Станислав Родионов - Прозрачная женщина (сборник)

• Название: Прозрачная женщина (сборник)
• Автор: Станислав Родионов
• Издательство: ЛИО "Редактор"
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1992

В новой книге известный ленинградский писатель Станислав Родионов верен жанру остросюжетного психологического детектива. Читатель вновь встречается со следователем Рябининым, известным по другим книгам этого мастера.

 В сборник вошли три повести: «Тихое убийство», «Пурпур Ольхина» и «Совесть».

---

– Прокурор послал к вам.

– У меня очная ставка.

– Я подожду.

Протяженность очных ставок непредсказуема. Эта шла минут сорок, и я надеялся, что журналист улетучится. Но он терпеливо прождал в коридоре. Пришлось впустить.

Журналистов я не люблю. Не за настырность и не за присущую им легкость, не за жажду сенсаций – хлеб их – и даже не за то, что они стелются под ветрами политики. Не люблю, потому что для них тенденция, а то и просто мода, дороже истины; не ищут они истину-то, доказывая задуманное.

– Сергей Георгиевич, вас расхваливали во всех инстанциях...

– А не предупредили, что я журналистов недолюбливаю?

Он улыбнулся снисходительно, как улыбаются, когда рискованно шутит большой начальник – мол, шалость. Но огрызнулся тоже вопросом:

– Потому что мы критикуем следственные органы?

– Потому что критикуете глупо.

Его модные, слегка рыжеватые усики улыбнулись. Крупный лоб, как мне показалось, склонился ко мне под иным углом – короче, набычился. У этого журналиста вообще лоб как-то выступал, и я не мог понять: таково строение головы или такой характер?

– Беспокоитесь за честь мундира?

– Беспокоюсь за истину, – отрезал я.

– Пресса тоже за истину.

– Тогда она не знает, что это такое.

– Знает – правовое государство.

– Тогда она не знает, что такое правовое государство.

– Ну, Сергей Георгиевич, это уже амбиция, а не позиция.

Раньше, лет двадцать назад, я тут же бы с ним распрощался, как с человеком иных убеждений. Но время не только уносит годы, оно и приносит новые взгляды. Серьезное убеждение зреет невидимо, точно плод наливается соком. Правда, не исключены некие моменты, вроде катализаторов, ускоряющие созревание.

Первым таким катализатором была овчарка, в свое время жившая у меня: породистая, с родословной, уходящей в Германию. Отношения у нас не сложились в конечном счете по той причине, что я видел в ней друга. Коли друг, то будь мне подобен; коли подобен, то и равен; коли равен, то изволь понимать с полуслова. Но овчарка не понимала, да и я не всегда ее понимал.

Вторым кристаллизующим моментом стали прочитанные слова Гёте, которые отпечатались в сознании, как гравированные на том кристалле: «Требовать, чтобы люди с тобой гармонировали, – непростительная глупость». От того, что все мы похожи друг на друга, еще не значит, что все мы одинаковы – это уже я теперь говорю. Впрочем, друзья, близкие и единомышленники гармонировать должны, как музыканты в оркестре.

– Ну что, побеседовали? – спросил я.

– Сергей Георгиевич, может быть, у меня вырвалась резкость... Но вы обвиняете бездоказательно.

– О том, что газетчики не понимают сути правового государства? Извольте, докажу. На той неделе была статья Аркадия Изюмского...

– Один из лучших публицистов, – вставил он.

– ... о разгоне митинга в Старом сквере... Вы согласны со статьей?

– Еще бы!

– Но исполком митинга не разрешил. Значит, милиция действовала законно. Как и подобает в правовом государстве. Не так ли?

– Она применила силу.

– Милиция для того и создана, чтобы применять силу. Она поступила так, как поступает полиция в любом цивилизованном государстве.

– Сергей Георгиевич, вы против того, что обсуждалось на митинге?

– За! Я вообще за полную свободу митингов, кроме каких-нибудь профашистских. Но лучшему публицисту Аркадию Изюмскому нужно было весь свой гнев направить против исполкома, а он по непониманию принципов правового государства обрушился на милицию.

Журналист наклонил голову, будто кивнул мне в знак признательности, да забыл выпрямиться. Еще бы: писать на правовые темы и отделаться обидным молчанием.

– Как вас звать? – спросил я миролюбиво.

– Герман... Герман Александрович.

– Герман Александрович, вы согласны, что правовое государство то, где законы чтятся свято и всеми? И следователем Ивановым, и гражданином Петровым...

– Да, конечно.

– Почему же вы критикуете следственные органы только за то, что они кого-то незаконно привлекли? А если незаконно не привлекли?

– Как это?

– Пойдите в любую прокуратуру или райотдел милиции, и вам покажут шкафы разных дел, по которым преступники избежали ответственности.

– Почему?

– Не нашли, не поймали, не сумели доказать их вину, не хватило квалификации разобраться... И я не знаю, кого больше – привлеченных или ускользнувших. Где же основополагающий принцип законности – неотвратимость наказания? А по-вашему так: незаконно привлекли – нарушение, а преступник гуляет на свободе, то и ничего.

