Гвейн Гамильтон - Моя жизнь с русскими. Или Свой среди чужих

• Название: Моя жизнь с русскими. Или Свой среди чужих
• Автор: Гвейн Гамильтон
• Жанр: Русское современное
• ISBN: 978-5-4474-0447-5

Гвэйн Гамильтон (Gwain Hamilton), преподаватель из Канады, много лет работал в разных городах России учителем английского языка. За время работы прочувствовал жизнь как российской глубинки, так и столицы. Изучение русского языка, чтение классиков (Гвейн большой почитатель М. Ю. Зощенко), общение с простыми и не очень гражданами способствуют постижению глубин загадочной российской души и не менее загадочного российского быта.

---

Моя жизнь с русскими Или Свой среди чужих Гвейн Гамильтон

Когда-нибудь легкую вспомню походку,

Больную улыбку твою.

И память свою похвалю за находку

В давно позабытом краю…

В. Шаламов

Кто ни пред кем спины не клонит гибкой, —

Знай: это я!…

В моих устах спокойная улыбка,

В груди – змея.

К. Прутков

Но если бы общение с другими людьми не выработало в нем на короткое время особую, повышенную чуткость к речевому материалу, который дают ему взрослые, он остался бы до конца своих дней в области родного языка иностранцем, бездушно повторяющим мертвые штампы учебников.

К. Чуковский – От двух до пяти

© Гвейн Гамильтон, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Часть первая

Жаворонки

Вчера я ночевал в гостинице. Потому что уже неделю не высыпаюсь. Из-за сантехников. Главная проблема в том, что эти сантехники, кажется, жаворонки. То есть, приходят ко мне рано утром, несмотря ни на что – ни на погоду, ни на похмелье.

Вот в понедельник пришли, гады, в восемь утра. И так звонили в дверь, грубо и без передышки, что я подумал: «Придется, черт побери, открывать, поскольку это либо бабушка, либо сантехник, только они так звонят». И не ошибся. Их было двое. Один большой и один маленький. Маленький приветливо что-то пробормотал себе под нос, а большой на кухню прет. И вслед за ним маленький приветливо прет.

На кухне все мигом обернулось несчастьем. За холодильник взялись, перевернули цветочек, который на нем стоял, разбрасывая на пол грязь, сверх той грязи, которую принесли с улицы на своих сапогах. Потом они как-то умудрились разбить два стеклянных бокала, которые стояли в шкафу над раковиной далеко-далеко от холодильника, и, наконец, решительно сломали кран на трубе, что, кажется, и являлось главной целью их визита. Тогда они также решительно посмотрели на меня, стоявшего в одних трусах и в недоумении.

– Мы, – говорит маленький, – придем. Все исправим.

– Когда, – говорю, – это будет?

– Да будет – заговорил большой, выругавшись.

– Да будет, – согласился я. И они ушли без церемоний и за собой дверь не закрыли.

Позже в тот день мне все стало казаться странным, и я позвонил хозяину. Он толковый, бывший военный. Он скажет, как быть. А когда я ему все рассказал, он взорвался.

– Ну что вы, – говорит. – Зачем вы их впустили в квартиру? Больше не пускайте, а то они все сломают и ничего в жизни не останется.

– Да, – говорю, – я и не знал, что имею право им отказать, они же всё-таки профессионалы, не так ли, и знают своё дело? Да, и в конце концов, когда я их увидел, в тельняшечках и синих рабочих костюмах, мне их стало жалко, и я впустил.

– Больше – говорит, – не пускайте. Или позвоните мне, я умею с такими типами разговаривать. На ихнем языке.

Что же, я ему верил. Внушительный он такой. Ростом два с половинкой метра. Не то, что я, со своими «полуторами».

– Да, не пускайте, о’кэй?

– О’кэй – говорю.

На следующий день я их не пустил. Но и не спал. Двадцать минут они звонили. Я лежал в постели и слушал, и мне снова стало жалко, ведь они всего лишь хотят делать свою работу и зарабатывать на хлебушек. Куда же им без хлебушка? Вот я чуть не вскочил и не побежал им открывать. Но сдержался.

Днем мне хозяин позвонил и сказал, что побеседовал с управдомом, и тот ему сообщил, что никто в подъезде их не вызывал. Управдом тоже передал мне сообщение: не пускать. Хорошо, не пущу. Но любопытно: кто они такие?

В ту ночь, из-за ожидания, я нервничал и плохо спал, просыпаясь каждые полчаса. Под утро я встал, принял душ и ушел. Как раз во время. Потому что, как только я вышел во двор, с башкой опушённой, налетел прямо на большого. Сердечко моё чуть не скончалось. Но зря я переживал. Они меня не узнали, наверное, потому, что никогда не видели меня одетым. Большой матерился: мол, «я потомственный сапожник», – и они пошли. К моей квартире. Жалко их. Как же насчёт хлебушка?

Ну, я ушёл.

До начала рабочего дня еще долго, так что я катался несколько часов на метро. Думал о жизни и о сантехниках. Я вспоминал сантехников в Волгограде. В основном они были такие же непредсказуемые. Но один раз попался хороший. Очень культурный. Снял свои сапоги и хорошо пахнул. Свежо. И говорил очень вежливо.

