Василий Новицкий - Из воспоминаний жандарма

• Название: Из воспоминаний жандарма
• Автор: Василий Новицкий
• Издательство: Мгу
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1991
• ISBN: 5-211-02003-0

Автор мемуаров — генерал В. Д. Новицкий, известный деятель политического сыска в России второй половины XIX века. С позиций профессионала-охранителя, посвященного во многие скрытые и малоизвестные обстоятельства, он описывает ключевые моменты в противостоянии жандармских органов и революционного движения — от эпохи «хождения в народ» до эсеровского террора и развертывания социал-демократической пропаганды. В нетрадиционном ракурсе представлены многие деятели подполья и их противники; отражена эволюция методов политического сыска, вплоть до складывания системы перманентной провокации — основного оружия охранки в начале XX века. Для широкого круга читателей. © Предисловие А. А. Левандовского, 1991 г.      

---

К сожалению я ничего сделать не мог, как будет изложено ниже.

Во время производимых мною дел и поручений политического характера, возлагавшихся специально на меня, розыскная часть была и шла от департамента полиции и система этой части конечно мне была известна, и хотя я на розыски никаких денежных средств не получал, но все-таки я имел и ныне даже имею немало сторонников, близко стоявших к глуби революционного дела, и оно совершенно понятно. Двадцатипятилетнее пребывание мое в Киеве в должности начальника управления, провело чрез мои руки массу, тысячи людей, привлекавшихся к делам, положение которых в делах мною многим облегчалось, в особенности тогда, когда я видел неустой в человеке по молодому возрасту и раскаяние. Я таких лиц немало передал родителям, многих и очень многих устраивал на места, обеспечивавшие их существование, и затем ходатайствовал о принятии вновь в учебные заведения под личную мою ответственность, в чем всегда успевал, за многих даже уплачивал за право учения и слушание лекций. Это факт неопровержимый и известный многим из местной учившейся молодежи. Многие из этих лиц без всякого даже вознаграждения денежного являлись ко мне добровольно и снабжали меня полезными сведениями, касающимися политического движения, и в большинстве эти сведения всегда подтверждались действительностью при поверке таковых.

В этих лицах я имел большой противовес к сведениям, шедшим ко мне из департамента полиции и розыскных органов последнего.

Не одно личное мое знакомство с Зубатовым привело меня к заключению, что в лице его скрывался затаенный революционный террорист и ненадежный человек, а получавшиеся мною из революционной среды сведения через вышеупомянутых лиц, преданных мне, но не успевших еще отбиться от этой среды, отстать от нее, что не ставилось им в вину, ибо они приносили полезные сведения.

От этих лиц я получил следующие сведения: что Зубатов и его агенты чрез образованные ими организации, союзы среди фабрично-заводского населения и среди городских мастеровых и рабочих [ведут] противоправительственную пропаганду, направляют рабочих к устройству стачек, забастовок, уличных демонстраций, что беспорядки в Баку, Екатеринославе, Одессе, Киеве безусловно организовались агентами Зубатова, которые и распространяли среди рабочих в массах прокламации, изготовлявшиеся в зубатовских типографиях.

Что Зубатов хорошо знал о готовящемся покушении на жизнь министра Сипягина[330] и он же допустил организацию его убийства через своих злоумышленников, Мельниковым[331], который скрылся из г. Саратова, ранив задерживающего его филера, и известного организатора политических убийств Гершуни[332], который направлял Григорьева[333] на убийство во время похорон Сипягина обер-прокурора Победоносцева и статс-секретаря фон-Плеве. Затем по прошествии значительного времени Зубатов предательски направил Мельникова в Киев, где он и был арестован при таинственно-загадочной обстановке клевретом его, начальником киевского охранного отделения Спиридовичем[334], получившим чин подполковника за это задержание и большую денежную награду. Вот как щедро Зубатов вознаграждал своих клевретов.

Гершуни же Зубатов не арестовал вместе с Мельниковым, тогда как он был также в это время в Киеве, а оставил его на свободе для организации убийства уфимского губернатора Богдановича[335] за Златоустовское дело[336]. Это не простое, ординарное убийство, а двойное по цели Зубатова; первая цель — поддерживать террор убийством Богдановича, а вторая цель — сделать угодное министру фон-Плеве, чем овладеть последним окончательно.

Губернатора Богдановича я знал лично многое число лет. Он был человек более чем скрытный, робкий, нерешительный, носивший глубокую печаль по жизни своей, сложившейся и сопровождавшей его не по его вине, а со стороны его жены, которая находилась в любовной связи с давних пор с В. К. фон-Плеве, который двигал по службе Богдановича, чем заглушал в нем нерасположение к себе. Зубатов знал об этой связи и не мог не знать, так как многим чиновникам департамента полиции эта связь была известна, и Зубатов воспользовался ею, конечно, без согласия на это убийство со стороны В. К. фон-Плеве[337].

