Карина Шаинян - Корм для пеликанов

• Название: Корм для пеликанов
• Автор: Карина Шаинян
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2009

«Старуха озадаченно пожевала губами. Она-то думала, что успела привыкнуть к причудам Хозяйки!

– Ты хочешь вытащить его сюда?

– Ага. Вот этого одного. Смотри, у него симпатичная мордочка, и глаза живые…»

---

– Чепуха.

– Я все-таки один из них. – Макс испуганно всмотрелся в ее холодное лицо.

– Никто не заставляет тебя возвращаться, любимый… Тебе же лучше здесь. А они все умерли давно, они мертвые – мертвые глаза, мертвые мозги, мертвые руки. Плавают вроде стаей, а каждый – отдельно… Кого тут жалеть?

Макс кивнул. Здесь хорошо, так уютно, и не надо думать… Это там – все подряд важно, а здесь – всего-навсего рыбы, бессмысленные губастые морды, бессмысленное существование. Зачем волноваться? Теплый соленый ветер издалека – чуть тревожный, приятно-бередящий… Соглашайся, Макс, соглашайся – пусть девчонка несет свою философскую пургу, зачем тебе спорить? Тебе не надоело каждый день размахивать рогаткой?

– Главное, что мы любим друг друга, правда? Нам теперь не о чем жалеть…

– Угу, – ответил он, зарываясь лицом в ее колени. Пахло цветами и немного рыбой.

– Люся… Люсь! Прилив проспим!

– Ну и что? – Она завозилась, обнимая его, устраиваясь поудобнее.

– Люсь, давай просыпайся. Надо.

– Спи…

– Люська… – он зевнул, – проспим ведь пеликанов…

Теплые нежные руки обхватывают, не пускают. Уткнуться бы в плечо, заснуть…

Макс подскочил, как от удара, ошалело огляделся. По солнцу видно – до прилива еще часа три. Можно поспать.

– Люся…

– Угу… отстань…

– Давай поставим будильник.

– Не валяй дурака, я же сказала – плевать теперь на прилив. Хватит дергаться. И часов у меня нет. Спи.

А ведь врет, есть у нее будильники, целая куча. И чего она уперлась, жалко ей, что ли?

Чувствуя себя вором, Макс прокрался вниз по корявой сырой лестнице в крошечную комнатку с пыльным окошком под потолком. Попахивало плесенью, а часов было так много, что пришлось пробираться сквозь тиканье, обдираясь об острые углы звуков и цепляясь рукавами. Воздух стал густым и колючим, от тиканья во рту чесалось, как будто наелся нечищеных ананасов.

Схватить будильник, круглый, ярко-красный, с самодовольной физиономией и смешным звонком-ушами. Осторожно выглянуть на лестницу. Старуха не должна появиться, но кто знает – вечно ее заносит в самые неожиданные места. Почему так страшно? Чего такого – одолжил у любимой девушки будильник…

Макс скользнул на лестницу, аккуратно прикрыл скрипнувшую дверь. Наверху мелькнула тень. Он замер, с ужасом представляя, как скрюченные руки служанки забирают у него часы, как она поджимает губы и укоризненно качает головой. Колени стали ватными, вместо внутренностей образовалась засасывающая пустота. Обмирая, Макс вернулся к Люсе. Хозяйка спала.

Она даже не шевельнулась, когда загремел красный будильник. Макс на цыпочках выбрался из комнаты – Хозяйка только вздохнула и перевернулась на другой бок. Макс подхватил корзину с галькой, рогатку и вышел из дома. Небо на западе уже стало сизым от заполнивших его птиц.

Он стрелял и стрелял, отфыркиваясь от залепляющих лицо перьев, задыхаясь, чувствуя, как постепенно отнимается рука. Пеликаны захлебывались булькающими криками, били крыльями, но улетали. Последний камень… «Как она только справлялась одна?» – мелькнула мысль.

Позади раздались ехидные аплодисменты.

– Смотри, – кивнула Хозяйка на ближайший пруд, – даже пеликаны не хотят их. Кого ты спасаешь?

Во взбаламученной воде лениво кружились рыбы, мелькали бледными брюхами. В этот раз их почти не стало меньше.

– Они не мертвые! Они просто уснули, и ты это знаешь!

Хозяйка пожала плечами.

– Это не важно. Умерли или уснули – какая разница?

– Конечно… тебе – никакой. Тебе просто надоело!

– Мне не надоело, я просто устала.

– И они устали. Они заснули! А ты можешь их разбудить, можешь, но не хочешь… Зачем тебе столько будильников?

Хозяйка звонко расхохоталась, запрокинув лицо. Бессильно помотала головой, прикусила губу – глаза снова стали холодными и чужими.

– Да, не хочу. Почему я должна за них волноваться? И, пожалуйста, не стреляй больше в пеликанов. Чем быстрее они доедят рыбу, тем лучше.

– Т-ты… ты понимаешь, что ты говоришь? – опешил Макс.

– Прекрасно понимаю. Пруды освободятся, и мы разведем в них кувшинки. Сейчас это нельзя сделать – рыбы съедят ростки.

– Так добей сама!

