Билл Брайсон - Краткая история быта и частной жизни

• Название: Краткая история быта и частной жизни
• Автор: Билл Брайсон
• Издательство: ACT
• Жанр: Культурология
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-083335-1

Билл Брайсон — автор мирового бестселлера «Краткая история почти всего на свете». После феноменального успеха этой книги, посвященной «большим» проблемам — рождению Вселенной, развитию планеты Земля, происхождению жизни, — он решил сосредоточиться на, казалось бы, более мелких вопросах, которые, тем не менее, чрезвычайно близки большинству из нас: на истории частной жизни, быта и домашнего уюта. Рассказ о житейских мелочах и предметах домашнего убранства превращается в историческое повествование, уводящее нас в глубокое прошлое человеческой культуры.

---

Прически женщин стали такими сложносочиненными что для них понадобился целый новый словарь, в котором отдельные локоны или системы локонов получили собственные названия: frivolite, des migraines, I’insurgent, monte la haut, sorti, frelange, flandon, burgoigne, choux, crouche, berger, confident и многие другие. Слово «шиньон», обозначающее пучок на затылке, — практически единственное, что осталось в современном языке из этого лексикона.

Для того чтобы создать столь затейливую прическу, требовалось немало труда, поэтому женщины нередко месяцами не трогали свои прически, время от времени добавляя в них какое-нибудь связующее вещество, чтобы конструкция не распалась. Спать приходилось, подложив под шею специальную деревянную подставку, и, само собой, нельзя было мыть голову. В волосах часто заводились насекомые, особенно жуки-долгоносики. У одной беременной светской дамы случился выкидыш, когда она обнаружила, что в верхней части ее парика поселилась мышь.

Порой расцвета женских причесок-башен стали 1790-е годы, когда мужчины уже отказались от париков. Женские парики обычно украшались лентами и перьями, но иногда в них вплетали и более сложные элементы. Джон Вудфорд в своей «Истории тщеславия» упоминает женщину, которая носила на голове модель корабля с парусами и пушками, который словно бы плыл по волнам ее прически.

Рис. 17. Сверхвысокая прическа: мисс Щебетунья консультируется с доктором Двоехватом по поводу своей прически «Пантеон» (гравюра 1772 г.)

В тот же период вошли в моду искусственные родинки, так называемые мушки. Со временем они приобрели различные формы — например, звездочек или полумесяца; их лепили на лицо, шею и плечи. Иногда это были целые картины; так, по щекам одной дамы ехала карета, запряженная шестеркой лошадей.

На пике моды люди буквально обклеивали себя искусственными родинками, и казалось, будто на них сидят живые мухи. Мушки носили и мужчины, и женщины; говорят, что мушки выражали политические пристрастия человека: на правой щеке их носили виги, на левой — тори. Сердечко на правой щеке означало, что ее обладатель (обладательница) женат (или замужем), а на правой — что он (или она) помолвлен (помолвлена). Мушки стали такими затейливыми, что для их описания тоже появился целый словарь. К примеру, мушка на подбородке называлась silencieuse, на носу — Vimpudente или Veffrontee, в середине лба — majestueuse и так далее. В 1780-х годах на короткое время в моду вошли фальшивые брови, сделанные из мышиных шкурок, — воистину, нелепость не знала границ.

Но, по крайней мере, мушки были не так токсичны как многие другие модные ухищрения, к которым прибегали на протяжении веков. В Англии существовала давняя традиция отравлять свой организм во имя красоты. Чтобы расширить зрачки, женщины закапывали в глаза белладонну или паслен — крайне ядовитое растение.

Но самыми опасными были свинцовые белила — паста, сделанная из белого свинца и обычно называемая «краской». Свинцовые белила были очень популярны в течение довольно долгого времени. Дамы со следами оспы на лице использовали их в качестве замазки, но и многие женщины, лишенные дефектов кожи, наносили белила, чтобы придать лицу романтическую бледность. Первое упоминание о них как о косметическом средстве относится к 1519 году, в нем говорится, что модницы «белили лицо, шею и грудь»; а в 1754 году журнал Connoisseur замечает, что «каждая встречная дама вымазана свинцовыми белилами».

У таких белил было три основных недостатка: они трескались, когда женщина улыбалась или гримасничала; они через несколько часов становились серыми; а если ими пользовались достаточно долго, они могли и убить (как минимум, из-за них опухали веки и выпадали зубы). По крайней мере две знаменитые красавицы, куртизанка Китти Фишер и светская львица Мэри Ганнинг, графиня Ковентри, умерли из-за отравления свинцовыми белилами; обе не дожили даже до тридцати лет, и никто не знает, сколько еще барышень принесли свое здоровье и жизнь в жертву свинцовым белилам.

