Сергей Голукович - Поперечное плавание

• Название: Поперечное плавание
• Автор: Сергей Голукович
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1990
• ISBN: 5-203-00771-3

В мемуарной книге в жанре записок офицера инженерных войск рассказывается о фронтовых буднях воинов-понтонеров, о том, как в труднейшей боевой обстановке они наводили переправы через водные преграды, обеспечивали боевые действия наших частей по разгрому врага, проявляя при этом героизм, мужество, профессиональное мастерство.

Проект «Военная литература»: militera.lib.ru

---

— Больше фронтовой нормы не пью.

— А я с мороза еще одну пропущу. Продрог изрядно, пока до вас в кузове попутной машины добирался.

— Давайте.

Комиссар посмотрел на грудь комбата:

— Орденок за что успел заработать? Пока все больше драпаем.

— Это за финскую.

Разговорились. Корнев узнал, что Матвей Игнатьевич в гражданскую войну был взводным командиром. Потом переведен на военкоматскую работу, и перед войной дослужился до облвоенкома на Украине.

Приехал лейтенант Слепченко. Он вошел с большой связкой каких-то документов и подал комбату пакет.

Через полчаса около комбата собрались замкомбат Соловьев, зампотех Копачовец, адъютант старший Сундстрем и помпохоз Ломинога. В батальон поступило распоряжение: изготовить мостовой переправочный парк ДМП согласно прилагаемым чертежам. По чертежам разобрались, что этот парк состоит из дощатых просмоленных ящиков-полупонтонов, смыкаемых между собой специальными сцепами и болтами, а потом перекрываемых брусьями и настилом из досок.

В распоряжении сообщалось, что пополнение имеющегося в батальоне парка Н2П в ближайшее время невозможно из-за нехватки металла. Как доложил Слепченко, связные с такими же кипами чертежей выехали во все инженерные части фронтового подчинения.

Без раскачки приступили к изготовлению парка ДМП. Руководство ими взял на себя старший лейтенант Соловьев, а майор Копачовец по-прежнему основное внимание уделял ремонту металлического парка Н2П. К тому же ему надо было заготовить болты и другие поковки для деревянного парка. Снова батальон разместился в разных местах. Соловьев с понтонными ротами и расчетами на машинах технической роты расположился в станице, раскинувшейся по берегу Северского Донца. В тридцати километрах на степной усадьбе МТС собрали большинство машин и все ремонтные средства под началом Копачовца. Штаб батальона со взводом управления и службами снабжения устроился в небольшом хуторке на полдороге между группами Соловьева и Копачовца.

Дело во всех подразделениях батальона спорилось, но вскоре у комбата произошла размолвка с комиссаром. Как-то, проведя беседы с понтонерами, рассказав им об успешном наступлении наших войск под Москвой и начале наступления на южном крыле фронта, комиссар посоветовал молодым понтонерам подать рапорта о переводе в части, действующие на передовых позициях. Довольный результатом своей беседы, собрав у бойцов рапорта, он подошел к комбату наказал:

— Молодцы, понтонеры: не держатся за теплые сараи, хотят принять участие в освобождении Донбасса. Под Москвой фашистам перца всыпали, и на нашем направлении надо им жару поддать.

— Вы соображаете, что делаете?! — возмутился Корнев. — Вы же подрываете боевую мощь батальона. До сих пор личный состав мы воспитывали на традициях своей части, заложенных на Карельском перешейке. На примере наших Героев Советского Союза Павла Усова и Владимира Артюха.

— Не знаю, какие боевые традиции здесь можно воспитать? У вас люди в сараях с железными печками дощечки стругают, а на фронте в пургу и мороз врага на запад гонят.

Комбат, уже раскаиваясь в своей запальчивости, взял себя в руки, поубавил тон:

— Вам сразу трудно разобраться в специфике нашей службы. Вы не видели, как во время бомбежки понтонеры спасали уцелевшие звенья моста. Не видели, как отдавали жизнь, доставая со дна реки якоря. На переправах во время обстрелов и бомбежек понтонерам укрыться негде. На реке окоп не спасет, за кустиком не замаскируешься. Пехотинец, артиллерист и танкист пройдут переправу — и снова на суше. Земля-матушка укроет их. А понтонеры на воде час за часом, сутки за сутками.

— Все равно не по душе мне быть понтонером, — тоже более мягко возразил комиссар. — Перестанет болеть рука, попрошусь в танкисты. Да и в пехоту согласен.

Обидно стало Корневу за свою воинскую специальность. Получалось, будто от нее в бою ничего не зависит. Будто понтонеры — тыловики.

— В танкисты, значит, захотел? Давай иди! А к реке с танками подойдешь и будешь без понтонов несколько суток ожидать, пока саперы мост построят?! Пехота тем временем сколько без вас лишней крови прольет, а то и плацдарм не удержит!

— Да я не спорю. Нужны вы на реках, очень нужны. Но я хочу не только помогать фашистов бить, а сам лупить их, гадов, хочу. Лупить так, чтобы на нашей земле ими и не воняло. А если жив останусь, то и в Берлине побывать хочу.

Присутствовавший при этом разговоре старший лейтенант Соловьев посчитал, что подошло время сменить тему.

