Рой Медведев - Политические портреты. Леонид Брежнев, Юрий Андропов

• Название: Политические портреты. Леонид Брежнев, Юрий Андропов
• Автор: Рой Медведев
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-9691-1351-0

В настоящем томе под одной обложкой публикуются две книги историка Роя Медведева. Одна – политическая биография Л. И. Брежнева – написана в 1988–1990 гг. и опубликована в СССР в 1991 г. Вторая – политическая биография Ю. В. Андропова – написана в 1993–1998 гг., опубликована в России в 1999 г. Презентация этой книги прошла в июне 1999 г. на расширенной коллегии ФСБ под председательством В. В. Путина. В России книга об Андропове издавалась шесть раз. Она переведена и издана в Китае. В книгах Р. А. Медведева мы видим не только политические биографии двух видных деятелей СССР, но и отражение истории Советского Союза в 50–80-е годы.

---

Вместе с тем было бы ошибочным преуменьшать роль политических лидеров в нашей стране, где их огромное влияние часто только подчеркивает слабость существующих у нас демократических институтов, авторитарный характер власти и отсутствие демократического разнообразия в политической и культурной жизни народа.

Существует мнение, что в Советском Союзе сам аппарат, партийно-советский истеблишмент или правящая элита определяют и выдвигают новых руководителей в соответствии с интересами и потребностями выгодной для аппарата системы власти. Это мнение содержит немалую долю истины. После Ленина у нас пока еще не было примеров выдвижения такого «вождя», который не принадлежал бы сам к высшим слоям сложившегося ранее аппарата власти и который был бы враждебен господствующим здесь настроениям, интересам и ожиданиям. Однако из этого обстоятельства вовсе не следует непреложный вывод о незначительной роли лидера в советской системе управления. Во-первых, сам состав правящей элиты в Советском Союзе неоднороден, и она отнюдь не является каким-то «новым классом», все члены которого связаны прочной круговой порукой. Во-вторых, настроения и ожидания аппарата могут не совпадать с настроениями и ожиданиями широких масс, от которых этот аппарат не отделен ни юридическими, ни сословными, ни какими-либо иными труднопреодолимыми перегородками. Эти обстоятельства и может использовать новый лидер, особенно в условиях авторитарной системы власти. Он может постепенно изменить не только стиль и методы управления или свое ближайшее окружение, но и значительную часть всей правящей элиты. Он может создать новые институты управления и оказать влияние на все сферы общественной и культурной жизни, на темпы и формы развития экономики, на характер внешней и внутренней политики. Это положение и позволяет историкам и политологам «персонифицировать» пережитые нашей страной эпохи.

Наряду с утверждением о неизменности природы и идеологии советской коммунистической системы до сих пор можно встретить тезис о развитии советского общества как об относительно равномерном и плавном процессе, в ходе которого под руководством партии происходила реализация идей социализма. Разница состоит лишь в том, что в наших прежних учебниках эта реализация идей социализма рассматривалась как синоним прогресса, процветания и демократии, а во многих западных работах – как расширение и углубление тоталитаризма и возвышение государства над личностью. Думаю, что обе эти точки зрения являются ошибочными, хотя бы потому, что развитие нашего общества никогда не представляло собой плавного и равномерного процесса.

Если принимать во внимание лишь наиболее важные сдвиги в природе общества, то можно отметить, что каждая из перечисленных выше эпох была во многих отношениях отрицанием предыдущей, сохраняя в других, не менее важных отношениях преемственную связь с прошлым, опираясь на его достижения или, напротив, развивая его пороки. Каждая новая администрация решала немало острых проблем, оставшихся ей в наследство. Но в это же время накапливался груз новых проблем, которые в рамках данной ступени развития оставались нерешенными в силу объективных или субъективных причин. Объективная логика общественного развития оказывалась у нас в слишком большой зависимости от субъективной логики становления того или иного политического лидера.

Весьма существенные различия можно наблюдать поэтому не только между различными периодами советской истории, но и внутри каждого из них. Любая из перечисленных выше эпох включает в себя период становления, краткий или более продолжительный период стабильности, а также период упадка, накопления трудностей и противоречий, для обозначения которого вполне подходит и такое понятие, как кризис. Мы должны с полной определенностью сказать, что не только развитие капитализма, но и развитие социализма – причем во всех социалистических странах – шло до сих пор от кризиса к кризису, хотя характер, обстоятельства и главные факторы, создающие в той или иной стране обстановку общественно-экономического и политического кризиса, были, конечно, различными в лагере социализма и в лагере капитализма.

