Ульяна Гицарева - Птичье молоко

• Название: Птичье молоко
• Автор: Ульяна Гицарева
• Жанр: Драматургия
• ISBN: 978-5-446-72158-0

Выразительная социальная история про семидесятипятилетнюю бабушку, желающую найти себе названную дочь. Эта история про одиночество, когда у старушки нет ничего и никого, кроме одной, ещё более старой подруги. Но есть желание прожить остаток времени со смыслом, хотя прошлое ей кажется пустым, а жизнь неудавшейся. К концу пьесы мы неожиданно понимаем, что вся эта история была лишь подоплёкой для ток-шоу, извратившего все смыслы, сделавшего их глянцевыми, а потому – пустыми. После него, в реальности, ничего кроме одиночества не остаётся.

---

Ульяна Гицарева Птичье молоко История одного ток-шоу в восьми сценах, двух песнях и двух снах

«Каждому свои сопли солоны»

(моя бабушка Евдокия Ивановна о превратностях любви)

Действующие лица

Бабушка, 75 лет

Зоя, 80 лет

Люда, 40 лет

Юра Грыжев, 50 лет

Телевизор, почти новый

Сцена 1

Редакция районной газеты. За письменным столом сидит журналист Люда, напротив нее Грыжев.

Грыжев (раздельно, диктуя). … Потом мы проводили различные наградительные мероприятия по награждению спортсменов.

Люда (записывает). Чем награждали?

Грыжев. Грамотами от экспертов.

Люда. Каких экспертов?

Грыжев. Из экспертного совета. И от меня лично – каждому по авторучке. Можно у вас на принтере фотографии для стенда распечатать?

Люда. У меня чёрно-белый.

Грыжев. Нормально.

Печатают. Грыжев смотрит на Люду. Люда смотрит в окно.

Грыжев. Я вам не нравлюсь?

Люда. Нравитесь.

Грыжев. Не нравлюсь, значит. Это из-за фамилии?

Люда. Какая разница, какая у вас фамилия…

Грыжев. Всё гораздо хуже. Вам на меня наплевать. Потому что если женщину не интересует фамилия мужчины, значит, она её на себя не примеряла.

Люда. Новая мысль. Зачем мне ваша, Грыжев? Мне и моя не жмёт.

Грыжев. Люда-Люда… знаю я таких женщин. И ничего-то вам не нравится… Что вам нравится, Люда?

Люда. Мне нравится кашпо.

Грыжев. Что?

Люда. Кашпо. В киосках продаётся такой журнал «Собери дом мечты». Кукольный в смысле. К каждому выпуску журнала прилагается то маленький пуфик, то маленький столик… Даже ложки, вилки, унитаз…

Грыжев. Унитаз?

Люда. Да, крохотный. Размером с ластик, но совершенно действующий. Всё в английском стиле. Очень красиво. Я почти всё собрала. В сегодняшнем выпуске – кашпо.

Грыжев. Какое-то кашпо… Слово-то какое противное… как пшёнка недоварённая.

Люда (смеется). Я больше всего люблю пшённую кашу с изюмом. Мне мама такую варила. Пока гоняешься за изюминками по тарелке, глядишь, и кашу прихватишь и поешь.

Грыжев. А я не люблю пшённую. Вот в детстве она была жёлтая, зёрнышко к зёрнышку. А сейчас… белая, вязкая… чёрт-те что.

Люда. Это не каша побелела… Дети же все цвета ярче видят.

Грыжев. А старики что ли как чёрно-белый телевизор?

Люда. Просто чем ты старше, тем меньше ты вообще думаешь о цвете. В садике же вечно спрашивают: какого цвета мандарин? Принеси красную машинку. Старше всё это уже неважно. А если уж о чём-то перестаёшь думать, то это перестает существовать…

Грыжев. Наверно, старики поэтому как попало одеваются.

Люда. «Как попало» у нас от бедности одеваются. Всё, допечаталось. Забирайте.

Грыжев. И, так понимать, идите вон. Ладно-ладно. Мы люди не гордые, можем и вон сходить…

В двери стучат. Входит Бабушка.

Бабушка. Можно к тебе, девочка?

Люда. Здравствуйте. Присаживайтесь. Вы свои стихи печатать принесли?

Бабушка (косится на Грыжева). Я не мешаю?

Люда. Вы помогаете.

Грыжев. Я посижу… (открывает окно по-хозяйски, садится в стороне курить).

Бабушка. Я сегодня по другому делу, по важному. Люда… я всё ваши статьи про хороших людей читаю… И знаете, по правде говоря, зачем…

Люда (улыбается). Зачем?

Бабушка. Я выбираю себе дочь.

Люда. Как же?.. Зачем?

Бабушка. Видите ли, мне ведь уже семьдесят пять лет. И жизнь прошла так, что у меня не осталось близких. То есть та семья, которая даётся человеку при рождении, к большому горю, не вечна. А свою семью я не успела завести… Хотела всё, да жизнь такая оказалась стремительная. Вот я и подумала, читая вас, столько хороших и добрых женщин… Вы не подумайте, что я хочу к кому-то крестягой на шею навязаться. Я наоборот хочу помогать, силы ещё есть. Я с детками маленькими сидеть могу, обед могу сготовить – первый сорт… Я вообще человек весёлый до невозможности (вздыхает).

