Михаил Федоров - Искатель. 2014. Выпуск №4

• Название: Искатель. 2014. Выпуск №4
• Автор: Михаил Федоров
• Издательство: ООО «Книги «Искателя»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2014
• ISBN: 0130-66-34

«ИСКАТЕЛЬ» — советский и российский литературный альманах. Издаётся с 1961 года. Публикует фантастические, приключенческие, детективные, военно-патриотические произведения, научно-популярные очерки и статьи. В 1961–1996 годах — литературное приложение к журналу «Вокруг света», с 1996 года — независимое издание.

В 1961–1996 годах выходил шесть раз в год, в 1997–2002 годах — ежемесячно; с 2003 года выходит непериодически.

Содержание:

Михаил Федоров МЕНТОВКА (повесть)

Александр Голиков А ЗА УГЛОМ — АРМАГЕДДОН… (рассказ)

---

Уже на пороге Иван Карлович рассмеялся:

— А что, это правда, что в революцию Феликс Эдмундович своим чекистам паек воблой давал? Весьма недурно.

…На углу аптеки, прикрыв микрофонную плашку носовым платком, Комлев звонил из телефона-автомата:

— Вытрезвитель? Здесь на улице Беговой у шестнадцатого дома пьяный лежит. Забрать бы надо. А-то ведь мороз вон какой. Еще замерзнет. Кто звонит? Да пенсионер. Горякин. Подъезжайте. Я буду ждать.

Звякнул трубкой о крючок, спрятал платок. Зашел в аптеку, занимавшую половину первого этажа. У окна стоял Осушкин и смотрел сквозь витрину на улицу.

Комлев тоже увидел, как к лежавшему на скамейке Ивану Карловичу подошла бабуля и, судя по всему, стала его распекать.

— Откуда она взялась? — сказал Афанасий.

— Так даже натуральнее, — произнес Владимир Ильич.

Показалась вытрезвительская машина и остановилась напротив аптеки. Осушкин оглянулся к женщинам-фармацевтам:

— Пора. Как и договорились. Будете свидетелями. Подходите ближе.

Тем временем из кабины машины вылез Кисунев, из будки Балыков и оба тяжело и неспешно направились к скамейке. Подойдя к «бороденке», огляделись вокруг.

— Аккуратней, сынки! Аккуратней! Шапочку не забудьте! — старуха подняла со снега меховую шапку.

— Че толкешься здесь? Не кино! — Кисунев выхватил у нее головной убор и скомандовал Балыкову. — Не чешись. Помогай!

Милиционеры поволокли лаборанта.

Кисунев захлопнул дверцу будки, вскочил в кабину. Машина тронулась.

— Давай-ка запиши адрес пожилой женщины! Я подожду в переулке, — толкнул Осушкин Афанасия.

Вскоре их «Волга» догнала машину из вытрезвителя. Та виляла по узким заснеженным улочкам. Остановилась около привокзального пивбара. Сержанты скрылись в павильоне и через пару минут вывели оттуда мужчину лет пятидесяти в черной шинели железнодорожника. Тот размахивал двумя зажатыми в руках таранками. Задержанного впихнули в будку. Кисунев с рыбьими хвостами и холщовой сумкой сел в кабину.

Последняя остановка была уже у здания вытрезвителя.

Осушкин и Комлев видели, как Ивана Карловича и железнодорожника провели за дверь с решетчатым окошечком.

— Как там твой философ, ничего не отчебучит? — спросил Владимир Ильич.

— Он человек непредсказуемый, но я просил его, чтобы держался.

Минут через десять на ступеньках вытрезвителя вновь появились сержанты. Закурили.

— С прохладцей работают, — сказал Осушкин, слегка приподнимаясь.

Их «Волга» стояла за длинным частым заборчиком. По двору сновали люди.

— Эй, Бяка! — окликнул одного из них Кисунев. — Че за рванина у тебя на башке?

— Треушок, — замялся на месте сутуловатый мужичок.

— Хошь обнову за бутыль брыкаловки? Под пыжик. Вот те крест. Не брешу. Да иди сюда. Сам увидишь.

Осушкин и Комлев переглянулись.

Кисунев подвел парня к кабине, достал из-под сиденья шапку, похожую на ту, что была у лаборанта.

Бяка примерил, повернулся к Балыкову:

— Ну, как?

— Такому молодцу все к лицу! — ответил тот.

Бяка уже в новой шапке и со старой в руке припустил дальше.

— Чтобы через час уже здесь был. И мойвочкя прихвати, — долетело ему вслед.

— Вперед! — скомандовал Осуякин, и «Волга», объезжая вытрезвительский двор, устремилась за Бякой.

Бяка не раз уже попадал в разные житейские переплеты. Совсем недавно, когда ему пришлось выгораживать Дубняша, заставившего подписать ложные показания на Клеща, он это сделал без особых угрызений почти улетучившейся давно совести. А вот выгораживать ли ему Кису, не мог с твердой определенностью решить для себя. Такой пустяк. Сержант предложил ему почти полысевшую шапку. И он оплатил ее из своих кровных. Потому после незначительных колебаний он изложил Комлеву все как было. Уже после изъятия шапки и такой неожиданной встречи с замполитом, чувствуя что-то неладное, кинулся в вытрезвитель.

Комлев был удовлетворен: теперь Кисунев с крючка не сорвется, а от него уже ниточки потянутся и к другим.

