Михаил Федоров - Искатель. 2014. Выпуск №4

• Название: Искатель. 2014. Выпуск №4
• Автор: Михаил Федоров
• Издательство: ООО «Книги «Искателя»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2014
• ISBN: 0130-66-34

«ИСКАТЕЛЬ» — советский и российский литературный альманах. Издаётся с 1961 года. Публикует фантастические, приключенческие, детективные, военно-патриотические произведения, научно-популярные очерки и статьи. В 1961–1996 годах — литературное приложение к журналу «Вокруг света», с 1996 года — независимое издание.

В 1961–1996 годах выходил шесть раз в год, в 1997–2002 годах — ежемесячно; с 2003 года выходит непериодически.

Содержание:

Михаил Федоров МЕНТОВКА (повесть)

Александр Голиков А ЗА УГЛОМ — АРМАГЕДДОН… (рассказ)

---

— Можно?

— Я занят, — бросил Комлев и спросил Жанну. — Немного обождете?

— В коридоре посижу.

— Ну, пожалуйста.

Жанна медленно вышла, и новая посетительница плотно закрыла за ней дверь.

— Я Бадыкина.

— Очень приятно, присаживайтесь. Жена, сестра?

— Жена, — Бадыкина присела на диванчик и попробовала сиденье руками. — Мебель ничего. Здесь и лежать можно, — вызывающе глянула.

— Я здесь не ночую, — нахмурился Комлев. — Жаль. А то мне скоро негде будет ночевать. Вот мой муж свою тещу пристрелит и пойдет по этапу, а я за ним подамся. Как декабристка… — сказала и надрывно засопела носом.

Комлев от неожиданности выскочил из-за стола:

— Чего вы тут несете? Бог с вами! Зачем тещу убивать?

— Знаю. Знаю. Это он у вас смирный. А дома — бешеный прямо. Непременно убьет!

— Гражданка Бадыкина! Успокойтесь. Что вы от меня хотите? Мне работать надо.

— Вот, вот. Вашей работы и я не вижу.

— Что? Почему?

— А квартира где? Лет двадцать, говорит муж, будем ее ждать. И я скажу: вы в этом виноватый.

— Вот теперь понятно. Так сразу и сказали бы, — Комлев вернулся за стол. — А ждать все равно придется. Вы как там, оформили все бумаги?

— Бумаги, бумаги… Когда квартиру дадите?

— От меня это никак не зависит.

— Понятно, — произнесла Бадыкина и встала с дивана. — В общем так, начальник! Я — женщина трудовая, резкая. Неделя тебе срока, а там ты меня уже не остановишь. Я и генерала кверху дном поставлю. Всего хорошего! — вышла, хлопнув дверью.

«Эта поставит! Чтоб ты пропала, проклятая баба!» — подумал Комлев, судорожно записывая на листке календаря: «Бадыкины — квартира!!»

— Товарищ, товарищ! — вбежала Жанна. — Димка идет! Где бы мне спрятаться, послушать, что скажет?

— А ну, сядьте, — кивнул на диван и, открыв дверь, бросил в коридор. — Кау, входите!

Мягко, по-кошачьи переступая сапогами, в кабинет вошел Дмитрий. Остановился. Достал из кителя паспорт. Раскрыл и показал Жанне. Та выхватила документ и прилипла глазами к нему.

— Что это? — спросил Комлев.

— Штамп о разводе, — горделиво сказал Кау.

— Да вы что! — воскликнул Комлев. — Между собой договориться не можете!

— Смотри-ка. И печать настоящая. И подпись тут, — проговорила Жанна, продолжая смотреть в паспорт.

— Только сейчас оттуда, — невозмутимо сказал Кау.

— Ну, так что, вопрос, решен? Дальше уж сами разбирайтесь, — произнес Комлев.

— Пошли, но я проверю! — Жанна встала. — Извините, товарищ. Он на все способен. Если он паспорт подделал, вы должны его в кутузку упрятать, — выпалила и потащила Дмитрия за собой.

С тех пор он предпочитал не задерживаться у себя. Чаще мотался по району, патрулировал, проверял посты… Как-то вечером, устав от маеты, все-таки остался в кабинете, надеясь, что про него забыли и никто не побеспокоит зряшным и пустым своим посещением. Только расслабился, как услышал дробь каблучков в коридоре и, подскочив к двери, быстро защелкнул замок. Опустился на диван и замер от раздавшегося стука и женского голоса:

— Товарищ воспитатель!

Это вновь была Лариса Леонидовна.

— Афанасий Герасимович! — частые удары повторились. Потом она проговорила за дверью. — Нет! В который раз нет! Но сегодня я его не упущу!

Комлев похолодел и решил: ни за что не откроет. «Может, Кау и впрямь подделал штамп! Нет, надо бежать из роты. Из этого чудильника. Уносить ноги, пока не поздно…» Сидел и ждал, когда посетительница уйдет. «Не выдержит же до часу ночи!»

На улице уже темнело. По стенам кабинета поплыли причудливые тени. Под дверью четко обозначилась светлая полоска. Понял, что в ленинской комнате включили свет… Продолжал сидеть в темноте, бросая редкие взгляды на решетку в окне, которую готов был сорвать. Новый женский голос вдруг за дверью спросил:

— Вы к нему?

