Ричард Зимлер - Последний каббалист Лиссабона

• Название: Последний каббалист Лиссабона
• Автор: Ричард Зимлер
• Издательство: АСТ, АСТ МОСКВА, Транзиткнига
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-031088-9, 5-9713-0084-9, 5-9578-1771-6

Лиссабон начала XVI века.

Город купцов и моряков, ростовщиков и трактирщиков, умных, образованных монахов, просвещенных иудеев, изучающих священные тексты Торы и мистические тайны Каббалы.

Город, в котором порой происходят ЗАГАДОЧНЫЕ СОБЫТИЯ…

Убит знаменитый лиссабонский каббалист Авраам Зарко. Тело почтенного мудреца найдено при обстоятельствах, повергших в шок всех, кто его знал.

КОМУ помешал старик ученый?

Племянник и ученик великого каббалиста намерен разгадать тайну гибели Зарко, даже если ради этого ему придется вновь и вновь рисковать собственной жизнью…

---

— И кто это был до настоящего момента? — спрашивает он.

— Я не знаю. Но я это выясню! — Я вскакиваю на ноги. — Мне нужно возвращаться в Лиссабон. Если мне надо будет поговорить с тобой, ты будешь здесь или вернешься в свой дворец?

— Здесь я нужен. — Он коротко смеется. — И здесь есть вино. Оно не кошерное, но действует не хуже.

В фойе меня останавливает вопрос, который у меня не хватает решимости задать. Дом Мигель говорит мне:

— Спас бы я всех этих евреев, если б не узнал о своем истинном прошлом? Ведь ты это хочешь знать, правильно?

— Это нечестный вопрос. Ты поступил благородно, гораздо больше, чем…

— Нет, не спас бы. Не то, чтобы я приветствовал все эти убийства, что ты. Я не жестокий человек, и никогда не верил в то, что евреи отличаются от… чуть не сказал «нас». Опять припозднилось понимание, да? Но я бы сидел в своем дворце в Лиссабоне и читал при свете серебряного канделябра. А когда крики стали бы слышны из окна, я просто-напросто захлопнул бы ставни.

По дороге в Альфаму, раздраженный тем, что глаза заливает потом, а полуденное лиссабонское солнце нещадно печет, я захожу, чтобы еще раз постучаться в дверь к отцу Карлосу — безрезультатно, и спрашиваю о нем в церкви Святого Петра. Если верить смотрителю, от него до сих пор нет никаких вестей.

Что до Диего, я совершенно не представляю, где его искать: но этот дюжий северянин наверняка все еще дожидается его, так что дома его точно нет. А единственные его друзья, с которыми я был знаком, были молотильщики.

Подстрекаемый надеждой выяснить имена дядиных контрабандистов или найти любое подозрительное упоминание его знакомых, я решаю проверить переписку моего наставника, недавно обнаруженную мною на дне геницы. Но прежде, чем я отправляюсь домой, любопытство касательно того, чем в воскресенье занимался рабби Лоса, гонит меня к его дверям. В ответ на мой громкий стук в окне второго этажа возникает его острое, совсем как у горгульи, лицо.

— Чего тебе? — недовольно спрашивает он.

Странно, но испытываю облегчение, видя его лицо и слыша надтреснутый голос.

— Просто хочу поговорить с вами, дражайший рабби, — отвечаю я.

Видимо, он думает, что я издеваюсь.

— Возвращайся к своей проклятой Каббале! — бросает он.

Ставни с грохотом захлопываются. Я стучу в дверь, ощущая, как меня оставляют добрые чувства по отношению к нему, и кричу:

— Я не уйду, пока мы не поговорим! — Пока я жду, у меня в желудке ворочается гневное раздражение. Я принимаюсь молотить дверь. — Я ее вышибу! Клянусь, я вышибу эту чертову дверь!

Ярость заполняет мою голову, заставляя пылать щеки и виски. Словно кипящие спирты достигли верхней камеры перегонного куба древнего алхимика, и я уже не могу сдерживаться, продолжая долбиться в дверь. В конце концов, рукотворная кладка, служившая мне доброй опорой, не выдерживает. Детишки, одетые в лохмотья, собираются вокруг и смотрят на меня. Нечесаный разносчик дров бросает на меня презрительный взгляд. Наконец он осмеливается проговорить:

— Ты, Marrano, что ты здесь делаешь?!

Присев, он ставит на землю свою корзинку. Его темные глаза, лишенные ресниц, излучают нечто, отдаленно напоминающее человеческий разум. Выпрямившись, он скрещивает на груди тощие руки и откланяется назад в пренебрежительной позе.

Видимо, я окончательно помешался, так как подхожу прямо к нему, прикрываясь серебром своего кинжала.

— Я собираюсь отрезать тебе уши! — сообщаю я, с каждым словом изливая злость. — Вот что я тут делаю!

В один миг я осознаю, что подражаю сейчас Фариду.

Неужели именно так человек обретает непоколебимую храбрость — надевая маску отваги и срастаясь с ней?

Не так ли мы учимся — впитывая в себя однажды увиденное?

Разносчик дров продолжает вызывающе смотреть на меня, но не произносит ни слова. Страх и ненависть придают ему отвратительный запах, заставляют краснеть его лицо.

Я снова подхожу к дому рабби Лосы. Малыш с оливковой кожей и прядями черных волос, ниспадающих на лоб, следит за мной и машет рукой. Внезапно я осознаю, что это ребенок одного из наших соседей, Диди Молшо. Будь благословен Тот, Кто спасает маленьких детей. Я машу ему в ответ.

