Ирина Чайковская - Три женщины, три судьбы

• Название: Три женщины, три судьбы
• Автор: Ирина Чайковская
• Издательство: ЛЕНАНД
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-9710-0879-8

Настоящая книга посвящена трем героиням — Авдотье Панаевой, Полине Виардо и Лиле Брик. Все три вдохновляли поэтов, были их музами. Жизнь этих женщин связана с судьбой и творчеством Николая Некрасова, Ивана Тургенева и Владимира Маяковского. Но, независимо от этого, сами по себе были они натурами незаурядными: Авдотья Панаева писала рассказы и повести, стала автором известных «Воспоминаний»; Полина Виардо была великолепной певицей, сочиняла музыку; Лиля Брик, в течение многих лет бывшая в центре художественного кружка, оставила после себя ин тересные записки. В книге собраны статьи об этих героинях, написанные автором в разное время. Все они, за исключением одной, опубликованы в российских и американских «толстых журналах» — «Неве», «Вопросах литературы», «Новом Журнале».

---

Приехавший в усадьбу Павел находит в ней старое издание ге-тевского «Фауста». Жена его соседа, Вера Николаевна, к которой он безуспешно сватался до своего отъезда за границу, следуя указаниям своей матери, никогда не читала не только «Фауста», но и других книг, которые могут «подействовать на воображение». Мать Веры, когда-то много претерпевшая на почве любви, запретила дочери читать стихи и романы. Но мать ныне мертва, только ее сумрачный портрет висит в гостиной. И вот Павел, снова, как в былые годы, влюбленный в Веру, предлагает ей почитать вместе «Фауста». Вот он, эксперимент — проверка воздействия гениального произведения на неискушенную душу. Нечто подобное происходило в великолепном романе Метьюрина «Мельмот-скиталец», когда на цветущем, но безлюдном острове дьявол-Мельмот искушал невинную душу, девочку Иммали.

Героиня Тургенева также напоминает девочку, за прошедшие і оды она не изменилась и не повзрослела, у нее звонкий детский голос и свойственная детям непосредственность. Так что эксперимент по «искушению невинной души» проводится в «чистых», почти лабораторных условиях. Зато и результат превосходит ожидания. После чтения «Фауста», проведенного Павлом Александровичем предгрозовым вечером, в компании Веры и ее мужа, а также немца-учителя, Вера Николаевна потрясена, она просит дать ей книгу, она плачет и не спит всю ночь.

Мало того, «Фауст» пробуждает в ней дремлющие чувства, и она признается в любви к Павлу. Но любовь героев «промелькнула мгновенно, как молния, и как молния принесла смерть и гибель». У героев не было даже решительного любовного свидания, Вера тяжело заболевает, «во время болезни бредит «Фаустом» и матерью» и вскоре умирает. Концовка возвращает нас к эпиграфу. Павел Александрович приходит к печальному выводу: «Жизнь… тяжелый труд. Отречение, отречение постоянное — вот ее тайный смысл, ее разгадка».

Однако читатель повести может прийти к несколько иным выводам. Вера Николаевна, под влиянием сильного художественного воздействия, была выведена из своей духовной «спячки», узнала себя, ее душа раскрылась навстречу любви, причем любви взаимной. Да, такая коллизия часто приводит к трагедии, к слому устоявшегося уклада и «потере внешней опоры». Но не это ли приветствовал Тургенев в «гетевском «Фаусте» в своей статье о переводе Михаила Вронченко? И не будет ли «отречение», то есть отказ от желаний и страстей, проповедью добропорядочной, сбалансированной бюргерской жизни?

Получается, что в самой фактуре тургеневской повести содержится противоречие, двойственность. Кстати сказать, на «двойственность» автора указывала и Мария Николаевна Толстая, «прототип» его героини; и с этим наблюдением Тургенев согласился: «…очень меня радует, что Вам понравился «Фауст», и то, что Вы говорите о двойном человеке во мне — весьма справедливо» (письмо от 25 декабря 1856 года).

Мне кажется истоки этой двойственности опять-таки коренятся в том, что жизнестроительная модель Тургенева в это время была разнонаправлена, не обрела целостности.

На этом хочется остановиться чуть подробнее.

3.7. Между хаосом и гармонией

В биографиях Гете я наткнулась на важную для наших рассуждений мысль о том, что великий «олимпиец» пытался выработать духовный противовес вулканическим наклонностям своей натуры; отказавшись от разрушительных идей «бури и натиска», он занимался самовоспитанием и самоограничением. Не к тому ли стремился и Тургенев? Во всяком случае, в рассказе «Фауст» (если говорить только об его концовке) он делает явный шаг в эту сторону. И здесь нельзя не согласиться с исследовательницей из Тарту Леа Пильд, рассмотревшей тургеневского «Фауста» в контексте жизнестроительных идей его автора: «Перед Тургеневым встает ряд вопросов: как построить свою жизнь, как ограничивать свою собственную личность, каким образом избежать разрушительного воздействия чувств, чересчур острого ощущения трагизма жизни»[70].

Исследовательница отмечает однако, что при всем тяготении Тургенева к законченному гармоническому мировззрению, «в целом волевое самовоспитание Тургеневу чуждо»[71].

