Дина Полоскова - Квест для демиурга (СИ)

• Название: Квест для демиурга (СИ)
• Автор: Дина Полоскова
• Издательство: Си
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2015

Среди демиургов перестали рождаться способные в одиночку создавать целые миры. Следы последних одаренных демиургов ведут в загадочную Гиперборею, на Землю. Дайра, искусственно созданный демиург, не желает становиться творцом миров и сбегает в мир, где царят законы фентези. Для нее организован запрещенный Квест - если она пройдет его, сможет сама распоряжаться своей судьбой. Варвара Соколовская, девушка с Земли, и Ая, внебрачная дочь эльфийского короля планеты, где проходит Квест, оказываются втянутыми в ту же игру.

---

Вон Лонга представлял собой на первый взгляд комичное зрелище, но только поначалу: карлику от природы, ему приходилось двигаться больше и быстрее обычных людей, чтобы соответствовать ритму жизни окружающих. И вместо того, чтобы царственно нести свою персону сквозь само время, вон неосознанно предпочитал подстраиваться под остальных, что еще больше привлекало внимание к его уродству.

Однако за внешней беззащитностью маленького человека вон представлял собой очень опасное сочетание — обиды и злости на весь мир за свой отличающийся от других внешний вид. Ая уже встречалась с воном, когда он посещал храм, и была представлена ему, как новая верховная жрица. Сверля ее глубоко посаженными глазами из‑под кустистых бровей, его высочайшая милость поинтересовался в лерры Аиды — уверенна ли она в магической силе Аи, и если нет, то 'этой дикарке можно найти и иное применение'.

Главной ритуальной жрице пришлось постараться, чтобы сдержать себя в руках и настойчиво порекомендовать пресветлому вону не вставать на пути Пряных Богов, дабы не навлечь на славный Лонг их молчаливого гнева. Дворцовый маг, который сопровождал вона в храме, также заявил, что ручается за способности стоящего перед воном с опущенными глазами дитя. Также старичок–маг высказал предположение, что силы верховной жрицы храма хватит на то, чтобы помимо своих основных обязанностей еще и зарядить уснувшие артефакты, на что лерра Аида ясно дала понять, что не допустит никаких 'занятий подобной ерундой' до ночи равноденствия.

Дворцовый маг согласился с леррой Аидой, с тем, что ночь равноденствия важнее, но буквально кожей Ая почувствовала, что вон Лонга крайне недоволен ответом ритуальной жрицы. Взглянув на него исподтишка, отойдя в сторону, девушка обнаружила на себе его неприятный. Изучающий взгляд. Ей тогда показалось, что глава Лонга затаил на нее особую злость. И не только вон пугал ее в Лонге — сама жизнь здесь казалась для нее невыносимой из‑за особой, чрезмерной жестокости людей по отношению друг другу. Люди здесь жили в постоянном страхе перед властью, перед храмом, а тот, кто живет в страхе особенно, изощренно жесток.

Первый проситель вышел вперед — это был очень толстый человек с лоснящимся лицом и рыжей бородой, с бородавкой на носу и маленькими свинячьими глазками — за собой он тащил за руку высокую, статную, судя по походке и осанке, женщину в старом зеленом чадари.

— О великолепнейший из смертных пресветлый вон, чья мудрость несоизмерима с мудростью самых мудрейших из мудрых…. — видно было, что толстяк не остановится сам, твердо вознамерившись поразить своей велеречивостью его высочайшую милость, когда вон перебил его:

— Излагай суть своей просьбы, почтенный Жарымбей.

— Перед очами самого могучего, справедливого и милостивого женщина, которая уклоняется от уплаты своего долга: о чем есть долговое свидетельство.

— Поднесите свидетельство, повелел вон, и когда младший секретарь передал ему скрученный лист бумаги, бегло пробежал его глазами, и обратился к женщине:

— Ты действительно брала у этого почтенного человека деньги в сумме трехсот куачей в долг?

— Да, о великий, — отвечала женщина.

— Почему ты не вернула ему долг?

— Я вернула долг до последнего куаче, о великий.

Эмир перевел взгляд на артефакт правды — и Ая, со своего места увидела, что он не дотрагивается до рукояти, держит ее на весу, и камень остается по–прежнему красным.

— Факел Правды не согласен с тобой, ничтожная, — нехорошим тоном проговорил карлик, и женщина испуганно ахнула. Ая готова была поспорить, что женщина говорит правду — она чувствовала это и без всякого артефакта, а манипуляции вона с факелом только убедили ее, что исход суда заранее предрешен.

— Чего же ты хочешь от этой женщины за неуплату долга? — обратился вон к толстяку.

— Я готов простить ее долг, если она перейдет в мое личное пользование на полгода.

— Полгода маловато, почтенный Жарымбей, за такое тяжкое преступление — мало того, что эта женщина не отдала тебе долг, а значит, попросту украла у тебя деньги, она еще и осмелилась соврать мне, своему вону.

