Аарон Дембски-Боуден - Чёрный Легион: Омнибус

• Название: Чёрный Легион: Омнибус
• Автор: Аарон Дембски-Боуден
• Издательство: Кузница книг InterWorld'а
• Жанр: Эпическая фантастика
• Год: 2015

Во всей вселенной нет у Империума более злобного врага, нежели Черный Легион.

Бесчестный и вероломный. Имя его звучит как проклятие всюду по рассеянным и втянутым в войну владениям человечества.

За десять тысяч лет своего мерзкого служения Хаосу легион сотворил множество кровавых дел: от массовых убийств до колоссальных разрушений. Под суровой властью Абаддона Разорителя он поднялся до ужасающих высот, став ужаснейшим врагом Империума.

Книга создана в Кузнице книг InterWorld'а.

http://interworldbookforge.blogspot.ru/. Следите за новинками!

http://politvopros.blogspot.ru/ — ПВО: Политический вопрос/ответ. Блог о политике России и мира.

http://auristian.livejournal.com/ — политический блог InterWorld'а в ЖЖ.

https://vk.com/bookforge — группа Кузницы Книг ВКонтакте.

---

За нас заговорил Абаддон.

— Годы были к тебе немилосердны, Старший апотекарий Фабий.

Фабий вздохнул. Даже его дыхание было омерзительно — теплый ветер, рождаемый пораженными болезнью деснами и испещренными пятнами опухолей легкими. Он явно экспериментировал на себе самом столь же часто, как на своих пленниках, и не все эксперименты увенчались успехом.

— Эзекиль, — в его устах имя моего брата звучало, будто погребальная песнь. — Эзекиль, ты не в состоянии даже начать представлять тот кошмар, который устроил мне сегодня.

Его заявление заставило нас замолчать — не из уважения, а в тупом ошеломлении от того, что он даже пытался убедить нас занять его сторону, вызвав сочувствие.

— Ущерб, причиненный моей работе… Мне не хватает слов, чтобы выразить его терминами, которые ты вообще сможешь понять. Бессмысленным и бесполезным насилием ты нанес моей работе не поддающийся описанию вред. Столетия исследований, Эзекиль. Знание, которое невозможно было скопировать, теперь утрачено навеки. И ради чего, сын Гора? Ради чего, спрашиваю я тебя?

Даже Абаддон, которому доводилось видеть все, что в состоянии предложить Преисподняя, был потрясен до глубины души увиденным вокруг нас. Ему потребовалась секунда, чтобы призвать необходимые для ответа слова.

— Мы не станем отвечать тебе, мастер работы с плотью. Если кому-либо из стоящих здесь и следует пытаться оправдать свои деяния, так это тому, кто покрыт человеческими испражнениями и изрыгает отравленное раком дыхание, гордясь собственной ролью в рождении этой мерзости.

— Мерзости, — повторил Фабий, переводя взгляд на ближайшие баки. Абортированные и изуродованные божки таращились на него в ответ с безоговорочной любовью детей к отцу. — Ты всегда был таким узколобым, Эзекиль, — он покачал головой, свалявшиеся белые волосы липли к перемазанному сажей лицу. — Ну так убей же меня, хтонийский ублюдок.

Абаддон заговорил тихим голосом, как будто мы стояли внутри священного собора, а не в этом гнезде греха алхимии. Его слова были вызывающими, но полностью лишенными бравады и юмора.

— Фабий, я не только не стану тебе отвечать, но ты еще и обнаружишь, что я весьма несговорчив, когда дело касается выполнения приказов сумасшедших, — он подал знак двум юстаэринцам. — Вило, Куревал. Взять его.

Терминаторы двинулись вперед. Их способ удержать Прародителя обладал жестокой простотой — каждый из них схватил одну из его рук массивным силовым кулаком. Достаточно было едва потянуть, чтобы разорвать тело апотекария на части.

Абаддон повернулся ко мне, и я знал, о чем он попросит, еще до того, как слова сорвались с губ.

— Закончи это, Хайон.

Фабий закрыл глаза. Чего бы это ему не стоило, но у него хватило достоинства не протестовать. Я не стал оглядывать помещение напоследок. Вместо этого я отсалютовал Абаддону и безмолвно обратился к моим рубрикаторам.

Не оставлять ничего живого.

В ту же самую секунду сотня болтеров открыла огонь, заливая лабораторию шквалом разрывных выстрелов. Спустя еще секунду к ним присоединились юстаэринцы и все прочие присутствующие воины. Стекло дробилось. Плоть взрывалась. Твари, которые никогда не должны были появляться на свет, умирали с воем. Когда стрельба прикончила всех сервиторов и разбила всю аппаратуру, мои рубрикаторы и все остальные перевели болтеры, пушки и огнеметы на пол, молотя и сжигая умирающих мутантов казнящим огнем.

Прошла целая вечность, и оружие смолкло. Среди внезапно наступившей тишины капала жидкость, поднимался пар и искрили разбитые машины. От всего мироздания пахло гнилостной кровью из жил ложных богов.

Молчание нарушил Фабий.

— Ты все так же устраняешь все препятствия со своего пути, бездумно применяя насилие. Ничего не изменилось, не так ли, Эзекиль?

— Все изменилось, безумец, — он улыбнулся нашему пленнику, поглаживая щеку Фабия одним из когтей-кос. Мне подумалось, что он мог бы одним надрезом содрать кожу с лица Прародителя. Я надеялся, что так он и поступит. — Все изменилось.

