Михаил Федоров - Искатель, 2014 № 06

• Название: Искатель, 2014 № 06
• Автор: Михаил Федоров
• Издательство: ООО «Книги «Искателя»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2014
• ISBN: 0130-66-34

«ИСКАТЕЛЬ» — советский и российский литературный альманах. Издаётся с 1961 года. Публикует фантастические, приключенческие, детективные, военно-патриотические произведения, научно-популярные очерки и статьи. В 1961–1996 годах — литературное приложение к журналу «Вокруг света», с 1996 года — независимое издание.

В 1961–1996 годах выходил шесть раз в год, в 1997–2002 годах — ежемесячно; с 2003 года выходит непериодически.

Содержание:

Михаил Федоров КАНАЛЬСКИЕ ОСТРОВА (повесть)

Павел Амнуэль ЧИСТО НАУЧНАЯ ЭКСПЕРТИЗА (повесть)

Олег Мухин БОГ В МАШИНЕ (повесть)

---

Когда они с Кустяко во время его пребывания в Сингапуре прогуливались по пальмовой набережной, тот по старой дурной привычке спросил его:

— Хочешь анекдот, свежий, из Москвы?

— Политический? — ухмыльнулся Подцыбин.

— Разумеется, — Кустяко оглянулся по сторонам и начал. — Леонид Ильич на даче выходит утром на балкон и видит солнце сияет. Обращается к нему: «Доброе утро, солнышко!» Солнце в ответ: «Доброе утро, Леонид Ильич». Брежнев подышал воздухом и возвратился в комнату работать. После обеда снова вышел на балкон. Смотрит, солнышко уже в зените. Приставил ко рту ладошки трубочкой и: «Как дела, солнышко?» Солнышко отвечает сверху: «Отлично, Леонид Ильич». Брежнев оглядел кругом леса, поля, и вернулся свою «Малую землю» писать. Заработался до вечера. Вышел на балкон. Смотрит, солнышко к горизонту клонится. Помахал рукой: «Спокойной ночи, солнышко!» А солнышко в ответ: «Чтоб ты сдох, старый пень! Не видишь, я уже на Западе».

Подцыбин с Кустяко оглянулись — никого поблизости не было — потом захохотали.

— Ну, а мы с тобой где? — спросил Подцыбин. — Пока еще на Востоке?

Кустяко ничего не ответил и спрятал глаза.

Первого августа на четвертый год пребывания в Сингапуре советник торгпредства Подцыбин бесследно исчез. Он вышел в девять ноль-ноль из квартиры и направился на работу, но в представительство не явился. По словам жены она не заметила тем утром в его поведении ничего особенного. Настойчивые поиски посольства, торгпредства, полиции ни к чему не привели. Тамара вынуждена была вернуться на Родину одна.

Олег Кириллович встретил дочь мрачным и настороженным. У него были неприятности на службе.

— Существует подозрение, — сказал он. — Что этот мерзавец переметнулся на Запад.

— Папа, как ты можешь? Ведь нет же никаких сведений. Говорят, что без вести пропал.

— Еще объявится, — буркнул генерал. — Что разоделась, как на бал?

— А что, моя жизнь разве кончилась? Я понравиться хочу.

Узнав о случившемся Иван Филатович стал обращаться в разные инстанции, настойчиво требуя внести ясность: что с его сыном? Ему было не по себе от намеков об измене. Ведь, может, он просто погиб или находится в плену и надо его выручать. В ответ он получал невразумительные отписки, что вынуждало его только активнее действовать. Потому и попал в психушку.

9

На ноябрьские праздники киевская молодая мама с по-вдовьи скрученными на затылке волосами что-то вязала около телевизора. Рядом, сложа ручонки на коленках, уставился в экран бледнехонький четырехлеток-сын. Камера медленно показывала Мавзолей с глотающими зевки первыми лицами страны. В центре приветственно озубил обмякшую нижнюю челюсть Леонид Ильич. По одну сторону от него теснились маршалы, по другую — члены Политбюро. Камера наехала на строй молодых офицеров.

— Это наш папа? — скрючил в телевизор палец ребенок.

— Нет, не наш, — ответила мать, безразлично глянув поверх очков.

— А где он?

— Далеко. Я же тебе говорила.

— А он скоро приедет?

— Нет, не скоро. Он занят.

— А когда?

— Как выполнит задание. Он разведчик.

— А что такое разведчик?

— Это когда тебя засылают куда-нибудь к врагам.

— Каким врагам?

— Ну, даешь! Есть наша страна, где мы счастливо живем. А есть другие страны, где все живут плохо. И они хотят нашу страну захватить. А разведчик им мешает.

— Хочу быть разведчиком! — подскочил золотушный ребенок.

— Боже упаси! — ахнула появившаяся в дверях Валентина Сергеевна в цветастом пиджачке и брючках клеш.

— Подрасти сперва, — произнесла Тамара, ловко работая спицами.

На экране, сменяя друг друга, ползли танки с чуть ли не задевающими брусчатку пушками, боевые машины пехоты с задранными в небо птурсами, тягачи с обрюзгшими ракетами. Леонид Ильич стоял на трибуне и, морщась, махал солнышку. Оно стояло в зените.

