Андрей Балабаев - Бросок за мечтой (СИ)

• Название: Бросок за мечтой (СИ)
• Автор: Андрей Балабаев
• Издательство: Самиздат
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2015

Корабль поколений "Аура", созданный на основе каменного планетоида, вот уже более семисот лет движется к звезде, возле которой найдена пригодная для жизни планета. Жизнь внутри "Ауры" похожа на рай: для граждан созданы комфортные условия, обитаемая зона представляет собой пространство площадью почти в пять тысяч квадратных километров, на котором реализованы смена дня и ночи, климатические явления, парковые зоны и водоёмы. Райская жизнь привносит свои проблемы: социум вырождается.

---

   Так, безропотного и покорного, провели его по пустынным, невиданным ранее коридорам, заставили сесть в транспортный вагончик и высадили в длинной галерее, мрамор которой, покрытый тончайшей паутиной трещин, прямо-таки дышал стариной, а окна-арки открывали только серую пелену, из которой внутрь врывались порывы ветра. Галерея закончилась двустворчатыми воротами, сделанными из чего-то, похожего на полированное серебро. По створкам змеилась гравировка, то сплетающаяся в стилизованные картины неведомых баталий, то, без единого разрыва, перетекающая в растительный орнамент.

   Перед дверью стояли четверо, и спутница Римма тут же присоединилась к ним. Экипаж постоянной готовности, облачённый в парадные мундиры, доброжелательно и отрешённо наблюдал за гостем, а у того, под впечатлением от нежданной встречи, не осталось в голове ни единой мысли. Он просто смотрел в ответ: на белую маску Гвин Анима, из-под которой блестела глубокая зелень глаз, на строгое лицо актора, не столько жёсткое, сколько одухотворённое, будто изнутри прорезалось что-то глубинное, скрывавшееся до поры, и теперь оживившее лик повелителя Ауры, на чуточку насмешливое лицо Игниса Фламина, обрамлённое пламенем волос, колеблемых ветром, на Тайо Глаубе, в котором не осталось больше веселья, зато обнажилась странная грусть, и на Кинан, Кинан Атэрэнсис - прекрасную бледную деву, столь мало похожую ныне на решительную воительницу и безжалостного стратега.

   - Идём с нами, Римм, - сказал актор, и голос его прозвучал непривычно мягко.

   - Куда?

   - Идём с нами. На церемонию Невозврата.

   Коммандеры окружили Римма, не оставляя выбора, и он послушно, вместе со всеми, ступил в распахнувшиеся врата. За ними, укрытая серым небом, лежала плоская равнина. Ветер бросал в лицо капли влаги, под ногами пружинил ковёр невысокой, густой. Пахло дождём, но дождь не начинался: только срывались и срывались откуда-то сверху одинокие капли.

   Они неспешно направились к редкой группе деревьев - больших, раскидистых, далеко отстоящих одно от другого. Римм узнал пару каштанов и огромный, величественный дуб в центре - такой большой, что под его кроной легко могла бы спрятаться целая сотня людей.

   В этот момент с небес обрушилась музыка. Прогремела водопадом вступления и потекла свободной волной, унося с собой, заставляя кружиться голову.

   Актор улыбнулся, наблюдая за экзекутором.

   - Слушаешь? Это Чайковский. Концерт для фортепиано с оркестром номер один.

   - Странная музыка.

   - Ещё бы. Она написана больше тысячи лет назад, на Ауре такого не создавалось. Очень примитивная - я слышу звучание каждого инструмента - но живая, экзекутор. Живая. Не только звучание инструментов - прикосновение пальцев к струнам и клавишам, иногда кажется, что даже дыхание музыкантов... Созданная человеком для человеков.

   Он прервался и замолчал, а следом, рассеявшись над равниной, угасла и музыка. Ей на смену пришли другие звуки - сперва тихие и неясные, но по мере приближения к деревьям - всё более громкие и отчётливые.

   Шестеро шли мимо высоких каштанов, а со всех сторон неслись голоса. Женские, мужские и детские, молодые и старческие, нежные и грубые, уверенные и встревоженные, плачущие, чеканные, переходящие на крик - тысячи голосов, ожившие слова давно забытых наречий. Некоторые Римм разбирал, большинство - оставались неведомы. Кто-то радовался техническому изобретению, неизвестная женщина тревожилась о военном кризисе, ровным голосом зачитывались совершенно непонятные сводки, совсем ещё кроха признавалась маме в любви...

   Затем в многоголосицу вплёлся гул. По мере того, как процессия приближалась к большому дубу, он усиливался, разрывался на треск стрельбы и тяжкое уханье взрывов, лязг металла, грохот и надсадный вой - не то сирен, не то каких-то машин. Что-то шипело, ревело, кричало болью, страданием и угрозой - настолько сильно, что идти дальше становилось по-настоящему страшно, казалось, будто незримый ужас вот-вот станет явью, ворвётся в реальность и затопит её хаосом разрушения.

