Алексей Зотов - Приключения Бормалина

• Название: Приключения Бормалина
• Автор: Алексей Зотов
• Издательство: Канон
• Жанр: Морские приключения
• Год: 1996
• ISBN: 5-88373-123-6

Фантастическая история о необыкновенных приключениях московского школьника, попавшего на пиратский фрегат, который терпит крушение в водах зловещего острова Рикошет. Здесь бесследно пропадают монгольфьеры, аэропланы и корабли и обитает загадочное существо, наводящее ужас на весь океан. Проявляя смекалку и мужество, наш герой одерживает верх над злыми силами острова, чтобы вскоре оказаться на удивительном континенте, населенном коварными рабовладельцами, говорящими гиббонами и отважными моряками, где его ждут погони и рукопашные схватки, мустанги и дилижансы, где гремят пистолетные выстрелы, а девушка Мэри проявляет чудеса верности и любви.

Написанный с юмором и насыщенный иронией приключенческий роман молодого российского писателя Алексея Зотова адресован современным подросткам.

---

Мы зажгли бортовые фонари и зарифили большую часть парусов. Скорость упала до трех узлов, в тумане исчезали верхушки мачт, и казалось, что Джо-Джо, зажигавший на корме два больших смоляных факела, висит в воздухе.

— Не нравится мне это, — ворчал Роберт у меня на плече, кутаясь в пиджак. — Ох не нравится!

Было тихо, ватно и как-то диковато от слуховых и оптических перемен. Нам и самим очень не нравилась эта мутная, податливая пелена, что напирала вокруг. Нервы у всех были на взводе, даже у попугая. Но я так устал за день, что, отстояв свою вахту, залез в тузик, накрылся куском парусины и сразу уснул.

Вторую ночную вахту, которая называется средней, или полночной, стояли Меткач и Китаец. Выспавшийся за день Роберт тоже сидел в районе нактоуза и то дремал, то курил трубочку, следя за компасом.

Сначала все было в норме. Горели сигнальные фонари, и охапки света вокруг них были различимы за восемь-десять шагов. Туманный колокол мы решили не трогать. Шли по-прежнему на зюйд-ост-ост, ловя переменчивый ветер. Волны бились в корму, шевелили перо руля. Меткачу показалось, что киль барка за что-то задел, и он велел Китайцу промерить глубину.

— Тридцать футов под килем и сорок сверху! — крикнул тот с бака.

— Порядок, — сказал Меткач. — Значит, показалось!

Тут и раздался сверху дикий, нечленораздельный крик.

Кричал Джо-Джо, спавший в корзине на фок-мачте. После вахты он не стал спускаться, а так и уснул в корзине: тоже очень устал. Однако спал он не больше четверти часа — что-то его разбудило, и он уже не мог уснуть, как ни ворочался. Не спалось, и все тут. Сидел, жевал табак, и вдруг…

На крик Джо-Джо я выскочил из тузика, продирая глаза и ничего не соображая. Сперва подумал, что вахтенный увидел Голубую галеру, вот и будит нас. Но галера тут была ни при чем.

В полной тишине из тумана по правому борту нам наперерез медленно выплывала большая яхта под всеми парусами. У нее были подняты даже два этажа добавочных лиселей и нижний блинд. Судя по парусам, она очень спешила. Ее темный стремительный корпус рос с каждой секундой, развал бортов становился все больше. Теперь и Меткач что-то крикнул и ударил в туманный колокол, но поздно, поздно! В тот миг, когда ее удлиненный бушприт воткнулся в наш грот, пропарывая его, я скорее почувствовал, чем увидел, что яхта проходит сквозь нас.

Да, она быстро прошла, просочилась сквозь нас, и я прочитал ее название на борту.

— «Летучий…» — вопил Джо-Джо из корзины, — «… голландец»!

Яхта проходила сквозь нас семь или восемь секунд, и ее палуба была пуста. Я хорошо ее разглядел. И все эти восемь секунд стоял громкий электрический треск, и у яхты сильно светились ноки реев и верхушки мачт, как светятся и трещат догорающие головни.

И вдруг забегало, забегало короткое многопалое пламя, состоявшее из белого огня и синего. Оно заметалось по мачтам, догоняя само себя, срываясь, отлетая и возвращаясь.

— Огни святого Эльма! — шептал Меткач, крестясь и не сводя глаз с «Летучего голландца», который бесшумно растворялся в тумане.

И вот он исчез, и снова туман окружил нас, всюду лишь туман и туман. Мы бросили якорь.

* * *

Нас взяли ранним утром, когда сон сморил даже вахтенных Хека и Штурмана. Я проснулся от пронзительного воя сирены и двух ружейных выстрелов, раздавшихся чуть ли не над ухом. Если бы я не выскочил, как обычно, на палубу, продирая глаза, а сперва оценил обстановку, наша история развивалась бы как-то иначе.

Слева, в семидесяти футах, возвышался над нами линейный корабль, рядом с которым «Логово» казался микробом. Корабль стоял к нам правым бортом, порты пушечных люков были открыты, пробки выдернуты из жерл стволов, и стоило только канонирам поднести раскаленные запальные иглы к пороху, насыпанному на полки мортир, как барк мигом превратился бы в дуршлаг. Мне хорошо были видны лица канониров — четыре злобные усатые физиономии над планширом только и ждали сигнала.