— Товарищ майор, бревен не хватает. Какие были на берегу, все вывезли. Остались только плоты, вмерзшие в лед.

Корнев недавно был на Дону, где обнаружили лесной склад. Видел оставшийся небольшой штабель на берегу и у берега целую вереницу схваченных льдом и занесенных снегом плотов. После небольшого раздумья ответил:

— Оставьте здесь за себя на одни сутки старшего лейтенанта Переплетчикова. Пусть следит за сушкой досок и продолжает готовить элементы парка. А вы тряхните два-три плота подводными фугасами. Я дам команду прислать вам дополнительно пять-шесть прогонных роспусков и два трактора для трелевки бревен. Прикажу захватить еще и стальные тросы.

Соловьев, что-то прикинув в уме, ушел.

Комбат понял намек своего зама, предложил комиссару:

— Пойдем посмотрим хозяйство Соловьева. Как латают металлические понтоны, тебе Копачовец показывал. Теперь поглядим, как нехватку их восполняем деревянными.

Комбат с комиссаром начали обход построек, в которых, по сути дела, был развернут небольшой деревообделочный завод. Станица осенью находилась близко от фронта, и весь скот угнали на восток. Корнев облюбовал пустующую молочно-товарную ферму под мастерские. Они сначала посмотрели работу дисковой пилы, на которой понтонеры окантовывали бревна: опиливали их вдоль с двух сторон. Потом бревна поступают на лесопильную раму, где разделываются на восемь, а то и на десять досок.

После лесопильного навеса зашли в жарко натопленное помещение, где сушились доски, потом в остальные сараи. В них было прохладно, хотя и там стояли печки из железных бочек. Вдоль стен тянулись верстаки, на них готовились детали и элементы парка ДМП. Работали электрорубанок, сверло, долбежник и циркульная пила от передвижной электростанции. Но многое делалось и вручную.

Корнев велел собрать людей, рассказал им о положении на фронтах. В заключение сказал:

— Чтобы к сроку изготовить парк ДМП, придется работать круглосуточно в две смены, часов по двенадцать. Мы начали неплохо: трудимся напряженно, старательно, проявили выдумку, смекалку, в частности придумали сушилку для досок и шаблоны для деталей. Но нам надо давать в месяц не меньше трех полных паромов, по четыре полупонтона каждый.

Беседа эта не прошла бесследно. Все командиры в бойцы работали старательно, инициативно, не считаясь с личным временем. И так изо дня в день. И новые, черные от смолы полупонтоны выстраивались в ряды у мастерских.

Наступил новый, 1942 год. Хорошо поработавшим понтонерам Корнев дал короткую передышку, и в батальоне затеяли концерт художественной самодеятельности. В конце самого большого сарая перевернули вверх дном восемь деревянных полупонтонов, уложили по ним настил из досок. Завесили бока брезентами и приспособили один из них как занавес, скользивший по тонкому тросику. Получилась сцена, на которой впору выступать бы настоящим артистам.

На сцене сначала установили две скамейки и наскоро сколоченный стол, накрытый где-то добытым Ломиногой куском красного кумача. В сарае было тесно от собравшихся бойцов со всего батальона, но тепло и по-мирному уютно. На вечер приехали даже за тридцать километров представители мастерских и технических подразделений.

За столом расположился президиум. В него вошли командование и отличившиеся на работах по изготовлению деревянных полупонтонов бойцы из рот. Особый почет оказали в президиуме кузнецам, готовившим все поковки для парка ДМП, а их в нем требовалось великое множество.

Комиссар сделал короткий, но интересный доклад. При этом не удержался и, видимо, в пику комбату подчеркнул, что, пока понтонеры находятся в тылу, работают в теплых сараях, бойцы на фронте в мороз и вьюгу в открытом поле добывают победу.

Потом состоялся концерт художественной самодеятельности. Программа его была интересной. Так девушка из станицы и радиомеханик Деренкин исполнили арию Одарки и Карася из оперы Гулак-Артемовского «Запорожец за Дунаем». Правда, их пение под аккомпанемент гармошки политрука Тарабрина особого впечатления на некоторых не произвело, но всем понравились их костюмы. У Карася были широченные шаровары из выкрашенной в луковом пюре мешковины и умело раскрашенная под нарядную сорочку нижняя рубашка, а у Одарки — ленты и бусы, собранные едва ли не со всей станицы. Потом проникновенно и с большим чувством прочитал стихотворение Константина Симонова «Сын артиллериста» молоденький, недавно прибывший в батальон лейтенант Александр Парицкий. Среднего роста, по-юношески стройный и гибкий, он так понравился всем, что его стали запросто называть «наш Саша». По сути дела, еще мальчишка, которому недавно исполнилось восемнадцать лет, он завоевал большую симпатию. Понравился и тем, что был влюблен в понтонное дело, в котором весьма неплохо разбирался. И когда его однажды за это похвалили, с гордостью сказал: «Меня в училище обучал Герой Советского Союза майор Усов» — и был удивлен и обрадован, когда ему сказали, что Усов и службу начинал, и звание Героя получил в батальоне, в котором Парицкий теперь служит.