– Зачем самой, если есть пеликаны? – равнодушно улыбнулась Хозяйка.

– Вытрави, перелови, съешь… Может, подавишься!

– Милый, ну зачем ты злишься? Представь, как станет красиво! Мы будем гулять вечером среди прудов, любоваться цветами, и не будет этого рыбного запаха…

– Мы не будем гулять.

– Почему?

– Я ухожу.

– Уходишь? Обратно в свой мир, к этим ходячим мертвецам? – Она сжала кулаки. – Снова будешь плакаться пьяным девкам на одиночество?

– Там хотя бы есть кому поплакаться. А я и здесь был один, какая разница…

– Но мы же любим друг друга… Макс…

– Я тебя не люблю.

«Выкинула», – понял Макс, оглядевшись. В том мире не было ободранных электричек и сизых многоэтажек за стеклом. Единственный человек, оказавшийся в вагоне, походил на потрепанного бурной общажной жизнью студента. «Сам захотел вернуться», – пробормотал Макс, завороженно уставясь на бутылку портвейна в руках соседа.

– Выпьете со мной? – спросил тот, поймав взгляд.

«Люмпен-интеллигент», – хмыкнул Макс, вспомнив своих приятелей, и молча кивнул, беря протянутый стаканчик.

– Принеси мне сачок, – попросила Хозяйка, внимательно всматриваясь в воду.

– Опять… Ну, выловила один раз, только сердце разбередила, зачем тебе еще?

– Не ворчи. Мне не еще, мне нужен этот…

Сколько их здесь… Все одинаковые, все. Одни побольше, другие поменьше, светлее-темнее, но все одинаковые… сбиваются в плотную скользкую массу, увиливают от сачка, смотрят миллионами выпученных глаз, пенят воду, ускользают… Большинство вверх брюхом, лишь изредка мелькнет темная гладкая спина. Этот? А может, этот? Сачок судорожно бьется, поднимает муть, уже не увидеть, не узнать, даже если он будет рядом. Хозяйка заплакала, громко, отчаянно, лупя сачком по воде и размазывая по лицу тину. Теперь – одна, как миллионы лет до этого, как миллионы лет в будущем… Как в те дни, когда Макс был рядом, – одна.

По дороге домой она зашвырнула сачок в кусты.

– Мне страшно, понимаешь? Мне страшно. – Человек отхлебнул и судорожно закашлялся. – Вот почему я пью эту дрянь? Мне страшно. Живем как не знаю кто, кружимся в мутной воде не пойми зачем, столкнешься иногда с хорошим человеком, а его уносит… А потом мы умираем, и нас быстренько закапывают, чтобы воздух не портили… Я хочу знать, зачем я кружу, какой в этом смысл? Раньше вот неинтересно было, жил как нормальный человек. Нет никакого смысла, вода мутная, света не видно…

– Ты подплыл к поверхности, – пьяно хихикнул Макс. – Хреново тебе придется.

– Мне и так хреново, – ответил тот, разливая остатки портвейна. – Тут, главное, не думать, если начнешь – не остановишься уже. Вот смотри… если я не вижу смысла… то там, – он ткнул рукой вверх, расплескивая вино, – то там – тем более… Вот это страшно. Им-то какое дело до нас?

– Это точно, никакого. Мы плохо пахнем.

– Вот именно, вот именно… Смердим, как гора тухлой рыбы. Ищем свет – а вокруг только темнее становится. Вот, например, любовь…

– Угу, любовь, – кивал Макс, не слушая. За окнами проплывали знакомые станции. Скоро он будет дома.

Уже начался прилив, но она не пошевелит и пальцем. Плевать. Они все давно умерли. Все. И Макс – один из них. На это тоже плевать. Снова одна, но теперь хотя бы – свободна. «Наконец-то я побываю там», – подумала Хозяйка, глядя в сторону моря и прислушиваясь к нарастающему птичьему крику.

Темная стена пеликанов все ближе, затхлый удар воздуха в лицо, скребущий шорох крыльев. Пусть хватают скользкие рыбьи трупы. Пусть вылавливают немногих живых. И если он среди них – что ж, ей все равно.

«Вспомни, Люся», – забормотал магнитофон.

«Щас, вспомнит она», – подумал Макс, пиная подвернувшуюся под ногу бутылку. Подошел к окну, перегнулся через подоконник, глядя на снующие далеко внизу толпы людей.

Всегда один. «Мне тоже страшно», – мысленно сказал он недавнему собутыльнику.

«Плавают вроде стаей, а каждый – отдельно…»

Темно, как в мешке. Можешь кричать, можешь молча всю жизнь быть рядом – все равно будешь один. Не отразишься в глазах, мутных, как вода в прудах. Нет никакого смысла, она была права, нет никакого смысла…

Насмешливый птичий крик в голове, клокочущий, отдающий водорослями и солью. Изжеванный бычок, еще влажный от чьей-то слюны, на стремительно приближающемся асфальте. Мятая обертка от разрекламированной жвачки взорвалась цветными осколками. А потом стало темно и тихо.

Первый пеликан проворно нырнул к воде, загребая клювом. Люся подхватила рогатку и, путаясь в подоле, побежала к прудам.