– Позвольте, – говорил, – осмотреть вашу сантехнику. И все починил. Даже телевизор.

Вот вечером я пришёл домой и на лестнице столкнулся с управдомом.

– Знаете, – говорит, – насчёт этих сантехников, ну, это самое – они просто перепутали здания. Можете про них забыть. Они уже, наверное, больше не придут.

– Хорошо, – говорю.

Пусть и «наверное» – это всё равно хорошо.

Топорная работа

Мне не нравится та сеть супермаркетов, которая контролирует распространение пищевых продуктов в моем районе. И причин тому несколько: особы, сидящие за кассами, не отзывчивые; охранники, охраняющие двери, тоже. И покупатели чувствуют это и ведут себя соответствующим образом: толкаются, почти как в метро; плюс к этому корзинок никогда нет; да и будто этого мало – капуста там всегда гнилая. Вот поэтому я предпочитаю ходить на рынок. Поэтому и еще из-за мяса, или точнее – из-за мясника. То есть – мясницы. Я её люблю. Первый раз я боялся. Потому что все мне говорили: «Лучше ходи в супермаркет, на рынке не безопасно. Да и обманывают, – говорили, – ой, как». Так что боялся. Но как зашёл, вижу – всё очень весело. Все стоят, и вместо того, чтобы избегать встречи с клиентами, напротив, похоже, жаждут её. И когда идёшь мимо какой-нибудь лавки, хозяин то и дело говорит: «Не проходите мимо!» Или: «Таких помидорчиков больше нигде не повстречаете». Или: «Лучшая капуста, сочная, только для вас!»

Короче, мне понравилось. Понравилось так, что я начал ходить туда каждый день. Иногда даже по два раза в день – все товары испробовать. И вот таким образом я натолкнулся на мясницу. Бродил я по рынку и вдруг увидел её. Она крошила рёбрышки. Большим топором. Я не мог глаза отвести. Всё стоял и смотрел, как будто впервые понимал суть жизни. И эта суть – в рёбрышках. Сначала я стеснялся к ней подойти. Очень у неё большой топор. Да и очень она такая красивая. С длинными тёмненькими ресницами. Настоящая восточная красавица. Я никак не мог понять, как такая девушка попала на такую работу. Но всё-таки решил узнать, и подошёл к ней. Она на меня смотрела, улыбалась и хлопала ресницами:

– Что вам?

– Да, мало ли чего? – сказал я и подумал: сразу спросить, как она сюда попала, или лучше сначала познакомиться? – Ну, – говорю, – рёбрышки, пожалуйста.

Она отвернулась, и я думал: нет, пожалуйста, не уходите. Но она всего лишь открыла дверь морозильника и достала оттуда огромный кусок мяса, а потом повернулась ко мне:

– Пойдёт? – И её глаза блестели, как острые топоры. Очень она такая красивая.

– Да что вы, – говорю, – я такой маленький. Как я его донесу домой?

Oна улыбнулась и со смаком ответила:

– Я могу его порубить.

– Да, – говорю, – я видел. Это у вас очень красиво получается.

– Ох, ну вы, – смущалась она. – Так, рубить?

– Да, – говорю, – да.

Язык у меня сломался. Из-за любви. Вот, кидает она кусок на чурбан, и левой рукой тянется за топором. Тянется за топором, и в то же время подходит какой-то тип и просит её разменять деньги. Смотрю, а она правой рукой тянется за деньгами. И начинает считать, одновременно рубя мясо огромным топором. Я, понятное дело, начал сильно переживать за свою любовь. Она на мясо даже не взглядывает, но продолжает рубить. Не мог я смотреть и от ужаса закрыл глаза. Мы только что встретились, и всё уже кончено. Всего пять секунд, и я слышу её голос: «Сто ровно». Открываю глаза – она цела, того типа больше нет, и она протягивает мне пакет с нарубленными рёбрышками. Вот талант! Одновременно рубит и считает. «Спасибо, – говорю. – Я вас люблю». Уходил я тогда, так и не спросив о том, как она решила пойти именно в мясники. «Но ничего, – думал, – завтра спрошу».

На следующий день зашёл на рынок и устремился к мясной лавке. Как подошел, вижу: её нет. Вместо неё работает какая-то более ожидаемая физиономия. Тогда сердце у меня начало переживать. Спрашиваю у нового мясника, мол, где моя любовь? А он в ответ: «Тебе это зачем?» Разволновался я, но пытался говорить как можно спокойнее: «Да так, поблагодарить за вкусные рёбрышки». Его это объяснение устраивало, и он кивает головой, улыбается и говорит: «Ещё хотите?» – «Неа, – говорю, – спасибо. У меня ещё осталось», – и сматываюсь.

На следующий день её тоже нет. Короче, простыл и след. Я её больше не видел. Не знаю, может, она получила новую работу в каком-то модельном агентстве. Или переехала на другой рынок, где платят побольше. В любом случае, хожу на рынок. И покупаю там рёбрышки. Новый мясник тоже неплохо умеет их рубить.