Александр Казанцев - Том (4). Купол надежды

• Название: Том (4). Купол надежды
• Автор: Александр Казанцев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1980

Известный советский фантаст в новом романе обратился к проблеме избавления человечества от голода. Его герои, действующие в наше время и в недалеком будущем, строят в Антарктиде Город-лабораторию. В этом краю, где природа не дает человеку почти ничего, они доказывают возможность обеспечения людей искусственной пищей, преодолевают косность и алчность ее противников.

Иллюстрации художника Ю. Г. Макарова.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

– Пруд пылал?

– Да. Во время плавки. Вечерами. Я сначала боялась горящей воды, а потом подросла и полюбила бегать на берег, когда во время разливки стали по изложницам здания цехов становились ажурными, просвечивали, сияли, отражаясь в воде. И над ними поднималось зарево.

– Представляю.

– Папа работал в машиностроительном цехе. Ну и придумывал там множество всяких новшеств. Но у него была одна идея, которой я обязана жизнью. Право-право!

– Жизнью? Идее?

– Чтобы спасти меня, грудную крошку, заболевшую воспалением легких, когда зимовка осталась без топлива, он придумал особый ветряк и нагревал трением воду в центральном отоплении. В Надеждинске же, так еще до войны назывался тот уральский завод…

– Надеждинск? Хорошее название города. Запомню.

– Потом его переименовали. Папа задумал там сделать огромные ветряки с нефтяной бак величиной, устанавливая их на «водокачках». И не только там, а по всей стране, чтобы энергия была даровая, солнечная…

– Идея перспективная. Ветер где-нибудь да дует. Соединить их все энергетическим кольцом высоковольтной передачи.

– Папа так и задумал… Только у него образования не хватало. Не мог рассчитать, чтобы доказывать.

– Да. Доказывать трудно, – вздохнул академик Анисимов, подумав о собственных проблемах.

– И вот тогда папа, несмотря на свою многосемейность, решил ехать в Томск, учиться в институте, стать инженером. У него были заводские друзья Вахтанг Неидзе, с его дочкой Томкой мы подружки. И Степан Порошенко, литейщик. Его сынишка Остапка с моим братишкой Спартаком ровесники. Дядя Степан говорил, что не пристало человеку семейному, который и фронт и Арктику прошел, рационализатору и изобретателю нашего завода, садиться за одну парту с сопляками. Вы простите, это так дядя Степан сказал.

– Ничего. Все мы такими были. Но это проходит, к сожалению.

– А мама сказала: «Ты, Алеша, не бойся, что среди студентов самым большим будешь. – Она так и сказала, это про папу-то! – Я у тебя в тундре училась. Теперь тебе учиться помогу. Прокормлю и нас обоих, и детишек. Прачкой буду, чертежницей, спасибо Вахтангу – научил». Мама помогла ему кончить институт. Он сделал там уйму изобретений: то прибор термограф, переводящий индикаторную диаграмму из координат давлений и объемов в координаты температур и энтропии, то маятниковый генератор, приводимый в движение непроизвольными движениями человеческого тела, куда он заключен. А имплантированных приборов тогда еще не было. Словом, в самых различных областях. Это плохо?

– Не нахожу. Мне кажется ошибочным мнение, будто изобрести можно лишь в хорошо изученном деле. А вот Кулибин или Эдисон изобретали в любой области, какой касались. Эйнштейн же, тот говорил: «Сидят люди, которые знают, что этого сделать нельзя. Но приходит человек, который этого не знает, и делает открытие или изобретение».

Аэлита обрадовалась:

– Как хорошо вы сказали. Прямо про моего папу.

– Но тот же Эдисон говорил, что «изобрести – это лишь два процента, а реализовать изобретенное – девяносто восемь процентов дела».

– Я знаю. Нужно быть упорным. Мой папа такой. Его иногда называли упрямым. Но это неверно. Профессор, который его любил, поздравляя с окончанием, знаете что сказал? Стихи:

Упрямство – оружие слабых.
Упорство – орудие славы!

– Мудрые строчки. Люблю такие. Упрямство – это мелкое чувство, нежелание признать чужую правоту, стремление сделать непременно по-своему. Упрямство подменяет силу, потому им и пользуются слабые. Упорство – великое качество. Это неостывающее желание во что бы то ни стало достичь поставленной цели, преодолеть все трудности. И оно действительно подобно орудию славы. И если ваш папа обладает им, то при его изобретательности это делает его, несомненно, Большим Человеком, какого бы роста он ни был.

– Спасибо вам, Николай Алексеевич.

Глава седьмая. Маленький человек высокого роста

Юрий Сергеевич Мелхов был на два года старше Аэлиты. С раннего детства рос вундеркиндом. В школе уроков не делал, но слыл первым учеником. Восхищение учителей внушило ему, что приемные экзамены для него пустая проформа. И потерпел первое в своей жизни поражение – не набрал проходного балла. Это так потрясло его, что в другие вузы он и поступать не захотел.

