Мельник Акимович - Гранитный линкор

• Название: Гранитный линкор
• Автор: Мельник Акимович
• Жанр: Прочие приключения

«Гранитный линкор» —  первая книга автора. В основу ее положены действительные события, очевидцем и участником которых был автор. В книге рассказывается о том, как в тяжелых условиях Заполярья боролись с врагом, защищая Родину, советские морские пехотинцы.

---

— Это я, товарищ капитан,— сдерживая волнение, говорит девушка,— матрос Ильичева.

— Лена?

— Я...

— Ко мне?

— К вам.

Углов вскочил и торопливо пошел навстречу Ильичевой.

— Слушаю.

Лена молчала, не отрывая глаз от пола. Она уже готова была убежать, вернуться обратно, но что-то удерживало ее.

— Пурга?

— На метр ничего не видно...

— Это хорошо.

— Такой здесь еще не было! — Лена робко посмотрела на Углова, ресницы ее обледенели.— Ох, и метет...

— Метет,— повторил он, и приятная теплота охватила все его тело.— Вы замерзли?

— Нет...

— Не любите пургу?

— Что вы, товарищ капитан, наоборот, люблю! — сбросив с себя мешавшую скованность, вызывающе бросила Лена.— Идешь ей навстречу, а у тебя от радости аж дух захватывает! Даже песни петь хочется! — Лицо Лены раскраснелось и стало еще красивее.

— А если бой будет в такую погоду, песни петь будете? — улыбнулся капитан.

— Буду! — задорно сказала Лена.— Вы не думайте, что я хрупкая. Я ведь на вершине Эльбруса была!—Она взяла руку капитана и с такой силой рванула ее, что тот с трудом устоял на ногах.— Крепче держитесь! Будь я на месте командира разведотряда, то все свои боевые операции совершала бы в самую страшную непогоду! — не выпуская руки Углова, продолжала Лена.

«Вот ты какая!» — хотелось сказать Углову, но он не сказал, только несмело потянул Лену за руку.

— Хочу служить в вашем отряде радисткой! — после долгого молчания первой заговорила Лена.

— Да?

— Только так! — выпрямилась Лена.— Возьмете?

— Разведка вам будет не по плечу...

— Я же радистка и справлюсь с этим делом лучше любого мужчины.

— Я хочу сберечь вашу жизнь!

— Сама о ней побеспокоюсь! — Девушка гневно посмотрела на капитана.

— Лена, ведь вы женщина! — Углов ласково положил руку на ее плечо.

— Хрупкая?

— Да...

— Не бойтесь, не разобьюсь! — она сердито сбросила его руку,

— Эх, Лена!

— Не ожидала такого от вас!

— Чего?

— Того, что вы трус,— презрительно вырвалось у нее,— женщину в отряд взять боитесь... Эх, вы!..

— Лена,— Углов хотел сказать ей самое важное, девушка резко оборвала его:

— Не Лена, а матрос Ильичева!

— Товарищ Ильичева!— сдерживая себя,сказал Углов.— Лучше не проситесь в отряд, все равно не возьму!

— Я и сама теперь к вам не пойду!

— Вот и хорошо!.. Вопросы ко мне есть?

— Нет.

— Все?

— Все. Разрешите идти, товарищ капитан?

— Идите! — с трудом вымолвил он.

Лена с минуту помедлила, потом как-то особенно горько посмотрела на него. Губы ее дрожали. Она повернулась и, не подняв упавшую перчатку, выбежала из землянки.

В плохо прикрытую дверь со свистом ворвался ветер, Углов не ощущал холода. Он поднял оброненную перчатку, долго смотрел на нее, потом приложил к разгоряченной щеке.

Майора Карпова, по его личной просьбе, назначили заместителем командира по политчасти десантного отряда. Перед началом похода он вместе с старшиной обошел матросские землянки.

— Только бы не упустить чего-нибудь! — говорил он старшине.

Они проверили каждую мелочь. У людей должно быть все необходимое, вплоть до иголки.

Карпов проверил катер номер пять с дополнительным продовольствием, боеприпасами и средствами связи. Углов просил его лично посмотреть за всем этим.

— Неизвестно, сколько продлится непогода, а лишний запас не помешает,— сказал капитан.

Все оказалось на месте и в порядке.

Леониду Ерохину не спалось. Он уже десятый раз поворачивался с боку на бок, до боли зажмуривал глаза, ничего не помогало — заснуть он не мог. Прикорнувши друг к другу, крепко спали матросы. В дальнем углу кто-то с присвистом храпел.

С тех пор как Ерохин попал на Угрюмый, прошло много времени. Короткий заполярный день стал еще короче: чуточку порозовеет горизонт на востоке, поголубеют слегка, как на утренней зорьке, заснеженные однообразные сопки, и снова наступит бесконечно нудная с ветрами и буранами северная ночь.

Случалось, выйдет в такую ночь из землянки неопытный матрос, отойдет на пять-шесть шагов и уже больше не вернется — погибнет, если случайно не наткнется на телефонный провод или не провалится в траншею, ведущую в одну из землянок...

Ерохин прислушался. Висевшие над головой стенные часы отстукали полночь. Незаметно Ерохин задремал. Его разбудила громкая команда: «Подъем!» За дверью продолжала бушевать вьюга.