   Когда накал пугающего концерта стал совершенно невыносим, всё разом оборвалось. Римм посмотрел вверх и понял, что они ступили под ветви дуба, словно защитившие путников от угрозы. Наступившая тишина нарушалась лишь дыханием ветра.

   Под неохватным морщинистым стволом расположился маленький обелиск. Непроглядно-чёрная призма, в глубине которой вращалась бело-голубая планета. Узор облаков едва прикрывал знакомые очертания континентов: никогда не виданных своими глазами, но всё равно узнаваемых - с замиранием сердца, с неуместной, странной тоской. Планета звалась Земля.

   Не говоря ни слова, члены ЭПГ выстроились полукругом, и Римм, интуитивно понимая, что нужно делать, занял место с края построения, в фокусе которого стояла чёрная призма. Дуб-исполин шелестел так и не опавшими листьями, тишина разрасталась, раскрывала объятия, унося экзекутора в неведомые дали, незнакомые, но почему-то родные.

   - Пойте песню о злых ветрах... - неожиданно произнёс актор, странным образом вплетая слова в молчание.

   - О том, как шторм залил небеса тьмой, - продолжила Кинан.

   - О тех, кто встретил его огнём, - добавил Игнис.

   - О доме, которого больше нет, - прошептал Тайо.

   - Но любая ночь подойдёт к концу, - неожиданно звонко выкрикнула Гвин, и слово снова взял социокоммандер:

   - И любая тьма порождает свет.

   - Память станет росой и прорастёт всходами.

   - Спираль сделает новый виток.

   - Но уже никогда мы не вернёмся в потерянный дом, - завершил актор начатую им же молитву.

   - Мы помним! - воскликнули они хором, поразив Римма глубиной вложенных в эти слова чувств. По щеке скатилась непрошенная слеза. Чужие эмоции и чужая память давили на него, навязывая сознанию смутные образы и тени не испытанных никогда эмоций, заставляя переживать то, чему и названия нельзя было отыскать. Его окунули в другую жизнь, о которой он не знал почти ничего, да и знать не мог: окунули, не спросив, умеет ли экзекутор плавать, справится ли, выдержит... В него верили.

   - Вот и всё, - шепнули ему на ухо. - Теперь идём.

   - Последний парк ты всё-таки увидел, - прозвенел за спиной голос биокоммандера. - Парк Памяти, и радости в ней нет.

   ***

   Кабинет его заинтересовал, но и только. Римм уже устал удивляться, устал от попыток осмыслить происходящее и теперь просто плыл по течению, благо, большего никто и не требовал.

   Большие арочные окна, тяжеловесная, массивная мебель из полированной древесины, кожи и мрамора, камин - настоящий камин! - на полке которого царственно покоились огромные механические часы, пушистый чёрный ковёр, белые статуи по углам, и множество полок - заставленных книгами, моделями старинной техники, фигурками и совсем уж непонятными штуками, о назначении которых оставалось только гадать. Он вертел головой, утопая в огромном кресле, и ждал, что будет дальше - без особого волнения, даже с любопытством. Уютное кресло коварно предлагало уснуть, и в какой-то момент Римм поддался на уговоры, провалившись в сумбурные сновидения.

   Разбудил его громкий смех.

   - Наконец кто-то использовал это место по назначению! Виндик, он нагло дрыхнет!

   - Неудивительно. Чего возмущаешься?

   - Но я тоже хочу!

   - Тебе по статусу не положено.

   Римм открыл глаза, не чувствуя никакого стыда за своё поведение. В конце-концов, это его таскали по всей Ауре без всяких объяснений - так что теперь...

   Перед ним стояли актор и астрокоммандер. Оба - улыбающиеся, оба - уже без мундиров. Актор - в просторном чёрном плаще, астрокоммандер - в чёрной футболке и голубых брюках. Грива волос перехвачена алой лентой.

   - Как самочувствие?

   - Нормально, - осторожно ответил Римм, припоминая свой последний и единственный разговор с актором. Воспоминания заставили насторожиться и сесть прямее.

   - По-моему, он тебя боится, - брякнула Кинан, нимало не заботясь о том, чтобы её слова прозвучали вежливо. - Ты боишься Виндика, Римм?

   - Не то, чтобы, - начал он, пытаясь как-то уйти от прямого ответа, потом махнул рукой и сказал, что думал: - Прошу прощения, но ваше общество - я имею в виду всех коммандеров - выворачивает мой мозг наизнанку. Вы странные.

   - Слышала, Кинан? Мы странные.

   - Ничего. Скоро привыкнет.

   - Привыкну?..

   - Ага. Мы не зря позвали тебя на церемонию - хотели, чтобы ты нас немного понял.

   Прибежали два морфа - танки на ножках, оснащённые манипуляторами - и принялись сервировать чайный столик. Появились подозрительно знакомая бутылка, мороженое, горка разноцветных конфет и утопающие в креме бисквиты.

   - Я не уверен, что особенно много понял. Это ведь было прощание с Землёй? Что-то вроде традиции?