Узнал Бадыкину.

— Да.

Догадался, что женщины сели в коридоре, и пожалел, что не вышел сразу. Тогда бы разделался только с женой Дмитрия и ушел. Невольно улавливал разговор.

— А этот лучше Гундарева, милашка! — говорила Лариса Леонидовна. — И культурный. Не лапает.

— Лучше б лапал, да толк был! — парировала Бадыкина.

Время продолжало катиться медленно-медленно. Комлев то потел, то падал в дрожь. Чертов диван оказался скрипуч, и нельзя было на нем пошевельнуться. Женщины могут услышать, что он здесь. Теперь Комлев знал о многих своих достоинствах, о которых ранее и не догадывался, о том, что хорош собой, что имеет среди милиционеров кличку Герасим. За перегородкой добавился еще женский голос.

Как же позвонить дежурному, чтобы тот помог ему? Ничего путного в голову не приходило. Вот чья-то рука попробовала дверь на крепость. Подумал: «Этого еще не хватало! И выломать могут…»

Время шло. Комлев периодически впадал в забытье и терял ощущение привычной реальности, и ему почти приснилось, что он роет подземный ход из тюрьмы, роет, роет, но совсем не в ту сторону. И нет этой работе его конца.

Потом… как-то постепенно… голоса за дверью стали глохнуть. Сколько прошло времени, он сказать не мог, а выглянуть не решался. Ведь свет в щели так и не исчезал. Вдалеке пробили куранты, потом где-то этажом выше зазвучало:

— Союз нерушимый республик свободных…

Послышалось, как хлопнула дверь с улицы, и по дощатому полу прошлись чьи-то сапоги. Дверь опять дернули. Раздался голос Неушева:

— А Герасим-то наш, ну, этот, Му-му. Слинял. Ну и Слава богу. Баба с возу…

Полоска света исчезла. Комлев облегченно вздохнул, открыл замок и направился к выходу. На крыльце, покуривая, стояли милиционеры.

— А вас тут такие аппетитные дамочки ждали! — воскликнул майор Архаров.

— Они у меня вот где сидят! — Комлев с ожесточением показал на горло.

В городе проводился очередной футбольный матч. Еще за час до начала игры к стадиону была стянута почти вся городская милиция. Лобзевскую роту в пять ходок доставила патрульная машина. Неушев спросил Комлева:

— Афанасий Герасимович! Где технику поставим?

— Пусть будет здесь, у центральной трибуны, — сказал Афанасий и вернулся к шеренге милиционеров. — Задача обычная. Поддержание общественного порядка. Займете место цепочкой вон от той цветочной вазы. По окончании матча, если все будет нормально, собираемся здесь же и назад в район для продолжения службы. По местам!

Милиционеры, галдя, направились в сторону центральной трибуны. Комлев шел следом. Остановился у — самой беговой дорожки и без особого любопытства стал посматривать на поле, на трибуны. На подстриженный газон выскочили крепкие спортсмены в разноцветных майках. Над стадионом звучали фамилии игроков. Сначала гостей — в белых футболках, — наполненный людьми амфитеатр притих, — потом местной команды — в красных полусвитерках. Стадион сразу же взволновался, загудел, встречая их овациями.

Афанасию вспомнилось его недавнее прошлое, когда в первичных организациях его тоже встречали молчанием. Подумал, что и позже странное это отношение к нему не изменилось: и в вытрезвителе, и в милицейской роте.

Матч начался. Футболисты стремительно гонялись за мячом. Он отскакивал от них, ударялся о зеленых газон, пересекал белую меловую разметку, взвивался высоко в небо. Ряды людей на трибунах в едином порыве вздымались и опускались, напоминая о том, что стадион — это единственное место в городе, где можно откровенно выкричаться, выматериться, вывернуться наизнанку, избавиться от накопившегося в каждом напряжения. Когда судья неожиданно для всех назначил в ворота хозяев одиннадцатиметровый и коренастый нападающий в белой майке закрутил мяч в верхний угол, с трибун засвистели, заулюлюкали, закричали:

— Обалдуй!

— На мыло!

— Судью!..

Горбоносый брюнет в черной футболке и таких же атласных трусах, как ни в чем не бывало, продолжал бегать со свистком по истерзанному бутсами полю, которое теперь, казалось, щипало зрителям глаза. Кто-то продолжал кричать:

— Купили! Сколько тебе дали, кацо?!

Комлев подумал, что матч этот уже не кончится ничем хорошим, и с внутренней тревогой стал ждать ответных забитых мячей. Только они могли спасти положение, и потом спокойно можно было бы возвращаться назад, деловито обсуждая увиденное. Но мяч то пролетал далеко от ворот соперников, то гулко тыкался в штангу, то его удачливо припечатывал к земле похожий на кузнечика вратарь, и ни оханья трибун, ни частый стук сердца в груди замполита не могли изменить счет на табло.

В перерыве, желая отдышаться и чуть прийти в себя, Комлев вышел со стадиона. Попил из автомата газировки, проведал Неушева, прикорнувшего на переднем сиденьи уазика.

— Ну, что там в эфире? — постучал в стекло, показывая на рацию.