Анатолий Галкин - Искатель, 2013 № 08

• Название: Искатель, 2013 № 08
• Автор: Анатолий Галкин
• Издательство: ООО "Издательство "МИР ИСКАТЕЛЯ"
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2013
• ISBN: ISSN 0130-66-34

«ИСКАТЕЛЬ» — советский и российский литературный альманах. Издаётся с 1961 года. Публикует фантастические, приключенческие, детективные, военно-патриотические произведения, научно-популярные очерки и статьи. В 1961–1996 годах — литературное приложение к журналу «Вокруг света», с 1996 года — независимое издание.

В 1961–1996 годах выходил шесть раз в год, в 1997–2002 годах — ежемесячно; с 2003 года выходит непериодически.

Содержание:

Анатолий Галкин БУНТ ВОСКОВЫХ ФИГУР (повесть);

Александр Юдин ТРЕТИЙ ГЛАЗ (рассказ)

---

Сейчас будет остановка около гостиницы «Геллерт», где через час должна состояться их встреча.

Федор взглянул на часы и поплыл к дальнему краю бассейна. Слева была резная дверь, куда периодически юркали особы женского пола.

Федор Торопов вышел из воды и направился к правой двери. «Мальчики направо, девочки налево» — вспомнил он вынужденную присказку советских автобусных экскурсоводов.

Он прошел по довольно длинным коридорам и рывком открыл глухую дверь.

Его встретили клубы пара с особым ароматом сосны и пряных трав. В основном зале, больше похожем на пещеру, располагались два неглубоких бассейна неправильной формы.

Вдоль стен разлеглись мифические львы-драконы, из пасти которых с двухметровой высоты на спины и груди мокрой публики обрушивались потоки теплой минеральной воды.

Федор выбрал свободное чудовище и подставил лысеющую голову под мощный поток.

Сегодня его мало интересовал отчет Иштвана. За эти дни он успел сам все проверить.

Последние пять дней Федор жил у Елизаветы.

Он не успел оборудовать свою венгерскую квартиру, хотя закупил мебель, посуду и все необходимое. Но это добро лежало в ящиках, стояло и валялось в разных местах квартиры, делая ее похожей на склад. Он мог бы остановиться в гостинице, но радость Елизаветы была настолько искренней, поцелуи настолько призывными, что он сразу и думать забыл о других вариантах.

Все у них получилось само собой.

Дважды в день Федор звонил в какую-то венгерскую адвокатскую контору и вежливо спрашивал о сообщениях из Москвы «для Николая».

Этот телефон дала при последней встрече Елагина. Вчера он получил первое и весьма невнятное известие: «Почти все вопросы решены положительно».

После этой информации он долго не мог успокоиться и «вешал на Елагину всех собак».

Это же надо додуматься: «почти все». Какие?!

Оно, конечно, хорошо, что вопросы решены! Замечательно, что решены положительно! Отлично, что она вообще что-то сообщила.

Но ему важно было знать: жив ли Слесарь? На свободе ли Панин?

Эти два вопроса основные. Без их решения все остальное не имеет смысла. Не выяснив этого, он не может вернуться в Москву.

Подходя к дому Елизаветы, Федор опять вспомнил эту елагинскую «шифровку».

Можно было думать что угодно. В том числе и то, что сегодня или завтра в Будапешт может заявиться «наш дорогой Владимир Викторович».

Еще вчера он убедил Лизу перенести все его вещи в маленькую комнату и постелить ему там.

Все ее протесты он отмел ласково, но решительно: «Это, Лиза, бутафория, это на всякий пожарный случай. Или ты хочешь, чтобы он обнаружил нас в одной постели?»

Они оба очень хорошо знали характер Панина. Это могло окончиться истерикой, битьем жены и стекол, прыжком в Дунай с самого высокого моста. Зачем это надо?

Когда Федор подошел к двери, он насторожился. Кнопку звонка нажал автоматически, хотя явственно слышал в квартире шум голосов.

Дверь резко распахнулась. На пороге стоял Панин.

Через секунду он бросился обнимать Федора и заталкивать его в комнату, где за столом сидела нарядная Елизавета. При этом Владимир Викторович размахивал руками, хлопал Лобачева по разным частям тела, подвизгивал и говорил что-то быстро, отрывисто и невнятно:

— Ты спас меня, Федор. Я всегда тебе верил. Большое тебе спасибо! Я девять дней у них просидел. Там застенки. Там гнусно и мерзко! Там восемь человек вместе сидят, и все ругаются матом.

— И ты тоже?

— Нет. Я держался достойно. Меня два раза допрашивали, и я никого не выдал. У моих соседей только у двоих высшее образование. Представляешь, двое из восьми. Там еще параша есть, это мерзость такая.

— Проехали, Володя. Забудь все, как страшный сон.

— Постараюсь. Я тебе, Федор, водки привез, с перцем, из Киева. Я через Киев убегал. Потом через Ужгород, Чоп. Пока за решеткой сидел, я о тебе, Федор, думал. Только ты мог меня спасти. Я не ошибся. Я так рад.

— Пустяки, Володя.

— Нет, это важно. Меня как только перевели в другое место, я сразу понял, что Лобачев начинает действовать. Я прав? Твоя работа?

