Александр Башкуев - Призванье варяга (von Benckendorff) (части 3 и 4)

• Название: Призванье варяга (von Benckendorff) (части 3 и 4)
• Автор: Александр Башкуев
• Жанр: Русская классическая проза

---

Мой кузен никогда не выказывал особой любви к младшему братцу, называя того "бастардом". Я никогда не слыхал, чтоб Михаила Павловича звали "Мишуткой". А тут - вдруг...

И будто пелена спала с глаз. Да, мой кузен был - плохой Государь. Он был - чудовищно слаб. Он отчаянно дрался за собственный трон и готов был для этого - на всякие подлости. Но при всем том он - хороший. Просто хороший.

И вот за эту черту характера, за то, что Государь не поднял руки на юродивого, заговорщики в 1812 году решились его убрать.

Да вот, - Господь - любит юродивых.

Я беру пистолет со стола, медленно спускаю курок и, защелкивая его назад в кобуру, шепчу постаревшему вдруг кузену:

- "Век моли Господа... За то, что он вразумил тебя. Не сейчас, а в тот день, как отказал ты - Антихристу. Кто не с нами, - тот против нас. И кто - не с Врагом всего Рода Нашего, - да будет тому Прощение Божие и Вечная Благодать".

Когда я выхожу из той комнаты, я слышу, как всхлипывает мой кузен и торопливо шепчет молитву...

Господь - Любит юродивых...

* * *

Это было потом, а тогда - в 1811 году... Здесь я много мог бы сказать - о политической обстановке в стране, о том, сем, пятом, десятом, но все это уже много раз сказано и описано десятком придворных историков.

В переводе на русский - в эти дни Власть постепенно перетекала от "Экономической Диктатуры" Сперанского к "Стране-Казарме" дядюшки моего Аракчеева. Как и почему?

Это не самый интересный рассказ. Довольно сказать, что с экономической точки зрения правительство Миши Сперанского подготовило нынешнее господство России в Европе и мире. И причуды и гадости "аракчеевщины" в конечном счете вызвали наш ("ливонцев") переход в оппозицию. В плане развитья Империи Аракчеев - стал камнем, что лежит на дороге страны. Все это так.

Но! Правительство мирного времени не может не отличаться от "Власти Войны". Решения Миши в 1809, иль 1810 годах были разумны и правильны, но стали идиотизмом осенью 1811-го!

Да, я понимаю, когда Миша потом говорил, что "не хочет дать повода". Но когда разведка докладывает, что не только Франция, но и ее сателлиты Бавария, Австрия, да Саксония с Польшей проводят мобилизацию и перебрасывают войска к российской границе, - не "по поводам" речь!

Нужно спешно перевооружать армию и переводить экономику "на военные рельсы"! Поведенье Сперанского осенью того года - мне лично было не очень понятным.

У меня на сей счет такое вот наблюдение. В дни войны, когда жгут дома и посевы, насилуют женщин, детей, да рушат святыни, я часто видел странных людей...

Они как ни в чем не бывало ходили на рынки и в церковь, являлись на службу и вид выжженного изнутри министерства не вызывал у них изумлений. Они подходили к выбитой двери своего кабинета, садились на покореженный стул, раскладывали бумаги на почернелом столе и... делали вид, что работают.

Самое удивительное, - они просто не отдают отчет в том... что действия их (мягко говоря) "немного неправильны". Впрочем, сие - дело врачей и я советую почитать работы Шимона Боткина и француза Ларре. (Война не делает исключений - такие расстройства были по обе линии фронта...)

Лично мне кажется, что поведенье Сперанского в эти дни было сродни такому заболеванию... Так Диктатором стал Аракчеев.

(Дядюшка мой оказался иным "клиническим случаем". Он "не кончил Войну" аж через десять лет после дня Ватерлоо...! Поэтому-то и "вернулся Сперанский".)

В эти дни у меня случилось два разговора: я был представлен брату моему Nivola и сошелся накоротке с Аракчеевым.

Впрочем, здесь стоит оговорить один тонкий момент. Многие спрашивают, почему Власть так поздно пришла в мои руки.

Ответа может быть два. Простой: потому что так вышло. Сложный: а по-другому у нас в Ливонии и не выходит...

"Сила" моя состоит в егерях, а они - уроженцы Ливонии и живут по "ливонским понятиям". Тем самым архаичным "понятиям", кои бытовали у русских в "варяжские времена".

(Для политика уменье понять "сознанье обыденное" в сто крат важней любой экономики с эрудицией!)

А что говорит "сознанье обыденное" на "родимых болотах"?

Сын - не смеет "взять отчину", покуда живы "отцы", - отец и дяди ровесники его батюшки (при условии, - что дяди сии - члены того самого Дома, коий Властвует).

На первый взгляд - заковыристо, а на самом-то деле - все очень согласуется со здравым смыслом.