Скоро разведчики, одетые в маскхалаты и в полной боевой выкладке, ждали сигнала к выходу. Некоторые, прислонившись к каменной стене, задумчиво сидели на корточках, другие молча полулежали на нарах. Остальные писали письма.

Неуемный старшина отряда уже который раз придирчиво осматривал каждого матроса. Ему все казалось, что он что-то упустил.

— А вот иголки с нитками у тебя, наверное, нема? — спрашивал он коренастого с задумчивыми глазами матроса.

— И вправду нет, товарищ старшина! — смущенно признался тот.— Вы ее мне перед прошлой операцией дали. А я куда-то...

— На еще одну. В таком деле матросу без иголки, як в атаке солдату без штыка!

— Спасибо...

Ждать еще полчаса. Старшина пошел в другие землянки. Следом за ним вышел и Ерохин. В землянке стало тихо-тихо. Слышно, как часто падают с потолка капли и монотонно, хрипло тикают ходики.

— Ох, как долго! — нетерпеливо повернулся на нарах Камушко.— Амасик, хотя бы ты рассказал что-нибудь такое, знаешь, чтобы за нутро взяло... Про Кавказ, что ли! Расскажи, а?

— Красивей мой Кавказ ничего на свете нет! — и Амас больше ничего не сказал.

— А я скажу — есть и покрасивее твоего Кавказа! — после долгого молчания возразил Семен Сибиряк.— Эх, и слов таких в мире нет, чтобы описать ее!

— Кого это? — спросили сразу несколько матросов.

— Сибирь-матушку!

— Сибирь красивей Кавказ? — вскочив с нар, спросил Амас.— Повтори, Сеня, что ты сказал?!

— Про свою Сибирь сказал!..

— А ты, Сеня, когда-нибудь Кавказские горы видел?

— Не видел, сердешный, но есть и у нас горы — сколько хочешь.

— Настоящие, говорю...

— И я говорю, настоящие. Лучше наших Алтайских нет!

— Вы слышали, что он сказал? — кипятился Амас.— Сам Александр Пушкин про Кавказ писал, сам Михаил Лермонтов про Кавказ писал, сам Лев Толстой писал... А кто про твой Алтай писал? Ну, кто?

— Найдутся и такие, что про Алтай напишут.

Амас соскочил с пар.

— Ты, Сеня, только закрой глаза!—торжествующе сказал он.

— Ну, закрыл.

— Теперь представь себе Эльбрус! Ох, какой гора! Выше, красивей, чем все горы! Снег там, как сахарные головы, круглый год... Быстрые, быстрые ручейки, горные реки кругом, водопады! А внизу... розы цветут... да какие розы! Рай прямо! Такого нигде не увидишь... А яблоки, груши, виноград, абрикосы, персики, мандарины... Есть у тебя в Сибири все это? Есть?

— Вот бы сейчас туда!

— Ух, хорошо! — слышатся из полумрака восхищенные голоса.

Семен Сибиряк молчит.

— Чего, Сенька, молчишь? — не унимается Амас.— А ты вино наше пил? Вспомнишь и уже пьяный, станешь! Кончится война, в гости к нам, Сеня, приглашаю! Женим тебя там!

Семен не ответил. Он взял гитару и слегка тронул пальцами ее холодные струны. Они глухо дрогнули и нежно запели.

— Такая невеста будет,— продолжал Амас,— каких в Сибири у вас нет!.. Глаза — агат, камень такой сказочный есть, даже красивее! Посмотрит на тебя — все скажет! Когда увидишь, как идет она, сам стройнее кипариса станешь! Работать начнет — на истребителе не догонишь! А как обнимет да поцелует!

От этих слов пальцы Сибиряка лихорадочно забегали по струнам.

Теперь все замолчали. Проникая в душу матросов, звучала гитара. Наверное, под ее грустную песнь каждый вспомнил о родном доме, о любимой. И чем больше думал об этом Семен Сибиряк, тем душевнее звучала его гитара.

— А теперь, Амасик, ты закрой глаза.

— Уже закрыл, Сеня!

— Плотнее, чтобы больно было!

— Уже больно, Сеня...

— Представь себе,— пальцы Семена чуть-чуть коснулись струн,— вспахана земля, и нет ей конца и края! А на земле той пшеница «Сибирка»: куда там сравняться Баренцеву морю — похлеще, только колосьями от ветра шумит, как оно в непогоду! Смотришь, и горизонт закрыт! Если бы, Амасик, рядом твой Эльбрус был, то его бы не было видно!..

— Это ты, Семен, лишку хватил,— прервал было кто-то рассказчика.— Своими бы глазами посмотрел на Эльбрус — его не закроешь!

— Ничего не хватил...

— Наши урожаи ни с чем в сравнение не идут! А еще не поднятой целины сколько...

— У нас в Сибири так,— загудели со всех концов землянки растревоженные голоса.— Давай, Сеня... Солнце хлебами сибирскими затмить можно!

Семен молчал, перебирая пальцами струны, играл незнакомые, берущие за сердце мелодии, которые заполняли землянку. От них скупые слова Семена становились еще красивее и убедительнее.