Напрасно старалась Клеопатра Петровна убедить военкома, что ее сверходаренный сын лишь по недоразумению не студент и надо дать ему отсрочку от военной службы на год.

Отсрочки Юрий Мелхов не получил и отслужил в армии свои два года, стараясь не отличиться и не получить воинского звания.

Вернувшись из армии, в отместку за свою неудачу, университет он игнорировал.

К приемным экзаменам в институт отнесся уже со всей серьезностью, а поступив, стал первым среди успевающих, не тратя на это особых усилий. Все ему давалось легко.

«Европеец» с виду, он пользовался успехом у многих сокурсниц, но выбор остановил на Аэлите Толстовцевой, которой помог в курсовой работе. Ослепленная его внешностью и обхождением, Аэлита увлеклась им. На последнем курсе они поженились. И Аэлита вошла в семью Мелховых, взрастившую Юрия Сергеевича. В семье этой познакомилась с философией «маленького человека», которую проповедовал отец Юрия.

Сергей Федорович, в отличие от сына щуплый, узкоплечий, ходил бочком и тихим голосом поучал, что фундамент общества – маленький человек и что мир в основном состоит из маленьких людей и существует ради них. Всякие там герои, вожди, гениальные ученые, изобретатели, художники, писатели, артисты – «отклонение от нормы». Правда, со знаком плюс. И одно у них назначение – сфера обслуживания маленького человека, ибо он основа общества.

Юрий Сергеевич, с малых лет впитав эту «философию», своеобразно видоизменил ее, деля общество на людей с высшим образованием и без него. Люди с высшим образованием, по его убеждению, были «белой костью», и несправедливостью он считал, что в нашей стране рабочий может зарабатывать больше инженера, который им руководит.

Вернувшись из Италии, Юрий Сергеевич с восхищением вспоминал несопоставимые заработки итальянских инженеров и рабочих.

Аэлита не выдержала и возразила ему:

– Что ж тут особенного? Мы идем к обществу, где все будут отдавать по способностям, получая по потребностям. Сближение умственного и физического труда по оплате естественно. Право!

– Нелепица! – презрительно отозвался Юрий Сергеевич. – Мы пока что живем в социалистическом обществе, где каждому по труду. Мой труд более квалифицирован благодаря моему высшему образованию, на которое я затратил много усердия. Наконец, нельзя пренебрегать зарубежным опытом, который я перенял, и потому мой ценный труд должен оплачиваться выше, чем работа рукодела.

– Ты не прав. Рабочий теперь интеллигентен, стоит за станком с программным управлением, оператором в химическом производстве, а часто создает вещи как скульптор или художник. Ведь руки рукодела сделали человека человеком. Вспомни Энгельса.

– Оставь, пожалуйста. Слава богу, мне не сдавать политической экономии. Я Институт марксизма-ленинизма, как ты знаешь, закончил дважды. Потому и занимаю свой пост на заводе.

– Должно быть, дважды мало.

– Что ты хочешь этим сказать? – возвысил голос Юрий Сергеевич. – Я не нуждаюсь в помощи для понимания элементарных вещей, в отличие от некоторых, делавших курсовые работы.

Аэлита вспылила:

– Если помощью называть надпись на чертежах, то я опускаю голову, делаю глубокий реверанс, смущаюсь…

– Ладно, ладно, кто считается, – смягчился Юрий Сергеевич. – Какой смысл осложнять семейную жизнь высокими материями. Не дело маленького человека, как говорит отец, искать высшую справедливость. Кстати, надо идти к столу. Мать зовет к обеду. Никто, кроме нее, еду не приготовит. Это тоже помнить надо.

– Конечно, – вздохнула Аэлита. – Но сегодня – исключение! Сегодня обедом угощаю я. Право-право!

Юрий Сергеевич поднял соболиные брови:

– Свежо предание, но верится с трудом.

– Нет, в самом деле. Прошу к столу. Мое кушанье нужно только чуть подогреть. Я уже предупредила Клеопатру Петровну, чтобы она сегодня не хлопотала по хозяйству.

Юрий Сергеевич с высоты своего роста смерил жену взглядом и усмехнулся:

– Посмотрим, посмотрим, шепнул слепой.

Аэлита побежала на кухню.

– Что это сегодня твоя благоверная забеспокоилась? – спросила мать у сына.

В столовую, как всегда, тихо, незаметно, как-то бочком вошел Сергей Федорович, низенький, сутулый и стриженный бобриком. Невестке он едва кивнул, относясь к ней скорее безразлично, чем плохо, сторонясь ее, как полированной мебели в квартире, как бы не задеть.