Вдруг его рот открывается, и он показывает на что-то у меня за спиной. Я оборачиваюсь и отпрыгиваю от летящего в меня полена. Сразу следом за ним летит еще одно. Оно вскользь попадает мне по уху. Я падаю. Ощупав рану, я обнаруживаю на пальцах кровь. Мой противник отклоняется и ухмыляется довольно и презрительно. Его рот — замшелые бурые развалины. Он плюется и разражается кашлем. Я поднимаюсь, делая вид, что у меня кружится голова. Он смеется, и я с разбега врезаюсь в него. Он слабее, чем я думал, — кости, усы да желтая кожа. Приложившись спиной, он задыхается, потом орет:

— Маранский пес!

Я угрожающе встаю над ним и прикладываю палец к губам.

— Твои уши все еще при тебе. Если хочешь, чтобы они и дальше у тебя оставались, ты должен соблюдать Божественную тишину.

Он встает, отряхивает штаны, оглядывается на толпу.

— Это всего лишь еврей, — говорит он, чтобы не потерять лицо. — Не стоит беспокойства.

Повернувшись, чтобы уйти, я ловлю взгляд Диди. Он понял, как дать мне знать о приближении торговца дровами. Он кивает в знак того, что все в порядке, когда я подхожу к нему.

— Ушел? — спрашиваю я.

— Уже в конце улицы. Но слушай, Бери, пока ты дрался, рабби Лоса ушел. Он выбежал из дома.

Когда я подхожу к дому, моя мать подметает вымощенный серым камнем двор. Она не спрашивает, где я был.

— Всюду грязь! — говорит она в ответ на мой вопросительный взгляд.

Реза готовит на очаге треску и яйца.

— Ты случайно не заглядывала к Фариду? — спрашиваю я.

— Он все еще в кровати твоей матери. Ах, да, и посмотри на столе, — добавляет она. — Тебе там что-то оставил господин Соломон.

Соломон, мохель, которого я нашел в микве, принес мне толстенный перевод на латынь комментариев к «De Anima» Аристотеля, видимо, в благодарность за освобождение из купальни.

— Давно он заходил? — спрашиваю я.

— С час назад.

— Он не говорил, почему он это оставил?

Реза демонстрирует мне таинственную улыбку.

— Он сказал: «Подарок для моего маленького Шээлат-Халома».

Я отволакиваю книгу к себе в комнату и бросаю ее на постель. Через внутреннее окошко я вижу, как Синфа отскребает пол в лавке. Она смотрит на меня затуманенными глазами, пока я перебираюсь через подоконник.

— Ночью я давала Фариду воду, как ты и сказал, — сухо говорит она. — А еще он съел два яйца, которые я сварила.

— Спасибо, ты умница. У тебя все хорошо?

— Да, все нормально. Ты не побудешь немножко дома? Поешь чего-нибудь.

— Слушай, я сейчас собираюсь спуститься в подвал. Если хочешь, идем со мной. Но потом мне надо будет снова уйти.

— Найти того, кто убил дядю? — спрашивает она.

— Кто тебе это сказал?

— Бери, я же не дура. Я слышу разговоры, знаю, что…

Стук в дверь обрывает ее объяснения. Не дожидаясь ответа, сеньора Файам, наша соседка с противоположной стороны улицы Храма, врывается в лавку. Ее черное платье разорвано возле воротника, через всю щеку алеют свежие ссадины.

— Старые христиане?! — кричу я, подбегая к ней в полной уверенности, что за ней погоня.

— Нет, нет, — говорит она. — Ничего такого. — Она хватает меня за руку. Ее тусклые глаза покраснели от недосыпания, щеки запали. — Я увидела тебя из дома, — продолжает она. — Жаль, что так вышло с господином Авраамом. — Она подносит мою руку к губам, нежно поглаживая ее, и я чувствую исходящий от нее запах беды. — Бери, ты нам нужен, — говорит она. — Ты мог бы пойти ко мне домой? — Она заставляет меня наклониться к себе и шепотом, чтобы не слышала Синфа, говорит: — Возьми талисманы. Гемилой овладел ибур, и вцепился в нее мертвой хваткой. — Она больно сжимает мою руку. — И, Бери, ибур говорит, что знает, кто убил твоего дядю!

Глава XIII

Из шкафа в подвале я вытаскиваю все, что может пригодиться для обряда изгнания ибура, и направляюсь к дому сеньоры Файам. Гемила, ее невестка, накрепко привязанная к деревянной скамейке, сидит на кухне, ее дыхание напоминает всхлипы, словно бы ей не хватает воздуха.

Как описать жертву, одержимую бесами? Я дважды видел приметы одержимости: белая кожа, похожая на пропитанный влагой пергамент; измученные глаза; запекшаяся кровь в уголках губ и в ноздрях. Вид Гемилы не отличается в лучшую сторону, скорее даже наоборот: она уже начала терять человеческие черты, уступающие место дьявольским. Ее каштановые локоны измазаны дерьмом и прядями налипли на лицо и шею. Мизинец на левой руке, очевидно, сломан, отставая от ладони под немыслимым углом. Ее когда-то белое просторное одеяние безнадежно испачкано, как будто она купалась в грязи и крови. «Ее душой овладело существо с Другой Стороны», — думаю я. Первым моим порывом становится желание убежать. Но дядя всегда учил меня, что ибур — всего лишь метафора; очень мощное создание, это так, но не ровня даже самому слабому каббадисту. А если этот демон действительно знает, кто убил моего наставника…