Некоторые из западных наблюдателей, констатируя наличие очередного серьезного кризиса в СССР, нередко отождествляли его с тупиком, из которого, по их мнению, советское общество уже не сможет выбраться. Это мнение также ошибочно. Конечно, различного рода кризисы существенно тормозили развитие нашего общества, тем более что многих из них можно было бы избежать при более разумном руководстве. Однако до сих пор наше общество и государство не без труда, но все же рано или поздно находило выход из кризиса и обретало новый импульс к развитию.

Это всегда был, однако, нелегкий выход, и он сопровождался обострением политической борьбы. Опять-таки – вопреки многим стереотипам, отрицающим наличие политической борьбы в нашем обществе и признающим только «неантагонистические противоречия при социализме», – мы должны признать, что наше общество и сегодня все еще остается обществом строящегося социализма и что на всех этапах его развития сохраняется политическая борьба. Эта борьба обостряется в те краткие, а иногда и довольно продолжительные периоды, которые можно было бы назвать переходными – от одной эпохи к другой. Не сразу наше общество перешло от эпохи Ленина к эпохе Сталина, и все это переходное время было наполнено острой политической борьбой. Напряженная борьба происходила и в первые годы после смерти Сталина. Эта борьба приняла своеобразные формы и в середине 60-х годов, при переходе от эпохи Хрущева к эпохе Брежнева. Наконец, она вновь обрела остроту после смерти Брежнева – при рождении той новой эпохи, многие важные черты которой определились как раз в последние два-три года.

Наличие политической борьбы в советском обществе признают сегодня и многие ведущие советские социологи. Как писал в 1988 году А. П. Бутенко, «одним из широко распространившихся предрассудков является мнение, будто проблем политического лидерства и борьбы за власть, столь характерных для буржуазного общества, при социализме не существует… Однако ликвидация эксплуататорских классов и ликвидация классов вообще, как показала жизнь, не совпадают. Социализм остается обществом классовым, знающим политические отношения и государственную власть.

Чем дальше, тем больше обнаруживалось, что проблема преемственности власти, связанная со сменой лидеров, а следовательно, и с борьбой за лидерство, имеет место и в послекапиталистическом обществе, т. е. встает и перед новым обществом и осуществляется в нем. В самом деле, разве утверждение сталинского режима представляло собой просто смену одного лидера – Ленина другим лидером – Сталиным, а не существенное изменение в расстановке социально-классовых сил, стоящих у власти? Разве приход к власти Хрущева и его сторонников, борьба их за преодоление “культа личности” и его последствий представляли обычную смену умершего лидера живым, а не существенную передвижку в функции власти от одних социально-политических сил к другим? Разве смещение Н. С. Хрущева с поста политического лидера было совершено из-за “состояния его здоровья”, а не было производным от столкновения различных представлений о будущем развитии, результатом действия определенных политических сил, недовольных его лидерством и его политикой? Несомненно и то, что последняя смена политического руководства в Советском Союзе являет собой политический поворот, обусловленный не только личными качествами нового советского лидера, но прежде всего глубинными интересами и потребностями общественно-политических сил, стремящихся к преодолению застоя и кризисных явлений в советском обществе, к обновлению теории и практики социализма».

С этими словами нельзя не согласиться, как и с утверждением, что «сколько-нибудь серьезной научной разработки эти и другие аспекты политической практики у нас пока не нашли»[48].

Все сказанное выше позволяет сделать вывод, что смещение Хрущева положило начало новой эпохе жизни советского общества и государства. Начальный период был временем становления режима Брежнева и продолжался примерно 5–6 лет. Это было богатое событиями время. Унаследовав должность и положение главы партии, а стало быть, и фактического главы государства, Брежнев не унаследовал ни того почти безграничного влияния, ни той почти безраздельной власти, которую имел Хрущев, не говоря уже о Сталине. Но Брежнев, как казалось, и не стремился к этому. Он не стремился, подобно Сталину, подняться над советским истеблишментом на недосягаемую высоту и не вел, подобно Хрущеву, постоянной борьбы с бюрократическим аппаратом. Брежнев не просто доверился аппарату, он, можно сказать, передоверил как аппарату, так и своим коллегам по Политбюро и Секретариату большую часть функций по управлению обществом и государством, лишь изредка проявляя какое-то подобие инициативы. Он действительно обеспечил этому аппарату небывалую ранее стабильность. После неизбежных перестановок в хозяйственном и партийном управлении, которые совершались после эпохи Хрущева в 1964–1965 годах, в руководстве республик и областей, министерств и государственных комитетов не происходило почти никаких существенных перемен. Прошло время быстрых карьер, но прошло время и быстрых падений. Именно время Брежнева оживило теорию номенклатуры как какого-то «нового класса», ибо никогда еще серая и безликая посредственность бюрократического управления не обретала такой силы, как во времена Брежнева. Но никогда еще и бесплодие бюрократического управления не выявлялось с такой полнотой, как в эту эпоху.