Майк Гейл - Развод

• Название: Развод
• Автор: Майк Гейл
• Издательство: RedFish
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-901582-16-0

Джим и Элисон познакомились в университете и возникшее между ними чувство пронесли через годы взросления. Казалось, ничто не сможет разрушить их брак. Но в один прекрасный день они… расстаются. И вот три года спустя, когда кот и диван давно поделены и их жизни идут своим чередом, случай вновь сводит их вместе.

---

Я открываю дверь и вижу стоящего за ней Терри, который выглядит еще моложе, потому что его козлиная бородка исчезла. Рядом с ним стоит пара, желающая осмотреть квартиру. Они и точно выглядят как художники, к тому же очень молодые. У него длинные волосы, прихваченные сзади в хвостик; он одет в зеленые армейские брюки и изящно сидящий потертый кожаный пиджак; она одета точно так же, как он, ее каштановые волосы также свешиваются с затылка конским хвостиком. Они выгладят как корешки двух томов в собрании сочинений.

— Это Дэвид и Аманда, — говорит Терри. — Им очень понравилась ваша квартира.

— Она просто восхитительна, — не может сдержать восторга Аманда. — Мне так нравится ваша ванная.

— Квартира великолепная, — соглашается Дэвид. — Это как раз то, что мы ищем.

Дэвид и Аманда сказали мне, что готовы на полную катушку растрясти своих родителей и сами занять у кого только возможно, чтобы купить эту квартиру. Они выглядели настолько симпатичными, настолько безоблачно счастливыми, что я не удержалась и обещала оставить холодильник и плиту бесплатно, если им удастся оформить покупку квартиры. Плевать, что Джим наверняка будет спорить со мной из-за этого. Если бы он увидел, как просияли их лица, когда я сказала об этом, то, может быть, и его холодное сердце слегка оттаяло бы. После их ухода я снова плачу, поскольку всем сердцем чувствую, что эта пара будет в этой квартире более счастлива, чем были мы.

Среда, 9 июня 1999 года

23.32

Я сижу на диване. Диско расположилась у меня на коленях (ведь других коленей в доме нет). Пустая тарелка, на которой недавно были печеные картофелины в мундире и консервированная фасоль, стоит рядом. Телевизор работает, изображение есть, а звук выключен. Я читаю объявления в разделе «Одинокие сердца», напечатанные в номере газеты «Гардиан», вышедшем в прошлый уикенд. Я читаю подряд все объявления, поданные женщинами. Не мужчинами. Только женщинами. За строками почта каждого объявления о том, что женщина около тридцати, некурящая, с хорошим чувством юмора, ищет подходящего спутника, мне видится симпатичная, интеллигентная и финансово независимая женщина, которая любит театр, музыку, долгие прогулки на природе. Все эти женщины ищут любовь. И я задумываюсь, смогу ли найти когда-либо хорошего человека, если холодная реальность жизни такова, что красивые, умные женщины вынуждены предлагать себя в газетной рекламе?

Я беру ручку и начинаю набрасывать послание своего собственного одинокого сердца. Через несколько минут мучительных раздумий на листке появляются несколько строк — лучшее, что я смогла придумать:

А вдруг повезет? Женщина ближе к тридцати, чем к двадцати, желает влюбиться.

Я: склонная к романтике, верная, уживчивая, раньше придерживалась левых убеждений.

Люблю кино, театр и бадминтон.

Вы: высокий, веселый, умеющий говорить и слушать.

Давайте встретимся, а там посмотрим, вдруг что получится.

Пока я мучилась над этим вычурным объявлением, я не могла не думать о себе и Джиме. Я все еще не могу окончательно поверить в то, что между нами все кончено. Ведь мы же так долго были вместе. Я думала, что этому не будет конца. И вот теперь самая долгая связь в моей жизни распалась. Я не могу думать о работе. Я вообще ни о чем не могу думать. Меня все время тянет лечь, свернуться калачиком и плакать. Я столько плакала в последние несколько месяцев, что сам плач, как мне кажется, уже не приносит ни малейшего облегчения и даже немного наскучил. Когда слезы проливаются в таком количестве, то к ним волей-неволей привыкаешь. Ведь ты уже в таком состоянии, когда, кроме злости и горечи да еще назойливой мысли, что вдруг все это неправда, ты уже ничего не чувствуешь.

Я не нахожу покоя еще и потому, что не понимаю, как мы дошли до этого. Я совсем ничего не понимаю. Ведь мы с Джимом вместе с 1993 года. И я не могу объяснить, как все, что раньше было таким хорошим, вдруг оказалось совсем не тем, что надо. Я просматриваю нашу жизнь день за днем. И всякий раз одни и те же вопросы лишают меня покоя. Как это могло произойти? Почему это произошло? Я снова и снова терзаю себя поисками ответа на вопрос: «Что было не так?» Я, конечно, обсуждаю это с друзьями — в основном с Джейн. Друзья — это замечательно, но сколько бы и в каких подробностях я не рассказывала им о нашей жизни, правды от них мне никогда не узнать, потому что они на моей стороне. Они всегда во всем обвиняют Джима. И хотя я отчасти соглашаюсь с ними, для меня это слабое утешение. Оно приносит лишь опустошенность. Я не слышу от них того, чего в действительности не знаю. Я хочу… мне надо убедиться, и убедиться без малейшей тени сомнения, что в том, что он ушел, нет моей вины.

Искоса смотрю на мобильный телефон.