Выла сирена на линкоре, раздавались командные свистки, а на нашей палубе уже хозяйничали чужие моряки. Это было как в кошмарном сне. Они были вооружены скорострельными винтовками, у каждого на поясе висело по четыре гранаты и штык-ножу. Смуглые, мрачные, резкие, в форме морской пехоты, они умели давить очаги сопротивления. Это было видно по тому, как грамотно они отлавливали нас и сгоняли в кучу.

Скоро все мы лежали лицами вниз на спардеке под дулами винтовок. Военные ботинки едва не упирались нам в носы. От ботинок пахло акульим жиром. Мы прислушивались, как внизу, в каютах, вдет обыск, как там звенят стекла, хлопают крышки люков и сыплется посуда на камбузе.

Я повернулся лицом к Хеку, и за его спиной стал виден корабль, взявший нас в плен. Это был знаменитый линкор «Меганом». На всех его мачтах блестели огромные крюки, которыми он переворачивал неприятельские суда и топил. Можно сказать, что нам еще повезло.

Хек ухитрился оглядеться и шепнул мне:

— Беру на себя длинного, Китаец — очкастого, а ты — вон того, с чубом…

— Стрелять без предупреждения! — раздался над нами гортанный голос только что подошедшего человека. Судя по ботинкам, это был офицер. — Вы задержаны в территориальных водах Карамелии под пиратским флагом. Всякое резкое движение с вашей стороны будет расцениваться как попытка к бегству.

Около фонаря, укрепленного на поручнях юта, стояли трое пехотинцев с красными нашивками на рукавах. Один был недавно ранен. Нас по очереди подводили к ним и заставляли вытягивать руки ладонями вниз. После тщательного обыска пехотинцы надевали на нас наручники, пристегивали к ним длинную тонкую цепь и регулировали ей спуск пирата в шлюпку. Потом спускали следующего. Я уходил с барка третьим, после Джо-Джо, и все вертел головой в поисках Роберта.

Шестивесельная шлюпка «Меганома» покачивалась с подветренного борта. От линкора шла к ней другая. Стволы двенадцати винтовок были заранее направлены на нас. Похоже, это будет конвой.

Последним по трапу спустился офицер со свертком под мышкой, где подразумевались судовые документы. Офицер был молод, с красными от бессонных ночей глазами. Гребцы разобрали весла, и обе шлюпки пошли сквозь туман.

Я сидел задом наперед, разглядывая вторую шлюпку, которая легла на кормовую волну нашей, и думал: «Вот так взяли Клифта на абордаж!»

Через полчаса туман начал редеть, вдали проступили неясные очертания, потом вдруг туман кончился, и мы едва не ослепли от раскаленного солнца и сверкавшего вокруг океана.

Прямо по курсу огромным зеленым водопадом спускался к океану берег. Это была Карамелия. Вокруг и выше порта располагался Бисквит со своими средневековыми колоннами. Справа — Баобаб-тюрьма за зубчатой полуразрушенной стеной, у самого порта — арсенал, а вдали — легендарный замок Гудини, ставший музеем. Ах, Бисквит, грустно приближаться к тебе в кандалах!

Здесь, как в большинстве эгегейских портов, было три гавани. Первая, где сейчас разгружались два пакетбота — для грузовых и рыболовных кораблей; вторая — для прогулочных лодок и яхт; третья — для специальных судов. Третий отсек — самый левый, если смотреть с воды, — был обнесен высокой оградой, с часовым у ворот. Здесь уже стояла Голубая галера, потираясь о кранцы: прибранная, сырая, безлюдная, только плотник возился с клюзом.

Сюда же подошли и обе наши шлюпки. Офицер спрыгнул на причал и засвистел в серебряный свисток.

— Когда я был здесь последний раз, — негромко сказал Джо-Джо, — вместо яхт-гавани была военная база. Мы с ирокезами начинили большую пирогу порохом и пустили ее в причал. Грохоту было! — засмеялся он. — Еле ноги унесли.

— Тут разве есть индейцы? — удивился Меткач. Он был в Карамелии впервые и с любопытством рассматривал порт, тянувшийся вдоль всей бухты. — Никогда бы не подумал.

— В Бисквите мало, — уточнил Джо-Джо, — а дальше, в прерии, хватает. И в горах тоже… — Джо-Джо снова засмеялся. Видимо, с Бисквитом и ирокезами у него были связаны хорошие воспоминания. — За нами! — показал он на маленький грязный фургон, отделившийся от ряда пакгаузов.

Фургон, запряженный четверкой коней, катился в нашу сторону, и его выцветший парусиновый верх раскачивался из стороны в сторону, как пустой горб верблюда. Фургон подъехал к воротам, и, пока часовой отпирал их, мы уже подходили к ограде, с трудом выкорчевывая из песка каждый шаг.

— Карета подана! — засмеялся Китаец и первым нырнул в фургон. Мы расселись на толстых теплых досках друг против друга, четверо карабинеров потеснили нас, а еще двое поехали за нами верхом.

— Я с ними прожил три месяца, — рассказывал про индейцев Джо-Джо, — даже язык начал понимать. Но потом войска оттеснили их в горы, а я вернулся на барк.

И после этих слов перед моими закрытыми глазами вяло проплыл «Логово», растворяясь в тумане, за ним вроде бы гнался «Меганом», бесшумно паля из орудий, а следом появился и «Летучий голландец», и на его борту я прочел: «Папайя».