Семен Трегуб - Николай Алексеевич Островский

• Название: Николай Алексеевич Островский
• Автор: Семен Трегуб
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1950

В настоящем издании представлено исследование о жизни и творчестве Николая Островского (1904–1936). Книга написана живо, с большой любовью к писателю, которого автор хорошо знал. Здесь нашли место и его воспоминания о Н. Островском.

---

«Есть люди, о которых не скажешь, кто он такой, то ли он хорош, то ли он плох, то ли он мужественен, то ли трусоват, то ли он за народ до конца, то ли он за врагов народа… О людях такого неопределенного, неоформленного типа довольно метко сказал великий русский писатель Гоголь: «Люди, говорит, неопределенные, ни то, ни се, не поймешь, что за люди, ни в городе Богдан, ни в селе Селифан». О таких неопределенных людях и деятелях также довольно метко говорится у нас в народе: «так себе человек — ни рыба, ни мясо», «ни богу свечка, ни чёрту кочерга» [80].

О Корчагине никак не скажешь: «ни то, ни се».

Он во всем определенен, во всем резко и ярко выражен, весь на виду. Черты его характера суть его глубочайшие убеждения.

Островский раскрыл сложный процесс формирования Павла Корчагина. Можно изобразить героя с портретной точностью, наделить его яркими и правдивыми психологическими чертами, но если при этом черты образа не сложатся в определенно очерченный характер, герой этот не превратится в пример для других, не сможет вести читателя за собою. И как бы хорошо ни было рассказано об отдельных поучительных и достойных подражания поступках героя, если из цепи таких поступков не обрисуется закономерность, обусловленная свойствами характера, если не раскроется внутренняя логика поведения героя, если не показаны будут побудительные силы, диктующие герою все его поведение и обусловливающие его развитие, — личность героя останется для читателя до конца нераскрытой и непознанной.

Зачинателем и провозвестником советской литературы был великий Горький. Его могучий гений завершал плеяду литературных имен старого века и открывал эпоху новой, социалистической литературы. Горький создал и первые положительные образы новой России. Павел Власов из «Матери» стал родоначальником литературных героев нашего времени. Павел Корчагин — наследник и преемник горьковского героя. Корчагин выполнил в советской литературе ее высшую художественную функцию: он стал литературным типом, нарицательным героем, обобщением широчайшим и в то же время конкретным, каким и должно быть художественное создание.

Ф. Энгельс во введении к «Диалектике природы» выводит «полноту и силу характера», которая делает «цельных людей» из того, что они, то-есть эти цельные люди, «живут в самой гуще интересов своего времени, принимают живое участие в практической борьбе, становятся на сторону той или иной партии и борются кто словом и пером, кто мечом, а кто и тем и другим вместе»[81].

Корчагин жил всеми интересами своего времени. Он боролся и мечом, и словом, и пером.

Герой романа Николая Островского объединил в своем образе то главное, что составляет характер советского человека, большевика: ясность цели и настойчивость в деле ее достижения. Черты, проявляющиеся во множестве характеров и во множестве случаев жизни с различной степенью силы и яркости, объединились в жизни Николая Островского и в созданном им образе Павла Корчагина с наибольшей полнотою. В этой всеобъемлющей полноте исключительность центрального образа романа и в этом его замечательная типичность. Разумеется, жизненный подвиг Корчагина не может быть назван явлением заурядным: люди, которые поднялись бы на такую высокую ступень героизма, встречаются в жизни единицами. Но в характере подвига, в движущих его силах воплотились черты, типичные для большевизма, — массовые и всеобщие черты нашего времени.

Люди наши не схожи по уровню знаний, характеру, навыкам, вкусам, способностям, личным стремлениям; различно проявляют они себя в труде, в быту; многообразны их национальные особенности; неповторимы их индивидуальности. Но как сказал поэт:

…главное в нас,—
                             и это
                                      ничем не заслонится,—
главное в нас,
                            это — наша
                                             Страна Советов,
советская воля,
                       советское знамя,
                                                  советское солнце.

На основе небывалой общности миллионов выросло и окрепло морально-политическое единство советского народа, развился советский патриотизм. Силы эти стали движущими силами нашего общественного строя. Героизм советского человека и есть проявление этих сил, окрыливших народы. Не в сугубо индивидуальных, исключительных, из ряда вон выходящих особенностях, свойственных именно данной личности, следует искать разгадку героического поведения наших людей, а в той всеобщей социалистической закономерности, которая делает обычного, рядового советского человека хозяином, строителем и борцом, готовым итти на любой подвиг во славу своей социалистической отчизны.

