Михаил Волконский - Мне жаль тебя, герцог!

• Название: Мне жаль тебя, герцог!
• Автор: Михаил Волконский
• Издательство: РИПОЛ классик
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-386-02883-1

Князь М. Н. Волконский — «русский Дюма», автор романов, центром которых становится неофициальная история XVIII века, сплетающаяся из целого ряда интриг и отношений, разгадать и открыть которые представляется возможным лишь спустя многие годы. Бирон и бироновщина — одна из излюбленных тем писателя.

Последние дни царствования Анны Иоанновны. В чьих руках окажется власть? Бирона, временщика, любимца императрицы, или Анны Леопольдовны, ее племянницы и наследницы престола?

«“Мне жаль тебя, герцог!” — сказала императрица, бросив перо и отстраняя от себя рукою подписанную ею бумагу Слова эти сделались историческими, и после превратностей, постигших Бирона, прозорливые историки стали видеть в них пророчество о печальной судьбе герцога».

Тайны и загадки, сложные переплетения событий, в которые попадают герои книги, невероятные интриги и приключения сделают чтение романа захватывающим с самых первых страниц.

---

Несколько раз ему удалось заметить, что Линар во время пути, сидя в карете, вынимал альбом с флорентийскими видами из ящика и перелистывал его.

На остановках их приглашали к себе к обеду бургомистры городов и сами губернаторы. Но у них с собой был довольно обильный запас всяких вкусных вещей, заготовить которые успел повар графа, ехавший вместе с другой прислугой графа на подводах с вещами. У него были тартинки со страсбургским паштетом, всевозможные колбасы, чудесная вестфальская ветчина, разные сыры и превосходное вино, в особенности красное, до которого граф Линар был большим охотником.

В природе чувствовалось наступление зимы, но запас фруктов везде еще не был израсходован и отличался обилием, так что по деревням можно было за бесценок достать отличные груши, яблоки и сливы.

На одном из привалов граф решил последовать примеру Жемчугова и попробовал на переезде проехать некоторое расстояние верхом на его лошади. Это так понравилось графу, что с этих пор он ежедневно по два раза садился на Митькину лошадь и весело гарцевал впереди поезда с рейтарами вместе.

6 НАПАДЕНИЕ

Дело было под вечер; дорога шла сосновым лесом, прямые стволы которого казались огромными колоннами фантастического храма и вечнозеленые верхушки нависали причудливыми кружевами, сквозь которые просвечивало опаленное закатом, багровевшее золотистыми тонами небо. В воздухе стоял здоровый, освежающий и бодрящий холодок.

Граф Линар опустил стекло кареты и дышал свежим бодрящим воздухом.

— Хорошо-то как, — сказал Митька, подъехавший к окну кареты верхом.

— Да, чудесно, — согласился Линар и спросил: — Вы уже долго едете верхом? Вам не жаль будет пустить меня тоже проехаться?

— Нет, отчего же? С удовольствием! Пожалуйста! — предложил Жемчугов и, велев кучеру остановиться, тотчас же соскочил с лошади.

— А вы садитесь на мое место в карету! — сказал Линар, впрыгнув в седло, и быстрым галопом поскакал вперед.

Митька уселся в карету, с ненавистью оттолкнув попавший ему под ноги ящик с одним из итальянских альбомов, и, мало помалу убаюканный качкой каретных рессор, задремал.

Его разбудил какой-то странный и не совсем обычный шум. Карета и прочие экипажи стояли, а люди громко и взволнованно разговаривали.

— Что случилось? — спросил Жемчугов, выглядывая из кареты.

— Впереди мост разобран! — сказал ему мимоходом пробегавший слуга.

— А где граф и рейтары? — осведомился Митька, но ему никто не ответил.

Он отворил дверцу кареты, но не смог выйти из нее, потому что некому было откинуть подпиравшую ее подножку.

В это время из леса выскочили несколько человек и кинулись к карете. Митька схватил попавшуюся ему под руку высокую трость графа Линара с тяжелым, свинцовым, обложенным серебром набалдашником и этой тростью, как длинным кистенем, встретил нападающих, которые старались вскарабкаться в карету.

Силой Жемчугов обладал почти сверхъестественной и орудовал тростью так ловко, что среди нападающих произошло как бы замешательство. Они разом громко кричали и ругались, перемешивая немецкие ругательства с польскими.

Одному из них удалось было ухватиться за трость, однако Митька ткнул его вперед, но тотчас же, свалив своего врага, выпустил трость, вспомнив, что в мешке возле дверцы кареты были пистолеты. Мешок как раз был у него под рукой; он выхватил пистолет и выпустил в нападающих пулю из него.

Почти одновременно раздалось несколько выстрелов с противоположной стороны, запряженные в карету лошади испугались и дернули вперед. Карета рванулась, безобразно раскачиваясь, прокатилась вперед и вдруг рухнула набок.

Митька был оглушен, и ему показалось, как будто произошло что-то вроде крушения вавилонской башни. Что-то надавило на него, да так плотно, что пришлось сделать ему страшное усилие, чтобы освободиться. Жемчугов, кряхтя, кое-как вылез из приподнявшейся дверцы кареты и увидел перед собой графа Линара и рейтаров, подоспевших как раз вовремя, как оказалось.