Беру его в руку.

Кладу на место.

Беру снова.

Снова кладу его на место.

Наконец снова беру его, нахожу в памяти телефон Джима, нажимаю клавишу «Набор номера». Телефон на другом конце звонит семь раз, потом включается голосовая почта. Я глубоко вздыхаю и диктую сообщение.

23.56

Уже поздно. А Лондон никак не может угомониться. Шум машин, гудение автобусов, крики торговцев гамбургерами и припозднившихся гуляк, выходящих из баров и пабов, несутся отовсюду. На мне костюм, в котором я хожу на работу. Галстук засунут в боковой карман пиджака. Вся моя одежда пропитана сигаретным дымом, хотя сам я не курю. Мы сильно выпили с Ником. Мы вдоволь наговорились о том, что показывают по телевидению, о работе, побрюзжали насчет того, что бельгийское светлое пиво почему-то всегда подают в кружках для дам, потолковали о музыкальных записях, купленных в последнее время, ну и, конечно, чуть-чуть продебатировали политические новости. Я выпил слишком много и сейчас, стоя с Ником на Тоттхем-Корт-роуд в ожидании автобуса на Ист-Финчли, чувствую тошноту и одновременно жалость к самому себе.

Мой мобильный телефон подает сигнал. Достаю его из кармана пиджака, смотрю на дисплей. Четыре упущенных звонка и несколько СМС-сообщений.

Сообщение первое:

— Джим, это я. — Преувеличенно долгий вдох, пауза, выдох. — Послушай, мы наговорили друг другу массу ужасных вещей после… ну… после того, как разошлись… но теперь, когда квартира продается и мы общаемся через адвокатов, я чувствую… может, нам стоит попробовать в последний раз восстановить наши отношения. Я думаю, что семейный психолог сможет нам помочь…

Сообщение второе:

— Джим, это снова я, Элисон. — Преувеличенно долгий вдох, пауза, выдох. — Прости, меня прервали. — Пауза. — Я даже не могу припомнить, на чем я остановилась. — Долгая пауза. — Ах да, вспомнила, я говорила о психологе. Пойми Джим, мы нуждаемся в помощи. Я знаю, Джим, ты поставил крест на наших отношениях, а я нет. — Пауза. — Послушай, придешь ты или не придешь, но я встречаюсь с ней через неделю. Она является одним из авторов методики, которую я видела в деле. Она автор книги по самопомощи, которую я уже купила, «Как добиться того, чтобы любовь расцвела», а зовут ее Кэролайн Робертс, и ее кабинет на Крауч-Энд рядом с Бродвеем. Я заплачу за все встречи. Прошу тебя, приди хотя бы один раз, хорошо? От тебя требуется только прийти, и больше ничего. Неужели это так трудно? Всего лишь прийти…

Сообщение третье:

— Это становится смешно. — Преувеличенно долгий вдох, пауза, выдох. — Почему они не делают эти вещи так, чтобы они нормально работали? — Еще один преувеличенно долгий вдох, пауза, выдох. — Я ведь не на телевикторине; я сижу с телефоном в руках, но никто не спешит мне ответить. — Снова еще более преувеличенно долгий вдох, пауза, выдох. — Это — если ты вдруг не узнал — снова Элисон. Я действительно уверена, что нам надо уладить все наши дела, но одна я не могу этого сделать. Уверена, что мы не можем так просто взять и отбросить прочь все, что было, без…

Сообщение четвертое:

— Эта машинка такая жалостливая! Это я. Ты знаешь, что мне сейчас надо. Послушай, пожалуйста, позвони мне как можно быстрее и скажи, что ты об этом думаешь.

Даже в подпитии я понимаю, что лучше ей не звонить. Лучше вообще не давать о себе знать. Не могу понять, что она все время наезжает на меня с этой дамой, семейным психологом. Более худшего сообщения послать она мне не смогла бы. Меня просто передергивает при мысли о том, что разбираться в наших делах будет кто-то третий. Я даже и представить себе не могу, насколько это было бы мучительно. Я не могу заставить себя читать страницы раздела семейных проблем в журнале без того, чтобы не содрогнуться и не удивиться тому, что существуют люди, лишенные даже малейшего чувства стыда.

Среда, 7 июля 1999 года

17.34

Я нахожусь рядом с мостом Блэкфрайарз, когда начинает идти дождь. Я уже лезу в сумку, чтобы достать зонт, но вдруг чувствую в воде, льющейся с неба, какую-то сладость и жизнеутверждающую силу, а поэтому так и не вынимаю зонт, а продолжаю идти дальше, с удовольствием подставляя лицо падающим каплям. Через несколько минут я прихожу на работу к Джиму. Я не надеюсь на случайную встречу с ним. Я скорее рассчитываю на то, что мое присутствие поблизости от него будет зафиксировано его психическим радаром, пробудит в нем чувство стыда и заставит хоть что-то делать. Я не могу поверить в то, что он так и не позвонил мне, получив все сообщения. Я не могу поверить тому, что он не хочет дать нам возможность предпринять еще одну попытку. Или по крайней мере попытаться найти способ разрешить проблемы, возникшие между нами. Я лезу в сумку за телефоном, нахожу в телефонной книге номер Джима и нажимаю клавишу «Набор номера». Я ничуть не удивляюсь, услышав, что телефон Джима по-прежнему, как и все предыдущие недели, настроен на режим приема голосовых сообщений.