Женщина в зеленом чадари упала ниц перед воном и разрыдалась:

— Помилуй, о великий, у меня дети! Клянусь ими, я вернула долг почтенному меняле Жарымбею!

— Дети? — приподнял бровь карлик и вопросительно посмотрел на толстяка.

Тот тотчас же хлопнул в ладоши, и стражники втащили в зал двух упирающихся девочек–подростков в разорванных чадари, со следами ссадин и синяков на белых плечах.

По знаку вона стражники подняли чадари девочек, и Ая увидела, что они совсем еще юные — не больше десяти–двенадцати лет каждой. У ответчицы из груди вырвался глухой стон.

— Суд великого вона приговаривает тебя, женщина, поступить на полгода в личное распоряжение этого человека. Но поскольку ты являешься вдовой, ведь ты являешься вдовой? — спросил вон, и не дождавшись ответа, продолжил, — И поскольку позаботиться о твоих детях некому, мы милостиво дадим им приют в нашей резиденции на время твоего отрабатывания своего долга, являя тебе и всем присутствующим высочайшую милость! Да будет так!

Хор придворных поэтов тут же взорвался одобрительными возгласами и прославлениями его высочайшей милости, а Ая все еще не могла прийти в себя после того, что увидела, после лживого суда, которому стала невольной свидетельницей.

— Лерра жрица! — раздался шепот у нее за спиной, и девушка испуганно обернулась — ее охрана удерживала старичка–мага, не давая ему приблизиться к ней.

— Лерра жрица, что вы здесь делаете! Идемте, пока вас кто‑нибудь не увидел и не доложил великому вону! — испуганно шептал маг.

Но Ая уже достаточно ознакомилась с законами Лонга и понимала, что даже великий вон не посмеет открыто противостоять храму. Воспользовавшись тем, что старика удерживала ее стража, она решительно отдернула занавесь и быстрым шагом вошла в зал суда.

— Как смеешь ты, жрица врываться в зал суда без нашего на то соизволения? — воскликнул великий вон с плохо скрываемой яростью. Никто больше не решался что‑то сказать представительнице храма, даже стража высочайшего, поэтому ему пришлось обратиться к Ае напрямую.

За Аей почтительно следовала ее охрана, а за ними семенил дворцовый маг, тихо причитая:

— Лерра жрица! Лерра жрица! Вернитесь!

— Властью данной мне Пряными Богами, я забираю эту женщину и ее детей в храм, где они искупят любое лежащее на них преступление служением Молчащим Пряностям, — твердо, стараясь, чтобы голос ее не срывался, заявила Ая. Она старалась не замечать, каким недобрым взглядом смотрит на нее карлик со своего ложа. Обернувшись к стражникам за ее спиной, она приказала:

— Сопроводить этих женщин в храм.

Один из стражей коснулся магического кристалла на рукаве и в тот же миг в зал вошли еще два стражника. Ая обратилась к женщине в чадари:

— Следуйте за ними.

Женщина не осмелилась ни возразить верховной жрице, ни поблагодарить ее за спасение. Она и представить себе не могла, что когда‑нибудь вместе с дочерьми попадет на службу в храм. И неважно, в чем будет заключаться ее служение — она ясно понимала, от какой участи жрица с медными волосами только что спасла ее крошек: о пристрастиях великого вона здесь ходили легенды, которыми матери пугали детей, если те не хотели слушаться.

Не глядя на перекошенное от ярости уродливое лицо карлика, Ая развернулась и вышла из зала суда, стараясь не думать обо всех бесчинствах, творящихся в этом дворце. За ней поспешал придворный маг, охая и вздыхая.

Она не знала, что не далее, как через час после ее ухода, великий вон Лонга принимал в своих покоях очень важного гостя, огромного смуглого воина — сплошь покрытого шрамами и татуировками.

Этот воин, скрестив руки на груди, с высоты своего исполинского роста смотрел на стоящего перед ним в почтительной позе карлика, и великий вон не решался поднять вверх глаза от страха.

— Мой народ решил взять твой город. О карлике–правителе идет очень плохая слава. Защитить людей от твоего правления — честь для воинов, сидящих в седле.

— Великий воин, и я, и мой город у твоих ног. Бери все, что тебе нравится. Сохрани только мою жизнь!

— Ты недостоин жить после всего, что ты совершил. Но я не трону тебя сейчас. Сегодня я покорю твой город и ты можешь воспользоваться правом священного поединка для того, чтобы попытаться сохранить свою никчемную жизнь. Пусть кто‑то из твоих стражей встанет на твою защиту.

— Древний закон позволяет мне выкупить свою жизнь!

— Что ты можешь дать мне, карлик? После того, как я возьму твой город — в нем все, от твоего богатства до женщин будет принадлежать мне. Мы не тронем только черных женщин, которые служат молчаливым богам.