В судьбе Ивана Сергеевича Тургенева гармонии не было, поразившая его в молодости любовь стала для него драматическим испытанием, большую часть жизни прожил он «на краешке чужого гнезда». Любовные драмы были причиной жизненной катастрофы и тургеневских героев. Два примера из наиболее известных романов Тургенева «Дворянское гнездо» и «Отцы и дети». Уже упоминавшийся Федор Лаврецкий, потерявший надежду на счастье с любимой девушкой, восклицает: «Здравствуй, одинокая старость! Догорай, бесполезная жизнь!» В 43 года жизнь для него теряет смысл. Нечто похожее происходит и с Павлом Петровичем Кирсановым, чьи жизненные часы остановились, после того как его бросила возлюбленная. Он изо всех сил поддерживает внешние формы жизни, переодевается к обеду, следит за собой, но внутренне он мертвец, о чем Тургенев и сообщает читателю.

Трудно найти дверь, уводящую из душевных лабиринтов.

И однако некий выход, хоть и паллиативный, Тургенев нашел. Мне кажется, именно на эту тему написана поздняя повесть Тургенева «Песнь торжествующей любви» (1881). Как известно, Луи Виардо и Тургенев умерли друг за другом в 1883 году. При жизни мужа любимой им женщины Тургенев не мог высказываться прямо. В этой повести, стилизованной под итальянскую рукопись 16-го века, зашифрован некий важный для писателя смысл. Какой же?

Муций и Фабий борются за любовь прекрасной Валерии. Побеждает художник Фабий. Музыкант Муций вынужден уехать, но он возвращается — и с помощью колдовских чар приманивает к себе возлюбленную, а после свидания с нею поет Песнь торжествующей любви. И пусть Муций изгнан, Валерия выучилась у него его Песне, и, мало того, она ждет ребенка — и у нас нет сомнения, кто его отец. Не буду сейчас подставлять реальные жизненные обстоятельства под рассказанное в этой истории, важно другое: на пути от хаоса к гармонии, а по нашей терминологии — от «Фауста» к «Герману и Доротее» — Тургенев отыскал свой крохотный уголок счастья.

II. Авдотья Панаева

1. Хронологическая канва

Родилась 31 июля 1820 г. (1819 г.?) в С-Петербурге в семье актеров Брянских (наст. фамилия отца Григорьев).

В 1839 г. вышла замуж за журналиста и писателя И. И. Панаева, соредактора Н. А. Некрасова по журналу «Современник» (выкуплен ими у Плетнева в 1846 году).

С 1847 г. по 1862 г., в течение 15 лет была гражданской женой поэта и издателя Некрасова.

1849 г., 1851 г. — совместно с Некрасовым пишет романы «Три страны света» и «Мертвое озеро», печатавшиеся частями в «Современнике» в годы, когда свирепствовала цензура и ничего политически острого журналу публиковать не разрешали.

1840–1860 гг. печатает в журнале «Современник» рассказы и повести, становится сотрудником и «хозяйкой» редакции, своей в компании Белинского, Чернышевского и Добролюбова. Среди ее знакомых — Достоевский и Островский, А. Герцен и Лев Толстой.

1862 г. Смерть И. И. Панаева.

1864 г. Выходит замуж за секретаря редакции «Современника» журналиста Аполлона Головачева.

1866 г. Рождение дочери Евдокии Головачевой, в замужестве Нагродской, будущей писательницы.

1877 г. Смерть А. Ф. Головачева от чахотки.

В этом же году от рака прямой кишки умирает Н. А. Некрасов.

1889 г. Пишет «Воспоминания», ставшие главной книгой ее жизни.

1893 г. 30 марта. Умерла в возрасте 73 (74?) лет.

2. Авдотья Панаева: роман о Тургеневе (за страницами панаевских «Воспоминаний»)

Что же касается мемуаров вообще, то я предупреждаю читателя: 20 % мемуаров так или иначе фальшивки.

Анна Ахматова, поэт

И если бы мемуаристы не завирались, что бы делали биографы?

Лидия Яновская, архивист

Через шесть лет после смерти Тургенева на его родине, в России, была написана, а затем опубликована книга, где Иван Сергеевич стал едва ли не главным героем. Правда, слово «герой» можно в этом случае заменить на «антигерой». В книге о нем писалось с явной антипатией, и в некоторых местах его изображение граничило с памфлетом. Я говорю о широко известных «Воспоминаниях» Авдотьи Яковлевны Панаевой, хозяйке литературного салона, участнице и свидетельнице редакционных будней журнала «Современник», многолетней подруге Некрасова. В ее мемуарах я насчитала 62 эпизода, так или иначе связанных с Тургеневым. Практически сразу за рассказом мемуаристки о детстве и юности, там, где она начинает повесть о «Современнике», появляется имя Тургенева. И это имя уже не сходит со страниц воспоминаний почти до их конца. Ни одному герою панаевских меморий, кроме Тургенева, такая честь не выпала. Рассмотрим конструкцию «образа Тургенева» в «Воспоминаниях» Панаевой.