Владимир Арсеньев - Жизнь и приключение в тайге

• Название: Жизнь и приключение в тайге
• Автор: Владимир Арсеньев
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1957

В составленном М. К. Азадовским и публикуемом ныне сборнике особенно ценны и интересны печатавшиеся в газете «Приамурье» корреспонденции В. К. Арсеньева, которые он отправлял непосредственно из тайги, во время путешествий в горах Сихотэ-Алинь и по реке Уссури. Наибольшее количество их относится к Сихотэ-Алиньской экспедиции 1908–1910 гг.; они появлялись в газете с довольно большими перерывами под общим заглавием: «Из путевого дневника».

---

185

то есть растущими по краям

186

Напечатано: «Приамурье», № 1012, от 10 января 1910 г.

Точного соответствия с СА нет; наблюдения о составе леса, являющиеся дополнением к главам VI и XIII, включены в «Краткий очерк» (стр. 115–116; т. V, стр. 31–32). В том же номере газеты «Приамурье», в котором было помещено это письмо, напечатана телеграмма В. К. Арсеньева, извещающая об окончании экспедиции: «Вышел из Императорской Гавани в октябре, с большими трудностями прошел Амур и Хун-гари. Девятого января вышли на Амур у села Воронежского сильно утомленные. Все благополучно. Люди здоровы».

{1} В газетном тексте рыбак опирается острогой в дно реки — это явная опечатка; он или опирается в дно лодки, или отталкивался острогой от дна, или подгребал ею.

187

Напечатано: «Приамурье», № 1017, от 16 января 1910 г. Описание утра на биваке и замена Карпушки Савушкой частично соответствует в СА, стр. 113–114; с пароходе «Хедвинге» — коротко упомянуто на стр. 116; других соответствий нет; более подробно о Хед-винге и условиях судоходства в Татарском проливе — в «Кратком очерке» (стр. 12–14; в изд. 1948 г. эти страницы не перепечатаны).

{1} В описании путешествия 1927 г. (СТ) Савушке отведена отдельная глава, озаглавленная его именем (глава 5: Савушка Бизанка, стр. 49–61). Узнав, что В. К. Арсеньев вновь появился на реке Копи, он сам вызвался быть проводником. В этой же главе приведены и отсутствующие в СА и газетных очерках биографические данные о нем. Со слов Савушки В. К. Арсеньевым подробно описано сильное наводнение 1915 г., во время которого на реке Копи погибло много орочей. В 1927 г. Савушке было около 60 лет.

188

См. примечание к главе XXXII.

189

Местные магнитные аномалии зависят не только от железных руд, но нередко и от особенностей геологического строения (тектоники) данного участка.

190

Напечатано: «Приамурье», № 1095, от 24 апреля 1910 г Частично соответствует СА (стр. 117–119), но настоящая редакция является более полной. Некоторые детали изменены, так, например, в СА исчезло упоминание о шести японских собачонках и упоминается только одна, которую держала на руках невестка Игнатия. Описание разговора с Игнатием в СА отсутствует.

{1} Озеро Аку, как это видно из описания В. К. Арсеньева, является лагуной.

191

Напечатано: «Приамурье», № 1102; от 29 апреля 1910 г. Номер газеты вышел в свет с опечаткой: номер обозначен 1099 вместо 1102. Частично соответствует стр. 119–12 °CА.

{1} В изложении охоты на нерпу внесено в окончательную редакцию книги несколько поправок, в частности исправлено неточное указание, что убитая нерпа всегда еще продолжает плавать: в тексте СА (стр. 120) это место изложено так: «когда нерпа убита в морской воде, если в легких ее находится некоторое количество воздуха, она плавает на поверхности». Но вообще описание нерпы в газетном очерке дано гораздо подробнее; в «Кратком очерке» сведения о нерпах отсутствуют.

192

Запрещение отрезать нос убитого животного связано с существующим у многих народностей верованием, что в носу находится душа животного (см. Зеленин Д. К. Табу слов у народов Восточной Европы и Северной Азии, ч. I. Запреты на охоте и иных промыслах. «Сб. Музей антропологии и этнографии», т. VIII, л. 1929).

193

Напечатано: «Приамурье», Приложение к № 1150, от 5 июля 1910 г.

Частично соответствует стр. 121–123 СА; — газетный очерк является более распространенной редакцией и более насыщен материалом.

{1} Упоминания об иллюстрациях Доре к «Божественной комедии» и «Потерянному раю» в СА отсутствуют, упоминание же о Стиксе и Хароне — уточнено: «Фигура ороча с веслом в руке, лодка с людьми среди мрака, напомнили мне картину Доре из мифологии греков, на которой был изображен Харон, перевозящий на лодке души умерших через подземную реку Стикс» (стр. 122).

