Уильям Гибсон - Нулевой след

• Название: Нулевой след
• Автор: Уильям Гибсон
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2015

В отличие от прошлых гибсоновских трилогий "Sprawl" и "Bridge", трилогия Хьюберта Бигэнда (или, пожалуй, трилогия "Blue Ant" — условно её вполне можно назвать так) не является научно-фантастическим произведением. Напротив, это неформальный и весьма своеобразный срез современной реальности, со всеми её клише, мемами и шаблонами, трэндами и яркими общественными явлениями. С предыдущими двумя книгами "Zero History" связывают Холлис и Милгрим — а также, разумеется, сам Бигэнд, этот исключительно харизматичный и целеустремленный персонаж, движущая сила всех трех романов. В отличие от "Spook Country", где больше внимания уделялось Холлис, в последнем романе основным действующим лицом, на котором акцентировано внимание автора, становится Милгрим. Воспользовавшись предложением Хьюберта, он проходит высокотехнологичную процедуру очистки крови, избавляясь от своей наркозависимости. В сущности, название "Zero History" в этом контексте и обретает смысл "начать с нуля", так же как и Милгрим, разрывая со своим мрачным прошлым, фактически, начинает жизнь заново. Ведь "побочным эффектом" его социальной отчужденности стала полная прозрачность для общества: у него нет ни кредитки, не телефона, о нем не знают в полиции, он — призрак, его не существует. Вообще в целом сюжет больше похож на "Pattern Recognition" — как и в первом романе трилогии, Хьюберт Бигенд нанимает главных героев, чтобы с их помощью разобраться с источником происхождения яркого и необычного медиа-явления. Но если в первой книге таковым являются видеоролики, то в последней — линия модной одежды.

---

Холлис держала свою чашку с кофе двумя руками, наклонившись в кресле вперед над низким столиком.

— Так что я знаю ее имя, но не могу вам сказать, — закончила Меридит. — Вы можете туда поехать, но той семьи, что шила джинсы там уже нет, и ее нет.

— Ей понравились твои ботинки.

— У нее все получилось. Я не думаю что еще кому-нибудь удалось добиться чего-либо подобного в такой мере. У нее получилось все, чего я опасалась и избегала. Коллекции, сезоны, вся прочая фигня, ее вещи не изнашиваются и не разваливаются.

— Я была той девочкой, которая идет через весь Париж пешком, на следующую съемку, потому что нет денег на билет в метро, и которая представляет себе какой должна быть хорошая обувь. И когда кто-то представляет себе что-то такое, он мечтает о какой-то другой вселенной. Вселенной, откуда появится эта обувь. И ты начинаешь думать, а могли бы такие ботинки получиться здесь, в этом мире, со всеми его несуразностями и заморочками. И иногда тебе удается. Один сезон или даже два.

Холлис поставила кружку на стол. — Я хочу чтобы ты понимала, — сказала она, — я считаю что это правильно, не говорить мне больше, чем ты хочешь сказать. Я понимаю тебя.

Меридит покачала головой. — Потом мы обедали с ней. Пили сакэ в маленькой забегаловке в конце улицы. Все рюмки были разные, старые, как будь-то повидавшие много чего, словно кто-то насобирал их на благотворительной распродаже. Это было после того, как она помогла мне выбрать нужную ткань. В общем она и есть дизайнер Хаундс. И не нужен ей ваш Бигенд.

— Он не мой Бигенд.

— Из всех людей в этом мире, он ей нужен меньше всего.

— Согласна.

— И поэтому я не могу обменять ее имя, на мои ботинки. Как бы сильно я ни хотела их получить.

— Я думаю что то, что ты отказываешься от этой сделки, не остановит его. Он все равно поппытается найти твои ботинки. А когда он найдет их, то пришлет кого-нибудь на переговоры. Или заявится сам.

— Я об этом думала. Это исключительно моя ошибка. Я же попыталась продать друга. — Она посмотрела на Холлис. — Я больше не видела ее с тех пор. Мы на самом деле никак не контактировали. Только вот эти имэйлы о вбросах. Я послала ей пару своих новых туфель, для которых она помогла мне выбрать материал. В то же местечко в Итиномия. В общем я просто не могу это сделать.

— Я бы тоже не стала, — сказала Холлис. — Понимаешь, так получилось что я занимаюсь работой, которой никогда не хотела заниматься. У меня вообще никогда не было работы раньше. Бигенд единственный, кто нанимает меня чтобы я что-то делала для него. Я думаю лучше всего и для тебя и для меня это не рассказывать ему об этом нашем сегодняшнем разговоре. Скажем ты просто перестала отвечать на мои звонки. Джордж может через Рега передать Бигенду что ты не хочешь никаких дел с ним.

— Ты думаешь это сработает?

— Может сработает, — сказала Холлис. — В некоторых вопросах Бигенд считает мнение Рега весьма ценным. Особенно в части музыки. Мне кажется Рег в действительности ему симпатичен. Если Регу покажется что твое беспокойство из-за Бигенда, может обеспокоить Джоржда, а это в свою очередь может повлиять на выпуск следующего альбома Боллардс, то Рег сделает все, что сможет, чтобы избавить тебя от внимания Бигенда. Не могу сказать что это лучший план, но другого у меня сейчас нет.

— А ты что будешь делать?

— Скажу ему что ты не могу с тобой связаться.

— Я не про это, — сказала Меридит. — Ты будешь продолжать искать ее?

— Это хороший вопрос, — ответила Холлис.

