Кейси Майклс - Испепеляющая страсть

• Название: Испепеляющая страсть
• Автор: Кейси Майклс
• Издательство: Мой мир
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9591-0402-3, 978-5-9591-0297-5

Действие романа происходит в Англии. Главный герой Кевин Ролингс становится восьмым графом Локпортом и получает в наследство большое имение. Мысль о женитьбе для него невыносима, так как сопряжена с выездами в свет, балами и раутами. Высший свет гадает, кому синеглазый красавец граф отдаст предпочтение, сделав счастливой невестой. В поместье, куда приезжает новоиспеченный граф, живет незаконнорожденная дочь его двоюродного дяди Джилли. У графа накопилось много долгов. У него не остается иного выбора, как жениться на строптивой Джилли и полюбить ее.

---

Глаза Кевина блуждали по заросшему саду, разбитому за зданием, по которому извивались многочисленные тропинки. В глубине сада, в низине, располагался огромный, запутанный тисовый лабиринт — к нему вела каменная лестница.

Этот лабиринт — результат одного из первых «мозговых штурмов» старого графа — представлял собой точную копию знаменитой «Трои» — лабиринта в Дорсете, который, к несчастью, был разрушен в 1730 г. Изучив эскизы, обнаруженные им, граф сумел полностью скопировать лабиринт. Он представлял собой треугольник площадью два акра, в него вели тринадцать входов, один длинный проход к центру, один короткий — ведущий к заднему входу, расположенному слева, и одиннадцать фальшивых входов. Острых углов в лабиринте не было, все тропинки плавно извивались, а внутри были три полянки, и в центре каждой возвышался маленький храм. Единственное отличие от оригинала состояло в том, что вместо глиняных стен вдоль дорожек были посажены тисы, которые должны были со временем вырасти до высоты человеческого роста. За прошедшие годы они разрослись так, что сделали тропинки практически непроходимыми, так что Кевин даже с высоты своего обзора не мог различить их. Лабиринт превратился в джунгли, служившие убежищем для змей и птиц, гнездившихся в кронах деревьев.

Кевин пристальнее вгляделся в подсобные строения, окружавшие Холл и обеспечивавшие повседневные потребности его обитателей: пекарню, пивоварню, прачечную, конюшню, ледник, оранжерею, псарню, кузницу, лесопильню и, конечно, домик привратника. Возле голубятни виднелся рыбный садок — пруд, где держали рыбу, прежде чем она попадала на кухню. По территории усадьбы были разбросаны также многочисленные храмы с куполообразными крышами, отдельно стоящие дорические колонны, декоративные укрепления, обелиски и псевдопирамиды, возведенные для украшения парка, а в отдалении, в углу парка, — фамильный мавзолей, место упокоения многих поколений Ролингсов. Кевин лихо отсалютовал ему, прежде чем отвернуться.

«Все это, — подумал он, бредя по колено в высокой траве, — когда-то представляло собой впечатляющее зрелище, во всяком случае, претензии явно были именно таковы. Но за последние двадцать лет вследствие небрежения старого графа хозяйство постепенно пришло в упадок».

То же происходило и внутри дома. После того как большинство слуг были отпущены, огромное здание быстро пришло в запустение. В течение двух дней исследуя Холл, Кевин окончательно в этом убедился.

Часовня и театр являли собой зрелище, характерное для всех остальных помещений. Пианино в музыкальной гостиной расстроилось, арфа стояла в углу, лишенная нескольких струн. Два больших салона были открыты всем ветрам — французские окна сломались, и абиссинские ковры были покрыты опавшими листьями.

В скульптурной галерее на втором этаже от одного римского носа и мраморного уха к другому протянулась густая паутина, а зеленое сукно на столе в бильярдной выцвело в том месте, где долгие годы пролежала форма с шарами.

В оранжерее можно было увидеть только трупы высохших растений, а две столовые, в одной из которых происходил свадебный обед, стояли закрытыми около двадцати лет, и длинные столы покрывались пылью.

В Египетской комнате на нижнем этаже царила тишина, как в фараоновой гробнице, а комнаты, предназначенные для проживания няни и гувернантки, — на верхнем этаже самой старой части здания, за массивной дубовой дверью, — были закрыты и заколочены лично старым графом.

В оружейной ржавели старые мечи и шпаги, а камин не топился в течение пятидесяти лет. Сотня дымоходов не чистилась с незапамятных времен, а лестницы никто не чинил и даже не менял на них ковры — лишь изредка их чистили. По расчетам Кевина, из ста помещений Холла, сорок из которых представляли собой спальни, граф использовал не больше шести. И эти шесть были захламленными и пыльными. Об остальных вообще позабыли.

Старый граф выбрал для себя библиотеку, кабинет, спальню и несколько малых гостиных на первом этаже. В этих комнатах он хранил самые ценные для него сокровища: коллекцию часов, бесчисленные книги, журналы и карты, а также свои расчетные книги.

Когда в какой-нибудь из избранных комнат протекал потолок или разбивалось стекло и сырость и холод начинали угрожать его сокровищам, граф, по словам миссис Уайтбред, просто приказывал перенести их в другое помещение, а прежнее запиралось.

