Николай Камбулов - Ракетный гром

• Название: Ракетный гром
• Автор: Николай Камбулов
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 1971

...Новый роман Николая Камбулова «Ракетный гром» является продолжением романа «Разводящий еще не пришел». Он также посвящен современной жизни Советской Армии, ее солдатам и офицерам, во имя мира и безопасности нашей Родины осваивающим грозную боевую технику. Писатель показал, как в армейских условиях растут и воспитываются люди, как успешно решаются ими важнейшие проблемы, стоящие перед нашими Вооруженными Силами.

---

— Подъедем?

Но Узлов еще решительнее замахал:

— Езжай, езжай, старина!

Когда машина удалилась, он сказал:

— Пять километров — не расстояние...

— Можем опоздать в кино...

— Ну и хорошо. Шахов прописал мне глотать ионы, они успокаивают нервы.

— Которых у тебя нет, — осмелела Катюша. — Столько дней не виделись, хоть бы позвонил. Ведь я все знаю, в клуб бегала: верно — сняли твою фотокарточку...

Ему не хотелось говорить на эту тему. Он взял ее под руку, сказал:

— Неужто сняли? — Дмитрий выразил удивление. — Помру без витрины. — и прижался щекой к ее плечу. — Не будем об этом говорить, Катюша, просто подышим ионами. Согласна?

Она вздохнула:

— Да ведь жалко человека...

— Какого человека?

— Узлова Дмитрия...

— Тоже мне, нашла кого жалеть. Этого человека надо пороть, иначе он сойдет с фарватера...

— Ой, что я слышала, Дима! — воскликнула Катюша, чувствуя его горячую щеку. — И рассказать не могу.

— Ну и не рассказывай...

— Про тебя слышала.

— Обо мне говорят теперь всюду.

— Генерал Гросулов звонил Громову.

— Ну-у... Сколько суток ареста он отпущает мне?

— Нет, хорошо говорил.

Узлов остановился.

— Гросулов? Обо мне? И хорошо отзывался? Всевышний, что я слышу! Тогда говори...

— Нет, не могу. Я ведь случайно подслушала. Меня накажут за это. Я не имею права подслушивать...

— Нет, говори!

— Не скажу.

Он обнял ее и, дыша в лицо, зашептал:

— Говори, говори.

— Не могу, не могу, Дима, — и захлебнулась в поцелуе.

— Это что? Ионы? — спросила она, когда Дмитрий наконец оторвался, ошалело ловя воздух губами. — Такие тебе ионы нужны! Силенка есть — значит, можно все.

— Да, да, и такие ионы мне нужны, и силенка есть, Катюша.

— Как-то бы по-другому, — сказала она, поправляя погоны.

— По-другому не могу. Хочешь, я понесу тебя на руках до самого «Голубого Дуная»?

— Зачем?

— Вино будем пнть, дядю Якова слушать...

Она испугалась того, что он предлагает.

«С горя к вину потянуло, — промелькнула мысль. — Что он делает?»

— Нет, я не пойду в ресторан и тебе не советую.

— Пойдешь. Как так не пойдешь, если я решил...

— Что ты решил, что?

Он молчал. «Женюсь я на тебе, солдатик-рюмочка, сегодня женюсь. А вот как это делается, я не знаю. Я не знаю, не обижайся, Катюша», — рассуждал Дмитрий.

— Вот что я решил... Если ты меня любишь, — выходи замуж, сегодня, сейчас же!

Она прошептала:

— Сумасшедший, что ты говоришь!

Он шагнул к ней. Катюша отступила назад.

— Сегодня, сейчас... Завтра пойду к замполиту и буду стучать до тех пор, пока он не даст нам квартиру. Расшибу дверь, но квартиру мы получим. Слышишь, не я, а мы с тобой, Катюша.

— Поразительно! — воскликнула она. — На дороге, по пути в кинотеатр, женится человек! Димочка, ты погоди, погоди, остынь немного. Ну не так же люди женятся, пойми ты, пойми — не так.

— А как? Подскажи!

Она подумала и удивилась тому, что сама не знает, как все же женятся люди. Тихо сказала:

— Я маме напишу, она знает. Завтра напишу...

Катюшина мама жила в Белоруссии. Узлов это знал и, прикинув, что ответ придет недели через две, решительно запротестовал. Катюшу охватила робость, потом страх. Она посмотрела по сторонам в надежде кого-либо увидеть и, заметив приближающегося к ним Бородина, сказала:

— Димочка, ты хоть бы с кем-нибудь посоветовался. Нельзя же так сразу, на ходу! — Осмелев, она засмеялась. Ее чистый, звонкий смех еще больше распалил Узлова, и он хотел было обнять ее, но тоже увидел Бородина и сразу остыл.

Они пошли втроем. Катюша молчала. Узлов и Бородин заговорили о новом фильме. Вдруг Узлов остановился, попросил ее постоять на месте, сам отошел с Бородиным в сторонку. Степан ожидал услышать от лейтенанта что-то о службе, но услышал совершенно неожиданное:

— Товарищ подполковник, скажите мне, пожалуйста, как женятся люди?

— Что-что? — не сразу понял Бородин.

— Я спрашиваю, как женятся люди?

— Какие люди?

— Ну вы, например, как женились на Елене Васильевне?

— Я?.. Под дождем бежал через огороды, прибежал к ней как сумасшедший, кричу: «Елена, не уезжай, я женюсь на тебе!..»

— Правда?