Вот почему Николай Островский горячо спорил, когда ему (вместе с Корчагиным) пытались приписать исключительность, превратить его и Корчагина в «святых подвижников».

— В чем смысл всех этих попыток сделать из меня «человека не от мира сего»? — говорил Островский. — Так каждый паренек или дивчина, прочтя «Как закалялась сталь», сумеют сказать себе: «Корчагин был таким же, как и мы, простым рабочим. И он сумел преодолеть все трудности, даже предательство собственного тела. Счастье людей было его счастьем, и он, как истинный большевик, нашел в этом высшее для себя удовлетворение». Но если поставить вопрос таким образом, что Корчагин — исключение, то напрашивается другой вывод: «Разве мы можем следовать ему, быть такими, как он? Мы ведь «рядовые», а он — «редкостный».

Нет, Корчагин не святой, не подвижник, не исключительный человек, а представитель того миллионного коммунистического авангарда, который ведет за собой миллионы. Все, что ему доступно, доступно многим: он простой рабочий парень, воспитанный большевистской партией. Ему было во имя чего жить и преодолевать трудности, поэтому он боролся и жил. Корчагин не возвышается над своими сверстниками; он лишь наиболее полно выражает их новые качества, новую сущность.

Правы были политзаключенные рижской тюрьмы, когда объясняя в уже упомянутом нами письме, почему им «так любо и дорого» имя Павла Корчагина, писали:

«Павка — герой, но не тот надуманный герой, который непостижимым идеалом возвышается над простыми смертными, подавляя их своим величием, вселяя в них покорное поклонение себе. Павка не такой. Его подвиги возможны и реальны для нас, его ошибки и заблуждения так свойственны молодости, его минутное отчаяние так понятно нам и так естественно в его положении. Его жизнь, особенно первая половина ее, так похожа на миллионы других жизней. Будто он взял по кусочку от каждой из них, чтобы показать, как надо ее строить».

Яростно ненавидя и презирая эгоистов и трусов, панически вопящих от малейшего удара жизни, Николай Островский отстаивал верность корчагинского пути для каждого, кто беззаветно и беспредельно предан нашей родине. Жизнь принадлежит ей, жизнь до последнего вздоха. Никто не имеет права уйти со своего поста.

В романе «Как закалялась сталь» необычно, исключительно лишь состояние здоровья Павла Корчагина. Но представим себе любую другую коллизию, любые другие трудности, которые пришлось бы ему встретить и преодолеть. Что изменили бы они в характере его поведения?

Ничего!

Мы можем по праву называть его жизнь подвигом, можем по праву восхищаться мужеством борьбы с «внутренними мятежами» предавшего его тела, но разве смеем мы говорить об «исключительности» его конечного вывода: «Я буду сопротивляться до последнего»?

Степень преодолеваемых трудностей может быть различна, но вывод этот типичен как всеобщая черта советского человека.

Потому-то так близок и дорог миллионам советских людей Корчагин. Он обнаружил и показал качества, органически присущие советским людям.

— Я буду держать штурвал самолета до тех пор, пока в моих руках имеется сила, а глаза видят землю, — говорил Валерий Чкалов.

Валерий Чкалов рассказывал об одной из своих бесед с товарищем Сталиным. Слушая его, он не мог удержать нахлынувших чувств глубокой любви и признательности. Он поднялся и сказал то, что думают все советские люди, сказал, что готов умереть за Сталина.

Иосиф Виссарионович остановил его:

— Умереть тяжко, но не так трудно, — я за людей, которые хотят жить; жить как можно дольше, бороться во всех областях, разить врагов и побеждать.

Именно таким человеком был Павел Корчагин.

Тип Корчагина был с самого начала глубоко народен в том прекрасном смысле, когда черты героя, возникшие в действительной жизни, отвечают народным стремлениям, идеалам. Корчагин стал народным в еще более прекрасном смысле — качества, заключенные в его образе, стали достоянием многих. Он не только воплощал в себе сущее, но и вызывал к жизни себе подобных. В этом образе отразились две действительности — прошлая и настоящая. Но, кроме того, в нем жила и та третья действительность, которую Горький метко назвал «действительностью будущего». Обращаясь к советским писателям, Алексей Максимович справедливо утверждал, что без знания этой «третьей действительности» нельзя понять, что такое метод социалистического реализма.