Пауза.

Просто нужной очень хочется быть. А вчера я узнала, что вы живёте одна. Думаю, так чего же-то я? Вот девочка же добрая, хорошая, одинокая…

Люда. Ой… это вы к чему клоните?

Бабушка. Людонька… (косится на Грыжева, он не шелохнётся) давайте я буду вашей мамой.

Люда. …Вы очень большая молодец…

Бабушка (радостно, с облегчением). …спасибо!

Люда. Но вы так говорите, как будто я нуждаюсь…

Бабушка. А разве человек в человеке не нуждается?

Люда. Но ведь не самый я одинокий на свете человек…

Бабушка. Да как же не одинокий? Вы же одна, все знают.

Люда (с обидой). Ну знаете ли…

Грыжев. Вовсе она не одна (многозначительно). Здесь я.

Бабушка. Ох!

Люда (бабушке). Не обращайте внимания, это наш автор внештатный. Он так шутит.

Пауза.

Бабушка. Люда, ты не молчи. Я ж волнуюсь. Согласная ты?

Люда. Вы извините. Это лишнее.

Бабушка. Значит, и тут я лишняя получаюсь…

Люда. Ну почему… Давайте я вам по-другому помогу, давайте напишу об этом?

Бабушка быстро мотает головой.

Грыжев. Всем будет интересно…

Бабушка. Да я не хочу, чтобы интересно…

Грыжев. А чего? Городок маленький, далеко не разнесут. А вдруг найдется кто-нибудь, прочтёт и скажет: «Вот моя родная душа!» и позвонит вам. Это как «Жди меня» будет. Соглашайтесь!

Бабушка. Я прямо не знаю…

Люда. Можно попробовать.

Бабушка. Да? И в самом деле, люди добрые… не станут же за это обижать. Я и так всю жизнь людей пробоялась…

Грыжев. Последний-то раз в жизни, бабушка, можно и рискнуть!

Песня 1

Люда

Когда в переулке играют мандолины,
А в моём дворе воет пёс,
Я закрываю все окна,
Чтобы мои кошки не слышали звуков
И не рвались на улицу.

Да! Да! Да! Пусть я не слышу, как поют мандолины,
Лишь бы мои кошки были спокойны!

Когда Горан касается моей руки,
Моё сердце не бьётся чаще.
И я говорю ему: Горан, иди к своей матери,
Ведь я никогда не полюблю тебя,
Так как она.

Да! Да! Да! Пусть я не слышу, как поют мандолины,
Лишь бы мои кошки были спокойны!

Когда меня зовут танцевать,
Я говорю, что сердце моё не хочет танцев.
Оно тяжело, потому что занято.
Я вру, моё сердце свободно,
Но очень тяжело.

Да! Да! Да! Пусть я не слышу как поют мандолины,
Лишь бы мои кошки были спокойны!

Да! Да! Да! Моё сердце свободно,
Потому и тяжело.

Когда моя мать говорит,
Что Горан и его сломанная машина
Очень пойдут нашему двору,
А мне уже сто миллионов лет
И он – уже чудо, я отвечаю:

Да! Да! Да! Моё сердце свободно,
Потому и тяжело.

Да! Да! Да! Пусть я не слышу, как поют мандолины,
Лишь бы мои кошки были спокойны!

Когда умирают мои кошки
И я хороню их в цветочных горшках на балконе,
А Горан давно уж уехал за Карпаты,
Я закрываю окна при звуках мандолин.
Мне так спокойно.

Да! Да! Да! Мама, ты была не права!
Лучше сидеть в тишине,
Чем Горан и его сломанная машина!

Да! Да! Да! Моё сердце свободно,
Потому и тяжело.

Да! Да! Да! Мне так спокойно.

Сцена 2

Комната с плотно закрытыми шторами, сквозь которые солнце почти не пробивается, темно и душно. В углу без звука моргает телевизор. На кровати под одеялом лежит Зоя. Стук в дверь.

Голос Бабушки. Зоя! Я пришла! Открывай!

Ничего не меняется. Стук начинает сопровождаться звонками с птичьей щебечущей мелодией.

Зоя! Ты оглохла? Зо-ой-а! Отпирай! Я пришла!

Зоя не шевелится. Слышны удары ногой в дверь.

Зойка! Родненькая! Открой! Ты живая там?! Зойка, помычи хоть! Скорую вызвать? Зоенька! Миленькая, отопри!

Слышен уже другой звонок, очевидно в соседнюю дверь.

Помогите! У вас соседка не открывает. Я боюсь, плохо ей.

Голос соседа. Так её, может, дома нет.

Голос Бабушки. Она там. Я ж к ней шла, она дома. Помогите.

Голос соседа. Да чё я вам, бабушка, сделаю-то?

Голос Бабушки. Выломайте дверь! Вы же мужчина!

Голос соседа. Ага, а кто потом будет платить за порчу двери? А ну идите отсюда, уберите руки.