Разборки

Милгрим стоял у окна своего номера, наблюдая на дорожке вдоль канала нечто, что Олдо скорее всего назвал бы разборками. Термин этот некогда был произнесен в резком критически-отрицательном контексте, подразумевая сочетание словесного и возможно даже физического насилия. Персона, с которой разбирались, и которую Милгрим инстинктивно отождествил с собой представляла из себя невнятную фигуру в бледном, неряшливом плаще, длиной до середины бедра. Оппонент его, похожий на бетонную плиту чудила в спортивном светло-зеленом костюме, состоящем из штанов и куртки. Милгриму иногда попадались здесь такие и он предположил что это некая ностальгия по почти вымершему в Америке триумфальному стилю криминальных гетто. Подонок, как сейчас видел Милгрим, периодически толкал меньшего ростом мужчину под ребра и в грудь кулаками. Милгрим заставил себя отвернуться, рассеянно потирая рукой свои собственные ребра.

Он спустился вместе с Винни вниз по улице, которая называлась Парквэй (вроде как в Монополии?) до станции на Хай Стрит, расспрашивая ее по пути о Майкле Престоне Грейси. Затем она попращалась с ним, решительно пожав его руку уехала вниз на чертовски длинном эскалаторе.

Возвращался он все по той же Хай Стрит, которая здесь выглядела словно проход в какой-нибудь ярмарке, на которой главными товарами были молодежная обувь и алкоголь, периодически протискиваясь сквозь гудящую толпу молодых людей возле входов в пабы.

Звонить Бигенду не хотелось совсем, но поскольку Винни достаточно серьезно попыталась сконцентрировать его на этой необходимости, он пообещал ей что позвонит.

Он открыл конверт, который оставил ему водитель. Какое-то время разглядывал разнокалиберные белые капсулы, уложенные в прозрачные пузырьки упаковки, покрытой фольгой, вручную подписанные маниакально-каллиграфически ровными лилово-чернильными буковками. На каждом пузырьке был написан час и день недели, когда его следовало вскрыть. Он никак не мог себе представить человека, который мог бы этим заниматься. Как впрочем у него не возникало и никаких предположений о том, что же там могло содержаться в этих капсулах. Сейчас он ощущал себя крошечной луной, телепающейся между двумя громандными и тяжелыми как жернова мирами Бигенда и Винни, пытающейся следовать воздействиям их обоих и пытающейся, как он предполагал избегать отморозков.

Теперь надо позвонить Бигенду. Как это сделать, особенно учитывая то, что у него теперь нет Нео, а значит и нет номера Бигенда. Он мог конечно найти номер Голубого Муравья и попытаться добраться до него через общий номер, но в имеющейся ситуации это мысль не вызывала у него энтузиазма. Он решил взять паузу и направился в ванную собираясь почистить зубы, по полной программе, отметив однако что он по-прежнему не купил специальный ополаскиватель для полости рта. Телефон в комнате разорвался звоном как раз в тот момент, когда он только начал чистить конической щеткой поверхность между задними верхними коренными зубами справа вверху. Не желая бросать свое занятие на середине он вышел из ванны и взял трубку.

— Але?

— Как-то странно ты говоришь, — вопросительно произнес Бигенд.

— Извините, — сказал Милгрим извлекая щетку, — у меня рот занят.

— Спускайся в лобби. Олдо скоро заберет тебя. Захватите Холлис по пути ко мне. Нам надо поговорить.

— Хорошо, — сказал Милгрим, прежде чем Бигенд успел повесить трубку. Но затем вдруг озаботился, а можно ли будет передать рассказ Винни о Грейси в присутствии Холлис.

Подумав пару секунд он вернулся в ванную чтобы закончить чистить зубы.

Сверхзвуковые Шрапнели

Черные велосипедные шорты делали белые и мускулистые ноги Хайди еще более белыми и мускулистыми. Квадратные плечи покрыты навороченной черной тамбурмажорской курткой. Хайди сидела на краю пиблокто безумной кровати в позе гаргульи, словно вцепившись в него крашеными черным лаком ногтями. Две бледно-серебристых стрелки дартс заправлены словно пули в патронташ за перевязи толстого шнура, навязанного на груди куртки. Их кроваво-красные, тонкие как бумага, пластиковые стабилизаторы смотрели ровнехонько в потолок Номера Четыре. Третью стрелку она крутила между большим и указательным пальцами так, словно собиралась ее курить.

— Вoльфрам, — произнесла Хайди, — и рений. Легированные, супертяжелые. Она посмотрела на черный наконечник стрелки, почти невидимый в этом освещении. Тяжелые, многослойные шторы лишь подчеркивали ночную тьму, и только маленькая, швейцарская лампочка освещала комнату и предметы в ней, с высоты, из птичьей клетке-библиотеки.

— Аджей знает где можно купить такие. Стоят по сто фунтов за штуку. Из таких материалов можно делать сверхзвуковую шрапнель.

— Зачем они тебе? — спросила босая Холлис, сидевшая в полосатом кресле у изножья кровати.

— У них чудовищная пробивная способность, — сказала Хайди, резким но легким движением бросив стрелку, которая воткнулась в глаз черной блестящей Конголезской статуэтки в трех метрах позади Холлис.

— Перестань, — сказала Холлис, — Я не хочу платить за порчу обстановки здесь. Я думаю это эбеновое дерево.

— Твердое, — сказала Хайди, — но не такое твердое как вольфрам. Раньше его называли тунгстен. Надо было играть металл, тогда мы назвали бы группу «Вольфрам». Его добавляют в оплетку струн для инструментов. Потому что он очень плотный. Джимми мне говорил.