— Моя. Дай мне поесть что-нибудь. Я вижу, вы уже хорошо начали отмечать.

— А как же! Там мне такого не подавали, а в дороге я тоже боялся. Садись скорей, я тебе штрафную налью.

— С удовольствием. Я сейчас в «Геллерте» был, а после баньки мне положено. Мы с Иштваном планы намечали.

Панин вздрогнул, глаза его перестали излучать радость, он вяло подошел к столу и сел.

— Планы? Я, Федор, твои планы не одобряю. Мне Лиза рассказала. Я туда больше не вернусь. И жену не пущу. Я просто не могу вернуться. Я подписку давал «о невыезде». И уехал, удрал. Ты об этом знаешь?

— Догадываюсь. Я уже вчера знал, что ты на свободе.

— Да? А Лиза мне не говорила.

— Она и не знала. Я знал, а ей не говорил, не обнадеживал. Ты лучше скажи, что тебе следователь в последний момент говорил.

— Что говорил? Предупреждал. Он еще много о Слесаре спрашивал. Фотографию показывал. Я, понятно, — «первый раз вижу». А он говорит: «Жаль, придется безымянным хоронить».

— Хоронить?

— Да! Представляешь, меня в четверг вечером отпускают, а этот утром от сердечного приступа умер. Федор, а это не твоя работа?

— Кто знает, кто знает. — Лобачев сурово наполнил всем рюмки и предложил: — Давайте не чокаясь. За упокой его души. Рогулин Иван Сергеевич много нам хорошего сделал. Для других он, может быть, и был душегуб. А для нас — безотказный боец. Сгорел мужик на работе!

Три минуты все молчали, изображая маленькие поминки. Лобачев встрепенулся первым и заговорил бодро и даже весело:

— Планы у меня наполеоновские. И ты, Володя, зря испугался. Я и не собирался тебя назад тащить. Ты ведь не можешь в Москву ехать?

— Не могу.

— И не хочешь?

— Не хочу.

— А помогать мне будешь?

— Здесь? Буду.

— Вот и договорились. Завтра завершаем первый этап нашего сотрудничества. Подведем баланс и разделим все на три равные части. А уже на новом этапе делим добычу по новой схеме. Занимайте места согласно купленным билетам!

— А по какой схеме будем делить?

— Здравствуйте, приехали! Я тебя вытащил из тюряги и прошу немного помочь. Благородный человек быстро бы спросил, что надо делать. А ты: «сколько дашь денег?»

— Да это я, Федор, машинально. — Панин виновато хлопал глазами. — Я для тебя все, что хочешь. Но вот Елизавета уже много по этому делу работала. Она даже на елагинской даче в могиле лежала.

— Это, Володя, был другой спектакль. За него мы все получили. А сейчас будем новую пульку играть. Ты мне вот что скажи: те записи, что утащил из ФСБ перед увольнением, ты их привез?

— Как я мог? Я не мог. Они же на даче. Я туда и подумать не мог сунуться.

— На даче?

— Да, в углу участка, под сараем. Маленький чемодан в мешки завернут.

— Так они что, и зимой там лежали?

— Нет, я их в мае туда положил. Когда квартиру к продаже готовил.

Лобачев вдруг резко встал, быстро подошел к окну и замер.

Панин напомнил ему о том, о чем он совершенно не думал эти дни. Обо всем думал, а эту очень важную деталь упустил. В Москве зависли две квартиры и панинская дача. Государство их себе заберет. Но не сразу. Суда пока не было, нет и не будет. А купить и продать эти квартиры без хозяев сложно. И все из-за этой «Совы»!

Федор медленно повернулся к удивленным Паниным:

— Я эту «Сову» с дерьмом смешаю. Ты мне помоги, Володя. Мы ей «козью морду» сделаем!

— А кто такая «Сова»?

— Отстал ты, Володя. В тюрьме быстро от жизни отстают. Ты думаешь, нас МУР взял? Дудки! Какое-то частное сыскное бюро, очно, что по заказу Павленко, нашего Паука. И возможно, что го наши бывшие коллеги. Ты припомни, когда тебя повязали, не было ли среди них Игоря Михайловича.

— Был. Он только позже приехал. Плотный такой, лысоватый.

— Вот он и есть главный в этой «Сове». Ему-то мы и будем бяку» делать. Может, он и хороший человек, но у меня на дороге становиться не надо. А что там в твоих пленках? Много их?

— Я думаю — около пятнадцати тысяч кадров.

— Ого! Как же ты их уволок?

— Конец девяностых. Неразбериха еще не кончилась. Там очень много агентурных анкет. Сводки всякие, выдержки из разработок.

— Ясно. Мне большего и не надо. Вот ты уже часть работы сделал. Теперь, Володя, совсем пустяк. Купишь перьевую ручку. Заправляешь чистой водичкой, в которой растворишь вот эти таблетки.

— Так тебе тайнопись надо сфабриковать? Давай текст.

— Сам сочини. Мол, дорогой друг, спасибо за вашу работу. Для нас очень важна ваша информация о новых ракетах. Просим уточнить следующее. А дальше бессмысленный шифр. Десятки четырехзначных цифр, взятых с потолка. И подпись: Привет от Джека.

— Тебе бы, Федор, романы писать.