Немногие слуги, которых Сильвестр не уволил, состарились и не видели смысла в том, чтобы поддерживать порядок в Холле за пределами обитой сукном двери, за которой находились предназначенные для них помещения. В служебном крыле располагались «обувная» комната, где чистили обувь, «свечная» и «ламповая» комнаты, кухни, комната дворецкого, мастерские, комната домоправительницы, спальни слуг, а также две столовые — большая и малая.

В лучшие времена, Кевин знал об этом, Холл был самостоятельным «государством», которое обслуживали две сотни человек, работавших в саду, в мастерских и теплицах, плюс еще сотня пастухов, управляющих, скотников, работников на фермах, лесничих, каменщиков, плотников и художников, не говоря о многочисленных арендаторах и их семьях.

В самом Холле — в прачечных, на маслодельне, на кухне, в пошивочной — были заняты еще полсотни слуг, а горничные и уборщицы увольнялись в том случае, если в любом из многочисленных помещений Холла была найдена паутинка такой длины, чтобы ее можно было намотать на палец. Также требовалось обслуживать гостей и их слуг. В обычае было принимать по сорок гостей со слугами одновременно.

Сейчас, глядя на поместье сверху, откуда открывался прекрасный обзор, трудно было поверить, что эти славные дни могут вернуться. Задача вернуть Холлу былой блеск и величие казалась практически невыполнимой.

— Я даже не знаю, с чего начать, — вслух рассуждал Кевин. — Мне совершенно очевидно, что прежде всего я должен добиться того, чтобы поместье снова начало приносить доход. Те деньги, которыми я сейчас располагаю, прекратив выплаты по своим личным долгам — самое необходимое я уже заплатил, от долговой ямы спасся, остальные могут подождать, — уйдут на оборудование, инвентарь и необходимый ремонт. Половину арендаторских домов необходимо перекрыть, но для этого можно использовать солому, полученную на молотилке, слава богу. А все деньги, которые останутся, — видит Бог, их будет немного — я использую для того, чтобы нанять нескольких новых слуг, а также для того, чтобы купить своей жене-оборванке новую одежду и еще я найму ей учителя, чтобы он обучил ее искусству быть леди.

Он усмехнулся, вспомнив, как Джилли явилась на завтрак не далее как сегодня утром. Она была одета, как обычно, в рваное кашемировое платье неопределенного цвета, давно вышедшее из моды. Ее волосы — это непокорное огненное покрывало — были собраны на затылке в тугой узел, что придавало ей еще более детский вид, чем обычно.

И даже несмотря на все это, Джилли могла бы справиться с ситуацией, неумело имитируя аристократические манеры, если бы не подставка для яиц. Как только перед ней поставили чашечку на подставке, в которой находилось яйцо в скорлупе, Кевин понял: его супруга понятия не имеет, что с ним делать.

Понятно, что подставки для яиц не были в обиходе у слуг, и Джилли привыкла разбивать яйцо о край стола.

Но теперь она стала графиней, и ей подали яйцо на фарфоровой подставке для яиц фабрики Споуда. Кевин испытал сочувствие к ней, поймав ее панический взгляд на яйцо в чашке. Он прочистил горло и начал демонстрацию совершенной техники поедания яйца по-графски: он мягко срезал ножом верхушку с яйца и снял ее.

Джилли взяла свою ложку и, изо всех сил стараясь не класть локти на стол, сделала пару попыток стукнуть ложкой по своему яйцу. Скорлупа не поддавалась, и Джилли попробовала снова, на ее лице выражались усердие и раздражение.

— Какие-то проблемы, дорогая? — не удержался Кевин, увидев, что ложка снова пущена в ход, причем более энергично.

— Никаких, — отвечала Джилли, сопровождая свой ответ новым ударом по злополучному яйцу.

Ложка наконец пробила скорлупу, но удар оказался слишком силен — и верхушка яйца взлетела в воздух, после чего оказалась на голове у Джилли.

В то же самое время (из-за того, что она не придерживала другой рукой подставку) остальное яйцо вместе с жидким желтком очутилось на ее коленях, а подставка для яиц — на полу, где и разбилась на сотню осколков.

— Проклятые блюдечки! Чертовы манеры! — воскликнула Джилли, стряхивая яйцо с волос и с юбки прямо на стол. — Можно умереть с голоду, если так есть! Что за идиот придумал, что люди должны выглядеть воспитанными, даже когда они просто наполняют свой желудок? Это идиотизм, и я отказываюсь этим заниматься!

— В любом случае я приветствую то, что ты хотя бы попыталась, дитя мое, особенно после того, как я поговорил с тобой об одежде и правилах поведения за столом, — заметил Кевин. — Этот разговор непременно будет продолжен вскоре, ибо я принял твердое решение относительно того, что тебе следует научиться вести себя согласно твоему статусу. Я не намерен, — быстро добавил он, прежде чем Джилли успела его перебить, — провести остаток дней, наблюдая за девушкой, которая ведет себя за столом как свинья. У тебя есть несколько дней, чтобы решить: или ты соглашаешься брать уроки этикета, или питаешься в хлеву. Лично мне безразлично, какое решение ты примешь.