– Надо подумать.

Если в профессиональной принадлежности человека я все-таки могу ошибиться, то в определении глупца – никогда. Интуитивно, по нюансам, по разговору, при помощи нехитрого теста и просто так, на глаз. Дурак, например, не любит умных; не признает относительных истин – для него все абсолютно; не терпит парадоксов, полагая их глупостями; смеется над интуицией... И главное, дурак не любит задумываться, ибо все давно знает.

– Сергей Георгиевич, но ведь следователи допускают произвол, – так и не ответил он на мой вопрос.

– Наверное, допускают, но я таких не знаю.

– Не знаете следователей, допускающих незаконные аресты?

– Почему же, знаю. Но они это сделали не по произволу, как вы говорите, а по ошибке. Впрочем, одного знавал, который ради карьеры мать родную посадит.

– Ошибки в вашем деле страшны.

– А в вашем?

– Несравнимо.

– Почему же? Оклеветать в газете... А ошибки врачей? Умер под ножом хирурга... Чем просчет хирурга простительнее ошибки следователя? Но пресса о врачах не пишет.

– Вы отстаиваете право на следственную ошибку?

– Ошибок быть не должно, но они будут.

Журналист смотрел на меня с некоторым недоумением. Видимо, он не привык к подобной откровенности следователей. И главное, он не мог взять в толк моих слов: когда все говорят о правовом государстве и судебном произволе, находится старший следователь прокуратуры, который вроде бы сомневается в первом и оправдывает второе. Поэтому журналист набычил голову предельно, точно намеревался поддеть меня лбом и с разговором покончить.

– Герман Александрович, вас послали ко мне, как к хорошему следователю... А ведь у меня бывали ошибки грубейшие.

– С незаконными арестами?

– В первый год работы расследовал грабеж. Восемнадцатилетний парень в темном сквере напал на девушку, дал оплеуху, вырвал сумку с деньгами и убежал. Его задержали. Сумочку успел бросить в реку. Я допросил его, потерпевшую, свидетелей, сделал очную ставку... Грабеж на грани разбоя. Что делать?

– Не знаю, – ответил журналист, что мне понравилось.

– Истекают третьи сутки задержания. Взял я санкцию на арест и отправил преступника в следственный изолятор. В тот же день получаю анонимку, которую по теперешнему дурацкому указу я бы должен выбросить, не читая. В ней сообщалось, что парень и девушка дружили, сумка ему совершенно не нужна, и все это лишь месть за ее измены, почему она и молчит. Анонимка подтвердилась.

– И что?

– Парня выпустили. А я получил выговор за незаконный арест.

– Почему же вы ошиблись?

– Мало опыта. Чтобы стать приличным следователем, нужно лет пять поработать. Теперь о втором выговоре... Во дворе, в люке, обнаружили труп женщины. Видимых повреждений нет, сильно пахнет алкоголем. Оперативники скоро нашли сантехника, у которого в квартире эта женщина пила. Он судимый, алкоголик и так далее. Признался, что они вдвоем много выпили и уснули. Рано утром он увидел, что женщина мертва. Испугался, вынес труп во двор и спустил в люк. Явная выдумка. Чего испугался, коли умерла своей смертью? Я задержал его. Получаю акт вскрытия – скончалась от острого алкогольного опьянения. Выходит, сантехник сказал правду. Поскольку статьи о выбрасывании трупов нет, сантехника я выпустил и дело прекратил. Родственники умершей подали жалобу: мол, не могла она умереть... Прокурор, чтобы притушить жалобы, производство по делу возобновил и новое следствие поручил моему коллеге. Он приходит и меня же спрашивает, что делать, поскольку дело ясное, все допрошены, акт вскрытия есть... Я посоветовал на всякий случай, для проформы, назначить повторную судебно-медицинскую экспертизу. Он сделал. Заключение: задушена, скорее всего мягким предметом типа подушки. Первый эксперт оказался малоопытен, а признаки алкогольного опьянения и удушения схожи. Сантехник, разумеется, давно сбежал. Мне выговор.

– Сергей Георгиевич, я впервые вижу следователя, который говорит не об успехах, а о просчетах.

– Я хочу, чтобы журналисты, как говорят блатные, не туфту гнали, а правду рассказывали.

– Стараемся.

– Недавно, – вспомнил я, – был громадный очерк о сотруднике ОБХСС, присвоившем изъятые японский магнитофон и зонтик. Пикантная деталь: зонтик он подарил своей девушке. Безобразие. Кстати, я вел следствие и отдал сотрудника под суд. А через неделю милиционер Локотков попросил подозрительного гражданина предъявить документы и получил удар ножом в горло. Тогда раненый достал пистолет и, соблюдая инструкцию, первый выстрел сделал вверх. А на второй не хватило сил. Осталась жена с двумя детьми. Где же очерк о нем?