До середины XIX века многие женщины, чтобы улучшить цвет лица, пили так называемый «раствор Фаулера», представлявший собой не что иное, как слабый раствор мышьяка. Поэтесса Элизабет Сиддал, жена художника Данте Габриэля Россетти (она позировала Джону Эверетту Милле для его знаменитой «Офелии»), регулярно употребляла это снадобье, и оно почти наверняка способствовало ее ранней смерти в 1862 году[85].

Мужчины тоже красились и примерно в течение столетия стремились поразить окружающих своей женственностью, иногда в самых неожиданных обстоятельствах. Брат короля Людовика XIV, герцог Орлеанский, «самый известный гомосексуалист в истории», как без обиняков называет его историк Нэнси Митфорд, прослыл храбрым, но экстравагантным солдатом. Митфорд пишет в своей книге «Король-солнце»:

Он появлялся на поле брани накрашенный, напудренный, со склеившимися ресницами, весь в лентах и бриллиантах. Он никогда не носил шляпу, чтобы не помять парик. В бою он был храбр, как лев, однако сильно беспокоился о том, что солнце и пыль ухудшат его цвет лица.

Мужчины, как и женщины, украшали свои прически плюмажем и перьями, повязывали ленты на каждый завиток. Некоторые носили обувь на высоком каблуке — не тяжеловесные платформы, а изящные шпильки длиной до шести дюймов — и меховые муфты, чтобы руки были в тепле. Летом иные мужчины гуляли под зонтиками. Почти все обильно поливали себя духами. Таких женоподобных джентльменов, набравшихся европейских манер, называли macaronis — в честь популярного в их среде блюда, которое они пробовали во время путешествий в Италию.

Очень странно, что английские денди, которые и привнесли в мужскую моду некоторые ограничения, ассоциируются в массовом сознании с чересчур расфранченными людьми. На самом деле это прямо противоположно действительному положению вещей. Воплощением подобной сдержанности был Джордж Браммел по прозвищу Красавчик (1778–1840). Браммел не отличался ни богатством, ни талантами, ни особым умом. Просто он одевался лучше всех остальных — не так пестро и не так экстравагантно, но зато гораздо более тщательно.

Он родился в привилегированной семье правительственного чиновника; его отец был доверенным советником премьер-министра лорда Норта. Браммел учился в Итоне, потом (недолго) в Оксфорде, после чего поступил на военную службу в Десятый гусарский полк принца Уэльского. Если у него и были какие-то военные способности, то они остались невостребованными. Его основная роль заключалась в том, чтобы хорошо выглядеть в униформе и быть компаньоном и помощником принца на официальных собраниях. В результате они с принцем стали близкими друзьями.

Браммел жил в Мейфэре, и в его доме происходил один из самых невероятных ритуалов в истории Лондона: каждый день туда приходили взрослые, самостоятельные и высокопоставленные мужчины, чтобы посмотреть, как одевается еще один взрослый мужчина. Среди регулярных посетителей были принц Уэльский, три герцога, один маркиз, два графа и драматург Ричард Бринсли Шеридан. Они сидели в почтительном молчании и наблюдали, как Браммел начинает свой ежедневный туалет с принятия ванны. Большинству казалось удивительным, что он каждый день принимает ванну «и моет все части тела», уточняет один внимательный наблюдатель. Более того, он мылся в горячей воде, иногда добавляя в нее молоко. Это чуть было не вошло в моду, однако прошел слух, что морщинистый и скаредный маркиз Куинсберри, живший по соседству, тоже взял в привычку принимать молочные ванны и что он возвращает молоко молочникам после того, как омоет в нем свое дряхлое, покрытое струпьями тело; продажи молока в районе резко упали.

Костюм денди был нарочито приглушенным. В одежде Браммела присутствовало всего три простых цвета: белый, темно-желтый и черный с синим отливом. Настоящего денди отличало не богатство наряда, а та тщательность, с которой он его подбирал. Самым главным было добиться безупречного силуэта. В погоне за совершенством они часами подгоняли каждую складочку. Как-то один посетитель, придя к Браммелу и увидев пол, заваленный галстуками, спросил у его терпеливого слуги Робинсона, что происходит?

— Все это наши ошибки, — вздохнул Робинсон.

Денди одевался и переодевался бесконечно. За день он обычно менял по меньшей мере три рубашки, две пары брюк, четыре или пять галстуков, две жилетки, несколько пар чулок и целую пачку носовых платков.

Моду отчасти диктовала все более округлявшаяся фигура принца Уэльского (за глаза его называли Prince of Whales — «принц Китовый»), К тридцати годам принц так раздобрел, что его приходилось затягивать в корсет — «настоящую Бастилию из китового уса», как выразился один денди, которому позволялось присутствовать при этой процедуре. Камердинеры принца тактично именовали корсет «поясом». Жирная шея принца вылезала из воротника, как зубная паста вылезает из тюбика, поэтому в моду вошли высокие воротнички, способные скрыть двойной подбородок.