Прощаясь в райотделе с дежурным, предупредил его, чтобы утром из вытрезвителя доставили задержанных, подчеркнул, кого именно.

Зимняя ночь накатывала волны промороженного воздуха на дома и парки, на погрузившийся в темноту и спячку город. Даже собак не было слышно.

Машина спецмедслужбы, попетляв по дальнем переулкам, выбралась на окраину и, съехав с шоссе, остановилась у дамбы водохранилища. Фуфаев велел водителю Бусоргину привести к нему в кабину Бороденку, а самому посоветовал не мешаться рядом. К удивлению начальника вытрезвителя его постоянный клиент на этот раз был почти абсолютно трезв. Сквозь тусклый свет фонаря в кабинете он отчетливо видел его растаращенные глаза и говорил:

— Что у тебя пропало-то, шапка?

— Да, да. Такая пушистая, — отвечал тот.

— Так вот. Она находится в милиции. Тебя там будут спрашивать: твоя ли? Можешь, конечно, признать и написать заявление. Но тогда пострадает мой сотрудник, у которого большая семья. А я предлагаю другой вариант: не было никакой шапки. Понял? Но ее же можно купить. Вот тебе деньги. Тут на два настоящих пыжика. Можешь не считать. А теперь выбирай: или навсегда вон в ту прорубь, — показал пальцем на поблескивающую серебром воду, — либо немедленно сматываешься из города. И ни-ни о себе.

Смертельно напуганный лаборант только согласно кивал головой.

— Ну, вот и хорошо. Я вижу, что ты человек благоразумный. Жить-то ведь каждому хочется. А теперь пошли, на попутку посажу.

Одна из редких проезжавших мимо легковушек остановилась.

— Подвезите гражданина в город! — попросил водителя капитан в милицейской форме.

Помахал все еще трясущемуся от страха Ивану Карловичу рукой на прощание.

На обратном пути Фуфаев, несмотря на ночь, решил переговорить с Можаровым. Совет его был крайне нужен.

Дверь открыла заспанная Софа в наброшенном на плечи длинном китайском халате с крючковатыми дракончиками на грудях.

— Никодим, — недовольно протянула она. — Ты что это в такую пору?

— Извини, конечно. Но тут все так приперло, что без твоего мужа никак нам не обойтись.

— Коля! Это Фуфаев! — кинула за занавеску спальни.

Скользя неверными шагами по полу, появился Можаров.

— Принесло же тебя. Ну что там? — спросил Николай Филиппович, тяжело осев в гостиной на диван.

— Осушкин и до моих добрался, — заговорил Фуфаев, присаживаясь рядом. — Вчера Кисунева застукал. Я с пострадавшим договорился. Он пока молчать будет.

— Значит, дело затормозится?

— Думаю, что да. Но Осушкин на этом не остановится. Надо бы как-то перехватить инициативу.

Можаров встал и заходил по комнате:

— Сложный ты подкинул вопросец. Осушкин, это тебе не Дахов. И тут основательно надо мозгами пораскинуть… У меня в милицейской колоде есть джокеришка один… Да ты рот не разевай, — ухмыльнулся Можаров. — Сразу видно, что в покер никогда не играл. Там зачастую не карта главное. Собачья выдержка нужна. А джокер, ну как тебе объяснить? Это человек такой, из которого мы с тобой что угодно слепим. С его помощью любую раздачу выиграем.

— Я вам верю, Николай Филипыч. Вот и тогда с Кисуневым… — услужливо забормотал Фуфаев.

— Кисунев что? Кость. Вот мы и подбросим косточку эту Жимину. По новой… — многознаителыю произнес Можаров.

— Он нас уберет! — позеленел Фуфаев.

— Так все надо делать с умом. А пока иди. Дай хоть утром со свежей головой подняться.

Однако рассвета дожидаться не стал. Тут же позвонил Жимину.

Когда услышал помятый и скользкий голос полковника, совсем неожиданно для того спросил:

— Ты природу любишь, Порфирий Петрович?

— Что там у тебя произошло?

— Да хочу вот прямо зимой с тобой в лодочке покататься.

— Не темни. Раз уж разбудил — говори толком.

— Толк у нас только тогда будет, когда Осушкина уберешь, — без обиняков начал Можаров. — И не перебивай. Ты со мной легко распрощался. Я, как видишь, зла не помню. Ушел из райотдела спокойненько. Без лишних эмоций.

— Но там же Штапин…

— Я тебе что сказал: не перебивай. Вы с Саранчиным кисуневское дело махом прикрыли. А оно в архиве целехонькое лежит. И прелюбопытные фактики в нем. Люди скажут: зачем же это полковнику понадобилось? Такая тишь и гладь. Совсем, как в эатончике том речном… Вот-вот… Не только Фуфаев про это знает. Ловко тогда вы с Саранчиным в тень ушли. Но молчим ведь. Понимаем: зачем хорошему человеку кровь портить и жизнь ломать. Помоги и ты нам. Век не забудем. Утром буду у тебя.

Поднялся и зашаркал старыми домашними шлепанцами в сторону спальни.

Эх, жизнь-житуха!.. Ученые говорят, спорят, чертыхаются о том, как сложно и вместе с тем до гениальности совершенно устроен мир. А он нет-нет, да и деранет будто наждачной бумагой по твоим же бокам. И норовит пожестче задеть, побольнее…