Доре Густав (1838–1883) — знаменитый французский художник- живописец и иллюстратор: особенно замечательны его иллюстрации к «Библии», «Божественной комедии» Данте и «Потерянному раю» Мильтона. Доре, как говорил лично автору настоящих примечаний В. К. Арсеньев, был его любимым художником, особенно он любил картину Доре «Марсельеза», прекрасное воспроизведение с которой (гравюра) находилось у одного из знакомых В. К. Арсеньева в Хабаровске.

194

В. К. Арсеньев в данном случае некритически повторяет ходячее мнение, распространенное в дореволюционной этнографии и посейчас еще встречающееся в буржуазной науке, об отсутствии у первобытных народов эстетического чувства. Исследования советских ученых в области искусства малых народностей совершенно опровергли такого рода утверждение. Особенно неправильно оно в применении к орочам и удэхейцам, о чем свидетельствует их замечательный орнамент с изумительным чутьем формы, выражающемся в изящных сочетаниях линий и красок. Исследователи искусства тунгусо-маньчжурских народностей с полным нравом говорят о создании последними «целостной художественней культуры», о «сочно яркой орнаментальной системе», об огромном «техническом мастерстве», о «разнообразии мотивов и технических приемов», которые встречаются в их орнаменте и т. д. (см. сб. «Искусство народностей Сибири», Ленинград, 1930, стр. 66–75; очень интересные замечания об искусстве народностей Амура находятся в ст. С. В. Иванова «Орнаментика, религиозные представления и обряды, связанные с амурской лодкой», «Сов. этнография», 1936, вып. 4–5). Весьма важно в художественном отношении и скульптурное искусство удэхейцев. О несомненном эстетическом чувстве и в частности о художественном восприятии природы свидетельствуют также рисунки орочских и особенно удэхейских художников и литературные произведения первого писателя из среды удэхейцев — Джанси Кимонко.

Ошибочное утверждение В. К. Арсеньева тем более странно, что уже С. Н. Браиловский говорил о «врожденном художественном чутье» удэхейцев и отмечал у них «сильно развитый эстетический вкус» и «художественный инстинкт» (Браиловский С. Н. Тазы или удэhе. Опыт этнографического исследования. «Живая Старина», 1901, вып. 3–4, стр. 351). «Наибольшего же развития достигла, — писал он, — та ветвь искусства, которую можно назвать «орнаментировкой». «Эта отрасль искусства, — продолжал он далее, — поражает взор европейцев своеобразным и красивым сочетанием линий и красок и представляет нечто действительно изящное (там же, стр. 351).

В настоящее время наблюдается пышный расцвет национального прикладного искусства, в котором национальные элементы сочетаются с новыми советскими формами. Национальный орнамент можно встретить па оконных занавесках, стенных ковриках, одежде, обуви, утвари, колыбелях и т. д.

195

Напечатано: «Приамурье», № 1538, от 26 ноября 1911 г.

Частично соответствует СА, стр. 130–131, но со значительными отличиями.

{1} История топографа Гроссевича подробно рассказана на стр. 123–13 °CА. Вкратце она сводится к следующему: в 1872 г. молодой топограф Гроссевич, посланный для производства съемки берега Японского моря между мысами Туманным и Успения, был ограблен и покинут своими спутниками (нижними чинами). В одном белье, без денег и продовольствия он скитался несколько дней и, наконец, свалился без сил и без сознания. Его подобрали и вернули к жизни проезжавшие мимо в лодке удэхейцы. Они подобрали, привезли в свое стойбище, вылечили его, и он решил навсегда остаться у них и не возвращаться более в культурный мир. Солдаты же, покинувшие и ограбившие Гроссевича, донесли, что он утонул, в доказательство чего представили его документы, одежду и часть денег. Но, поссорившись однажды из-за денег, они сделали друг на друга донос, вследствие чего были снаряжены поиски Гроссевича. Первые поиски были неудачны; но через год, на основании слухов (о каком-то русском, живущем с удэхейцами), полученных во Владивостоке от китайцев-скупщиков мехов, была снаряжена на поиски Гроссевича вторая экспедиция, которой и удалось найти стойбище, в котором находился Гроссевич. Однако последний хотел убежать, но когда увидел, что матросы арестовывают его друзей удэхейцев, заступился за них, пытался оказать сопротивление прибывшему отряду, и был арестован сам, — а затем предан суду за дезертирство и вооруженное сопротивление при аресте. Арестованные вместе с ним удэхейцы заболели вскоре туберкулезом и умерли: один — в тюрьме, другой — по возвращении на родину. Гроссевича же признали душевнобольным, что спасло его от наказания. Позже ему было разрешено вновь вступить на службу, и при первой же возможности он постарался побывать в тех местах, где жил вместе с удэхейцами. Но он нашел только развалины стойбища, так как все люди вымерли «от какой-то эпидемии, занесенной из города». «Никто не спасся. Там и сям валялись человеческие кости и предметы домашнего обихода, успевшие уже зарасти травой». Это так подействовало на Гроссевича, что он вновь и на этот раз очень серьезно заболел и в течение долгого времени находился в больнице. Последние годы своей жизни он находился на службе в Хабаровске, где и умер.