— Вы целы? — стал спрашивать граф Линар, помогая Митьке высвободиться.

— Кажется! — сказал Жемчугов, выбравшись наконец на свободу и оглядывая себя. — Кажется, нигде не болит! Ой! — крикнул он, схватившись в эту минуту за плечо, в котором почувствовал внезапно острую и щемящую боль.

— Вы ранены?

— Да нет! — с досадой процедил Митька сквозь зубы. — Это все ваши ящики с итальянскими альбомами! Они придавили меня!

Озлобление, с которым Митька упомянул о ящиках, было, несмотря на все другие обстоятельства, настолько комично, что Линар да и сам Жемчугов не могли не усмехнуться.

Стали подымать карету. Оказалось, что она была совсем не повреждена, во всяком случае в ней можно было продолжать дорогу.

Все кончилось без серьезного несчастья, а по-видимому, нападение было заготовлено весьма серьезное и придумано довольно основательно. Ехавшие впереди рейтары с графом Линаром заметили еще издали, что в мосту над крутым оврагом сняты четыре доски, так что карета никак не смогла бы проехать. Они остановили экипажи, а сами подъехали к мосту, чтобы посмотреть, в чем там дело. Одна из скинутых досок была внизу, в овраге; стоило только спуститься и достать ее, а вместе с нею, вероятно, были и другие доски, и можно было продолжать дорогу. Но именно в этом-то и заключалась ловушка. Как только рейтары — и передовые, и те, что ехали сзади, — собрались вместе с графом Линаром на поиски досок, из леса выскочили вооруженные люди и напали на карету, где вместо Линара сидел Жемчугов. Кучер и сидевший с ним рядом гайдук убежали, как только увидели нападающих, а за ними последовали и остальные из прислуги. Нападающие, очевидно приняв Митьку за графа Линара, потому что он находился в карете, вероятно, решили покончить с ним врукопашную, не пуская в ход огнестрельного оружия, чтобы выстрелами не привлечь внимания разъехавшихся конных. И только когда Жемчугов выстрелил, они ему ответили залпом. Но тут оставленные на собственный произвол лошади рванулись и опрокинули карету, а тут и граф Линар подоспел с остальными верховыми на выручку. Разбойники поспешили удалиться, и Линар остановил рейтаров от их преследования, опасаясь засады. Из нападающих удалось схватить только одного, который, вместо того чтобы удирать, хотел спрятаться за дерево, где уже сидел, спрятавшись там, повар.

Когда вся передряга закончилась, из «берлины» высунулась фигура старого Фрица, все время невозмутимо сидевшего в ней, и он мирным голосом, не торопясь спросил:

— Кажется, мы можем уже ехать вперед?

7 ОПЯТЬ ВСТРЕТИЛИСЬ

В те времена нападения разбойников были вовсе не так часты, чтобы против них принимать постоянные меры, а засада, устроенная графу Линару, явно была не совсем обычным разбойничьим набегом.

Местность была довольно пустынная, и правда, обыкновенные путешественники не решались пересекать ее вечером, то есть к ночи, так что можно было рассчитывать, что никого другого, кроме поезда Линара, тут в это время не встретится.

Несомненно нападение готовилось именно на него, и несомненно было также, что целью нападения служило не простое желание ограбить. Тут желали напасть именно на графа, как на посла, присутствие которого в Петербурге было способно повлиять на ход политических дел. Устранение Линара почти равнялось выигранному сражению.

Конечно, никаких данных к обвинению людей, которым была выгодна гибель графа, не было, но это обвинение напрашивалось само собой.

— Как бы то ни было, но вы спасли мне жизнь! — сказал Линар и протянул руку Жемчугову.

— Напротив, — ответил тот, — это вы мне спасли мою, потому что, не подоспей вы вовремя, со мной уже все было бы кончено!

— И вам пришлось бы умереть не за себя, а разыгрывая мою роль!

— По-русски это называется: «В чужом пиру похмелье», — сказал Митька. — Но все-таки, не будь вас, меня бы в конце концов укокошили!

— Я думаю, мы можем ехать! — опять проговорил старый Фриц, снова высовываясь из берлины.

— Да нет, старик! — крикнул ему Линар. — Наши люди не могут справиться с мостом! Нашли всего одну доску, а их нужно четыре!

— Ну зачем еще нужно четыре, — проворчал Фриц и, вылезши из своего экипажа, пошел к мосту и немедленно распорядился, до некоторой степени гениально: по имевшейся одной доске он переправил на другую сторону моста трех человек, и велел им отколотить там доски и прибить их вновь все с такими щелями, чтобы по ним можно было проехать через весь мост.

Пока приводили в исполнение это распоряжение Фрица, граф с Жемчуговым решили заняться захваченным разбойником.

Разбойник со связанными руками был приведен и поставлен перед ними в весьма жалком виде. Ничего воинственного в нем не было, и он не только не был на вид дерзок и нахален, а напротив, чрезвычайно удручен и заливался горькими слезами.