— Примерно так, а почему вы спрашиваете об этом?

Узлов подбежал к Катюше, взял ее за руку, подвел к Бородину.

— Спроси, спроси у замполита, как женятся, спроси! Товарищ подполковник, скажите ей.

Она молчала, на ее глазах показались слезы, маленькие капельки-бусинки, неизвестно откуда попавшие на густые ресницы. Одна из них, дрогнув, покатилась по щеке.

— В чем дело, ребята? — сказал Бородин с той простотой, которая так трогает человеческое сердце.

— Он сумасшедший, — не стесняясь, уже плакала Катюша. — Настаивает, чтобы я сейчас вышла за него замуж.

— Как сейчас? Сегодня?

— Да. — качнула головой Катюша, вытирая платком глаза. — Немедленно, говорит, выходи за меня...

— Узлов, это правда?.. Так нельзя, товарищи. Вы хоть подумали как следует? Это же серьезный шаг! Надо взвесить, посоветоваться, прикинуть. — Бородин вспомнил, как он бежал к Елене под дождем, как прогнал «к чертовой бабушке» Дмитрича, осматривающего Еленину мебель, чтобы купить ее за бесценок, как отобрал у Елены железнодорожный билет и так вот, без «взвесив», и женился. Ему стало смешно и в то же время неловко: он понимал, что говорит не те слова. Если бы он не был замполитом, человеком, который отвечает за каждый поступок вот этих подчиненных ему людей, он бы тогда сказал: «Ребята, это же чертовски хорошо!» — и они бы все поняли. Но сейчас, сейчас, что он им скажет?.. Внутренний голос хлестнул Бородина: «Философ, запетлял, как заяц, ты им еще прочитай лекцию о семье и браке да побольше цитат приведи. Они ведь не слышали этого. Откуда им знать: у одного высшее образование, у другой среднее». Бородин нахмурился, сказал: — Я вам не поп и не сват, однако скажу: люди женятся по-всякому — и в прекрасных дворцах сочетаются, тут и шампанское, цветы, и поздравления от районных, областных и даже центральных организаций. Женятся и без этого, просто там, где созрела любовь, под дождем, при грохоте пушек, даже в госпиталях и... в тюрьмах. Почему так происходит, ни один мудрец не может объяснить. Одно только понятно: по плану жениться нельзя, расчет и план —- это не для любви. План для боевых пусков! — Бородин вдруг так рассмеялся, что некоторое время не мог говорить. Потом, успокоившись, сказал: — Чего вы на меня так смотрите? Я же вам сказал, что я — не поп. Идите в кино, меня Елена ждет на вокзале, сегодня приезжает. — Он сошел с дороги и, пройдя немного по тропинке, ведущей к дому, оглянулся. Узлов нес Катюшу на руках. — Чудаки, еще спрашивают, как женятся люди. Так вот и женятся...

Еще раз оглянулся, вспомнил о намерении Громова поднять сегодня «кое-кого» по тревоге, чтобы «живность вдохнуть» перед боевыми пусками, хотел было вернуть Узлова, но лишь махнул рукой: «Пусть, коль загорелось. Может, Сергей хотел припугнуть, ведь суббота сегодня».

X

В квартире Бородина все было так же, как и до отъезда Елены: диван у простенка, маленькая этажерка у балконной двери, стол посередине комнаты, накрытый дешевенькой разноцветной скатеркой, платяной шкаф, на котором хранился трехколесный велосипед Павлика, обернутый газетами. Во второй комнатушке, служившей спальней и рабочим кабинетом, тоже ничего не изменилось, за исключением того, что на стенке, возле кровати, появилась семейная фотография — он, Елена и Павлик. Это их как-то снял Громов и потом уже, после отъезда Елены, отдал фотографию Бородину. Степан увеличил ее в городском ателье и повесил над кроватью...

Телеграмма о приезде Елены пришла утром. Узнав о ней, Громов сказал Бородину:

— Иди домой и приготовь квартиру, там же кругом пылищи на вершок.

— Успею убрать. Поезд приходит в шестнадцать ноль-ноль. В десять семинар руководителей групп политических занятий.

Громов предпринял все, чтобы выдворить Бородина из части: он сам взялся провести семинар и обещал сделать это не хуже замполита. «Ты нарек меня членом Военного совета, а теперь сомневаешься, проведу ли я семинар? Значит, на словах одно, а на деле другое?»

Крыть было нечем, и Бородин отправился домой. И хорошо, что так получилось. Полдня занимался уборкой комнат. Непривычный труд изнурил до предела. Но мысль о приезде семьи действовала ободряюще, и он еще мог держаться на ногах. Убрав комнаты, он принялся за кухню и ванную.

Он открыл кран в ванне и, пока она наполнялась водой, занялся уборкой кухни. Подобрал с подоконника куски затвердевшего хлеба, заглянул в буфет: и там лежали куски зацветшего хлеба, заметил две бутылки с наклейкой «Сидр». Они были раскупорены, в одной на донышке осталось вино. Потянул носом и скривился от запаха: «Черт знает что! И когда я набезобразничал?» Он вспомнил, как недели три назад, уезжая на пятидневные сборы замполитов в политуправление округа, отдал квартиру курсантам, и понял, что это их следы. «Гусарики веселились. Счастье ваше, что вы уехали вовремя и мне было недосуг посмотреть». Все эти дни Бородин питался в офицерской столовой, домой приходил поздно — и сразу на диван...