Убийство Богдановича было также организовано тем же Гершуни в г. Уфе, откуда по выезде чрез продолжительное время, Гершуни также как и Мельников был Зубатовым предан и арестован в г. Киеве тем же подполковником Спиридовичем и при более еще таинственной обстановке, чем Мельников. В Москве один из членов судебного ведомства, встретившись со мною, сказал мне, что в Москве циркулируют рассказы, что Гершуни был арестован в Киеве при загадочной обстановке, на что я ему ответил утвердительно, так как это судебное лицо тоже понимало Зубатова, как и я.

Пред выездом моим из Киева в Петербург, еще до задержания Гершуни, я получил в Киеве указание из моего секретного источника, положительно и настоятельно указывавшее о нахождении Гершуни в Киеве, о розыске и задержании которого был особый циркуляр департамента полиции и по общей полиции; я пригласил к себе одновременно начальника охранного отделения Спиридовича и заведующего розыском по уголовным делам в Киеве Рудого и сказал им о полученном мною указании на присутствие Гершуни в Киеве и предложил усиленный розыск и задержание его. Пристав Рудой ответил мне, что и по полученным им сведениям Гершуни должен быть в Киеве, и что он примет все меры к задержанию его, и вышел, а подполковник Спиридович выразил мне, что по обстоятельствам общерозыскным задержание Гершуни еще преждевременно. Такой ответ мне показался странным и совершенно расходящимся с настоятельным требованием департамента полиции о задержании Гершуни. Затем я выехал в С.-Петербург и по прошествии времени получилась депеша об убийстве губернатора Богдановича, который революционной партии вовсе не был нужен. А вслед за убийством Богдановича последовало задержание Гершуни в Киеве при той обстановке, как сказано было выше, и производством было установлено, что Гершуни в Киев следовал из Уфы, где он и организовал убийство Богдановича.

Арест Гершуни был произведен после выезда моего из Киева в С.-Петербург.

В день получения в Петербурге депеши об убийстве Богдановича я прибыл в департамент полиции, где один из служащих, понимавших Зубатова, как и я, сказал мне, указывая на квартиру министра фон-Плеве:

— Не легко будет вот кому дышаться, ведь вы несомненно все знаете и о махинации всего дела Зубатова.

Затем Зубатов был, по настоянию генерала фон-Валя, изгнан не только из департамента полиции, но и со службы, с отдачею под гласный надзор полиции. Изгнание Зубатова несомненно сопровождалось раскрытием, наконец, его изменничества и провокаторства.

Зубатов пользовался большим доверием министра фон-Плеве, а уж директор департамента полиции Лопухин, по неопытности и незнанию революционного дела, весь был в руках Зубатова. Вся нить розыска была у Зубатова, который поставил так дело розыска, что совершенно уничтожил начальников жандармских управлений, обезличив их совершенно. Департамент полиции совершенно отшатнул начальников жандармских управлений от дела и службы прекращением с ними всяких сношений и презрительным отношением к ним, тогда как только начальники жандармских управлений одни и могли сильно помогать общему делу розыска по всей империи, лично соприкасаясь по существу самого дела с лицами революционного дела, но не одной бумажной стороны дела.

Какое участие мог принимать Зубатов в деле убийства министра фон-Плеве, которым Зубатов был в несколько часов изгнан из департамента полиции, а следовательно и удален от дела руководителя розыском по всей империи, я не даю себе права ничего ныне пока сказать, но считаю необходимым к убийству этому дополнить следующий факт, действительность которого может быть признана имеющейся перепискою в департаменте полиции.

Дело касается сильнейшего взрыва, происшедшего в Северной гостинице в С.-Петербурге, при котором погиб человек, быв разорванным на мельчайшие части кроме ступней ног, сохранившихся в номере, занимаемом в сказанной гостинице, и оказавшийся бывшим студентом киевского университета Покотиловым[338], личность которого была установлена по пуговицам, оказавшимся на оставшихся в целости кальсонах, на каковых значилось «Монтре, Швейцария», а затем и по фотографической карточке, препровожденной мною в департамент полиции при особом сообщении о Покотилове.

Во время сильных и выдававшихся внутренних студенческих беспорядках в здании киевского университета, принимал в них, между другими, выдающееся участие названный студент Покотилов, который, быв исключенным из университета (был) отдан под гласный надзор полиции в г. Полтаве, откуда постоянно отлучался без разрешения в Киев. Получив сведения из секретного источника, вполне достоверного, что Покотилов, бывая в Киеве, постоянно находится в сношениях с выдававшимися революционною деятельностью лицами, а также сообщается с местным сообществом социал-революционеров, в основании программы коих состоит террор, и что затем Покотилов без разрешения тайно скрылся из Киева за границу, я об этом сообщил г. директору департамента полиции с препровождением и фотографической карточки Покотилова, которой и была установлена (его) личность после последовавшего взрыва в Северной гостинице.