Из того же смежного помещения, откуда появился Фабий, раздались новые шаги. Более тяжелые. Размеренные, уверенные.

Взгляд слезящихся глаз апотекария сфокусировался на оружии.

— Я вижу, ты носишь Коготь. Ему понравится ирония.

Глаза Абаддона сузились.

— Ему?

— Ему, — подтвердил Фабий.

И вот тогда-то мы и начали гибнуть.

Булава называлась Сокрушителем Миров. Император преподнес ее в дар Гору, когда Первый Примарх возвысился до звания Магистра Войны. Гор Луперкаль мог держать ее одной рукой, однако громадная палица была слишком громоздкой, чтобы кто-либо из Легионес Астартес оказался в силах обращаться с ней хоть сколько-нибудь изящно. Одно только шипастое навершие булавы из потемневшего металла было размером с торс закованного в броню воина.

Сокрушитель Миров разнес первую шеренгу моих рубрикаторов, отшвырнув троих из них на выщербленные снарядами стены. Они не просто падали лишенными костей грудами — их суставы разъединялись, все доспехи разваливались на части и лязгали о стены. Какая бы толика их душ не оставалась привязана к доспеху, она сгинула за время, которое потребовалось мне, чтобы сделать вдох.

Ашур-Кай тоже ощутил, как это произошло. Ощутил, как рубрикаторы умирают способом, который мы полагали невозможным.

Во имя Богов, что это? — передал мне ошеломленный мудрец.

Какую-то долю секунды происходящее казалось бессмысленным. Все остальные клонированные создания были дефектны и испорчены. Как могло это… Как..?

Я ухватился за свою связь с Ашур-Каем.

Это… Это Гор Луперкаль.

Не ребенок, клонированный из обрывков тканей и капель крови. Не мерзость, наполовину затронутая мутацией и запертая внутри бака-хранилища. Это был Гор Луперкаль, Первый Примарх, Владыка Легионов Космического Десанта. Возможно, чуть моложе, чем в последний раз, когда кто-либо из нас его видел, и явно не соприкоснувшийся с Пантеоном. И все же — Гор Луперкаль, клонированный из холодной плоти, которую взяли непосредственно из сохраненного в стазисе трупа, и облаченный в доспех, который сняли с его мертвого тела. Гор Луперкаль, закованный в свою изумительную черную боевую броню, дополненную низко свисающим меховым плащом из шкуры белого волка и бледным мерцанием кинетического силового поля, которое защищало его, словно нимб.

Это был Гор Луперкаль, который врезался в наши неплотные ряды, расправляясь с нами при помощи Сокрушителя Миров. Он появился из одного из дальних вестибюлей, пробужденный Фабием и подготовленный к этому моменту.

Надо отдать должное Леору и последним воинам Пятнадцати Клыков, они отреагировали быстрее, чем все мы. Их тяжелые болтеры издали львиный рык и гортанно застучали, дергаясь, грохоча и стреляя по Магистру Войны Империума, и каждый болт попадал в цель. Заряды рвали броню и плоть Гора, однако их инициатива мало что дала, лишь обрекла на смерть раньше остальных. Сокрушитель Миров снова качнулся, одним ударом отшвырнув прочь четверых из них. Они беспорядочно и неизящно упали на палубу. Я ощутил, что Угривиан умер еще до того, как успел удариться об пол.

Мы нарушили строй. О боги пелены, конечно же, мы нарушили строй. Мы не побежали, однако нарушили строй и стали отступать, рассеиваясь по краям комнаты, чтобы спастись от боевой булавы разъяренного выходца с того света. Мои рубрикаторы, двигавшиеся гораздо медленнее живых воинов, отходили назад величавой поступью, разряжая в клонированного примарха магазин за магазином преображенных варпом зарядов. И все же продолжали гибнуть при каждом взмахе. Выстрелы раскалывали черный керамит примарха и срывали с его костей куски плоти размером с кулак. Ауру Гора пронизывала боль, но он продолжал сражаться.

Я метнул в него энергию. Метнул молнию. Метнул панику, ненависть и злобу в облике кипящей стрелы мутагенного пламени варпа. Она разорвала остатки его силового поля, с хлопком бича вытесняя воздух, и испарила кожу с волосами на голове. Не более того. Я был слишком слаб, а он — слишком, слишком силен.

И затем он напал на меня. Я поднял Саэрн, но лишь для того, чтобы оружие выбило у меня из рук и оно заскользило по грязному полу. Его сапог смял мой нагрудник, швырнув меня на палубу. Нога Гора обрушилась вниз, придавив меня, и я почувствовал, как осколки керамита впиваются мне в легкие. Я не мог дотянуться до своих карт, чтобы призвать связанных со мной демонов. Мне никогда так не был нужен Оборванный Рыцарь, как в тот момент.

Нефертари взмыла в воздух, рванувшись мимо него и замахиваясь клэйвом. Она превратилась в блестящее размытое пятно, двигаясь быстрее, чем мне когда-либо доводилось видеть. Достаточно быстро, чтобы вилять между проносящихся рядом с ней болтов, и достаточно быстро, чтобы распороть щеку примарха, рассекая половину мышц на его обугленном лице. Но он уклонился вбок. Она промахнулась со смертельным ударом. Женщина, которая убивала военачальников из Легионов, не уронив ни единой алмазной капельки пота, промахнулась со смертельным ударом. Гор был слишком быстрым, даже для нее.