Укоренившееся в наших краях "хуторное землевладение" требовало жесткого соблюдения Прав Собственности. Старшие сыновья очень рано "отрывались" от "отчего дома" и "ставили свои хутора". При этом подразумевалось, что члены Единой Семьи при раздельном хозяйствованьи обязаны помочь родственникам в случае внешней угрозы. Кто возглавляет сие "семейное ополчение"? Старший "по возрасту и по чину". С одной оговоркою.

"Сознанию единоличников" претит, что "у Руля" - "рвань", "молодежь", или - "люди неуважаемые".

Поэтому "от Команды" сразу же отстраняются:

- потомки тех, кто никогда не был у Власти. (Вспомните русскую летопись: "Не Княжит тот, чей отец не был Князем"!);

- потомки тех, кто Власть потерял. (Эпизод с Олегом Черниговским и вообще "Святославличами", иль... потомками Кристофера Бенкендорфа);

- законные сыновья бывшего Князя, если они... оказались по возрасту сравнимыми с "поколением внуков". (Случай с Судиславом Владимировичем);

- законные сыновья бывшего князя, если живо "старшее поколение" законных властителей". (На первый взгляд - непонятное постоянное "умаление" того же - Владимира Мономаха его же "родней" до дня смерти последнего "дяди", - каким бы слабым и ничтожным сей "дядя" не был.).

Наконец, - "обыденное сознание" запрещает "племянникам" участие во "Власти Дядей". (Кто из детей Рюрика хоть как-нибудь "проявился", пока был жив "вещий Олег"? Да о них - даже не упоминали и в летописях, - настолько для тогдашнего "обыденного сознания" они нисколько не значили!)

Все это было и на Руси, и в Германии, и в прочих архаических обществах. Другое дело, что в России с Германией постепенно развились более совершенные образчики Государства и Права, а "Ливония" (а вместе с нею - Литва) по сей день почитаются "заповедником архаизмов".

В 1811 году был жив мой отец и мой дядюшка - Бенкендорфы. Мало того, по возрасту я не был "ровесником" кузенам по матушке - Александру и Константину Романовым.

Обратите внимание, - "Ливония" была и остается моей "Отчиной". Страной, коей я "володею и правлю" по всем "Законам" с "понятиями" моих егерей. "Право" сие для них - Свято и любой Государь Император, пожелавший отнять у меня "лютеранские земли", встретил бы "пару сюрпризов". (Это хорошо понимают все в доме Романовых и на этом основана нынешняя "полу-автономия" Финляндии, Эстляндии и Лифляндии.)

В то же самое время, - мои претензии на "Россию" - по женской линии, а сие для "сознания обыденного" - большой грех.

Сила моя в егерях, а они "по понятиям" против того, чтоб я "правил Русью" - сие мне "не Отчина"!

Все сие, может быть, и - в новинку для тех, кто не понимает в делах династических, люди ж сведущие... Среди таких "сведущих" были, разумеется, и королева-мать, и ее Начальник Охраны - Кристофер Бенкендорф.

Не думаю, что меж нами бывали особые разговоры, иль - что еще на сей счет. Все молчаливо предполагали, что ежели Власть достанется Бенкендорфам - я получаю "лютеранские земли", как - Бенкендорф, а Nicola - "русские", как - законный Романов.

Это - предполагалось. А кроме того, - всем было ясно, что ни я - не удержу "лютеранских земель", ежели на русском престоле окажется "поляк" Константин, ни Николаю - не видать трона без моих егерей...

В армии говорят: "Для драки довольно желания одного, но постель согласие двух. Зато, - ежели они и вправду согласны - удовольствия много больше!"

К счастию - в нашей Семье мы пришли "к согласию двух"...

Встреча моя с "русскими" родственниками (после долгой "остуды") случилась...

Дядюшка мой, осознав, что теперь его сыну может "выпасть и Случай", так расчувствовался, что наше с ним примирение стало трогательным и... волнующим.

Прошу прощения, но - было сказано много слов, коих не должны слыхать наши "не-родственники", потому...

На сей встрече я впервые увиделся с Nicola. Он был тогда - долговязый, нескладный подросток, натуго затянутый в форму "нашего" Измайловского полка.

Nicola все норовил встать, - за парижские эскапады я стал предметом истого обожания дамской половины "высшего света" и "отблеск" сего пал на "нескладного юношу"... На первой встрече он, не скрываясь, сказал, что пара его давних пассий неожиданно "уступили", стоило им узнать о "замирении" двух ветвей "ливонского Дома".

Я не решился "просветить" его насчет политического расчета двух юных шлюх. Прыщавый "ублюдок" от презираемого егерями "изгнанника" не был достоин их "шлюшьих радостей". Юный принц, за спиною коего стояли полки, а впереди - шанс на Корону, изменили их отношение.

Я не смог объяснить Nicola, что ему "дали" не потому, что он брат "известнейшего угодника", но - потому что я вернулся живым... Довольно было мне умереть, и - надежды кузена на трон обращалися в прах. Я - жил и со мной жила Надежда на его царствованье... Сие - прекрасное основанье для Дружбы. Особенно, если учесть, что и для меня в том была своя выгода.