10

Как-то в затененном кабинете Олега Кирилловича, чудом удержавшегося в генеральском кресле после истории с зятем, раздался протяжный звонок.

— Авостин, — сухо сказал в трубку.

— Это Подцыбин, — раздалось на другом конце провода. — Халлоу!

— Мишка, что ли?

— Майкл.

— Объявился, значит… — задумался и, словно спохватившись, нажал на кнопку под крышкой стола.

Зажав рукой микрофон, бросил сразу появившемуся в дверях холеному лейтенанту:

— Срочно установить откуда звонят.

Лейтенант исчез.

— А вы думали, я уже все, каюк, — звучало из трубки.

— Да так-то я и не думал, — отпустил микрофон.

— Кирилыч! У меня к вам дельце.

— С такими подонками, как ты, я дел не имею!

— Зря. Зря, так, не дослушавши…

— Откуда звонишь?

— Вам доложат.

И точно. В дверях снова появился лейтенант и быстро прошагав по паркету, положил на стол листок.

«На проводе о. Пальма Канарские острова», — прочитал генерал и замахал руками холеному. Тот удалился.

— Далековато забрался… — вновь заговорил Авостин.

— Ну, вы же грозились меня сослать на канальские острова. Вот я там и оказался, — в трубке засмеялись.

— Мерзавец!

— Тестюшка…

— И ты еще посмел?!

— Короче. Нужно переправить ко мне сына.

— Какого сына?

— У меня он один. В Киеве.

— И у тебя рот открывается, чтобы я… — могучий лоб генерала покрылся испариной.

— Именно.

— Вот каналья!!

— Олег Кирилыч! Если вы не поможете мне, то маленький документально подтвержденный листочек ляжет на стол чуть выше вашего…

— Какой еще листочек?

— А что же вы думаете, я все эти годы баклуши бил?

Олег Кириллович хотел бросить трубку, но какая-то профессиональная осторожность помешала:

— И что там начиркано?

— Интим вашей дочери.

Авостин проглотил сухой комок в горле. То, что его дочь переспала с южнокорейским атташе, он знал по своему особому каналу, но то, чтобы об этом могли узнать и другие, он позволить никак не мог.

— Шутник ты, Миша! — искривился.

— … Как будем договариваться? Недельку даю на обдумывание…Запикало.

В том, что из всего этого добра не будет, сомневаться не приходилось. Перед генералом вдруг встала тяжкая задача. Прямо хоть сам езжай в Киев, выкрадывай ребенка и вези в багаже через границу. Иначе…

Потянулся, открыл потаенную дверцу стенного бара. Звякнул бутылкой горилки. Лупанул один стакашек. Другой. Долго курил, пуская кольца зыбкого дыма. И потом проговорил:

— Иного выхода не вижу. Придется убрать и дочь… А то на старости лет сам угодишь на острова, те самые — К А Н А Л Ь С К И Е…

Павел Амнуэль ЧИСТО НАУЧНАЯ ЭКСПЕРТИЗА

- Извините, я могу поговорить с миссис Джефферсон?

— Говорите.

— Мое имя Джонатан Бернс, я работаю… работал вместе с…

— Я о вас слышала, доктор Бернс. Ник… рассказывал.

— Вот как… Это облегчает… Понимаю, миссис Джефферсон: вам сейчас не до того, чтобы…

— Хотите поговорить о Нике?

— Могу ли рассчитывать…

— Конечно, я все время о нем думаю, вы его знали, хочу о нем говорить, пожалуйста, приезжайте прямо сейчас, знаете адрес? Лихай-роуд, восемнадцать, второй этаж, позвоните на мобильный, когда приедете, я открою, звонок отключен, потому что… вы понимаете… Пожалуйста, приезжайте, доктор Бернс.

* * *

С Бернсом разговаривал детектив Сильверберг. Он последовательно опрашивал сотрудников кафедры, начав с Нобелевского лауреата Джона Ховнера, для которого реальный мир был лишь голографической записью на поверхности пятимерной сферы, а потому относился профессор к проблемам мироздания — от мировых до личных — с олимпийским спокойствием, полагая, что ни к чему проецировать на и без того максимально заполненные квантовые области еще и собственные эмоции. Детектив вышел от профессора ошарашенный свалившейся на него информацией и потому с остальными сотрудниками разговаривал, будучи в состоянии взвинченном и в чем-то даже неадекватном. В кабинет к Бернсу Сильверберг вошел без стука минут за пятнадцать до конца рабочего дня, будучи уверен, что, если не поторопиться, то ровно в пять физик сбежит домой, и придется прийти на следующий день: кошмар, которого детектив хотел избежать.

Опустив не только приветствие, но и положенные в таких случаях биографические детали, Сильверберг спросил без околичностей:

— Доктор Бернс, где вы были во второй половине дня пятницы, восемнадцатого октября?

Бернс, занимавший последний по коридору кабинет, домой не собирался, времени у него было достаточно, жену он просил заехать за ним в половине восьмого: они собирались на празднование дня рождения Розетты, любимой племянницы Бернса, родившейся в день старта межпланетной станции к комете Чурюмова-Герасименко и потому названной в честь этого замечательного научного события.