Сергей Кречетов - Четыре туберозы

• Название: Четыре туберозы
• Автор: Сергей Кречетов
• Издательство: Аграф
• Жанр: Драматургия
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-7784-0453-3

Молодой исследователь Николай Носов собрал в своей книге произведения четырех «минорных» авторов Серебряного века — Сергея Соколова, Нины Петровской, Александра Ланга и Иоганнеса фон Гюнтера. Они входили в круг общения В. Я. Брюсова, Андрея Белого, К. Д. Бальмонта, В. Ф. Ходасевича. На фоне знаменитых современников эти авторы оказались в тени, к их текстам фактически не возвращались уже более столетия. Составитель посвящает каждому автору обстоятельный биографический очерк, обнажая искания своих героев на фоне эпохи. Сделана попытка понять мистическую, иррациональную, метафизическую составляющую их творчества. Рассказы, стихи, поэмы, драмы, печатавшиеся в самом начале XX века, вновь становятся фактом русской литературы.

---

УЗНИК

Лидии Рындиной

Крепка железная решётка
В моём окованном окне,
И прутьев сеть чернеет чётко
В узорах лунных на стене.

Стою печальный и суровый,
Замкнут навек средь тяжких плит,
Но некий трепет жизни новой
Везде таинственно разлит.

Там, за окном, цветут сирени,
И дышит сонная трава,
И ветер, влажный и весенний,
Едва колышет дерева.

Но, чу! Шаги! Звучат ступени,
И, слабо своды озаря,
В углах колеблет ночи тени
Мгновенный отблеск фонаря.

А, это ты, мой враг надменный,
Мой ненавистный властелин.
Нас было двое во вселенной,
И вот — я пал, и ты — один.

Что вижу? Руки простираешь?
Во прах склонился головой?
Ты разделить мне предлагаешь
Венец и скипетр мировой.

Но мне презрен твой дар случайный.
Не надо царского меча.
Кто ведал счастье Высшей Тайны,
Не будет братом палача.

И в дни томительной тревоги,
Когда немолчен зов минут,
В твои продажные чертоги
Мои мечты не притекут.

Ушёл… И дверь гремит в затворах,
И я один меж прежних дум.
Стихает в дальних коридорах
Шагов чуть слышных смутный шум.

А за окном цветут сирени,
И дышит сонная трава,
И ветер, влажный и весенний,
Едва колышет дерева.

АРГОНАВТЫ

Мертвы и холодны равнины морские,
И небо завешено бледным туманом,
И ночи, и дни вековая стихия
Стремит корабли к заколдованным странам.

Раскинут широко простор изумрудный.
Шумит за кормой жемчуговая пена,
И веяньем влажным нас ветер попутный
Уносит всё дальше от старого плена.

Не страшны нам бури и отдых неведом.
Нам любо лететь над бездонной пустыней.
Чертят корабли неизведанным следом
Свободные шири безбрежности синей.

Отважным награда — руно золотое.
Над теми, кто ищет, не властна измена.
Неси нас к победе, о море святое!
Шуми за кормой, жемчуговая пена!

РУБИКОН

Ночь тиха. Глядят на землю
Звёзды ясной чередой.
Я пустыне молча внемлю…
Шелест трав и шум лесной…

Лунный луч струисто блещет
Чёткой сталью копия.
Под копытом тихо плещет
Говорливая струя.

И внезапною тоскою
Дух тревожный омрачён.
Что таится за тобою,
Молчаливый Рубикон?

Или стан мой плащ пурпурный,
Царский пурпур обоймёт,
Или холм с недавней урной
Мирт печальный обовьёт.

Слышу вздохи. Слышу стоны,
Зовы вещие могил.
И над брегом Рубикона
Веют крылья тайных сил.

Поздно! Поздно! Жребий — кинут.
Рок гудит над головой.
И вскипел поток, раздвинут
Коней грудью боевой.

ОСТРОВ ЗАБВЕНЬЯ

Елене В. Барятинской

Есть остров на море далёком,
Покоем забвенья объят.
Там виден во сне одиноком
Могил беломраморных ряд.

Там люди и звери безмолвны,
Не стонет там ветер ночной.
Катя полумёртвые волны,
Молчит и не бьётся прибой.

И звонкими песнями птицы
Не будят зелёных полей,
И, молча, теней вереницы
Уходят в безмерность аллей.

И тот, кто на остров прибудет
И ступит на берег немой,
Себя навсегда позабудет
И внидет в последний покой.

И станет, без дум и без горя,
Влеком неизбежным концом,
У берега сонного моря
Сидеть с неподвижным лицом.

Есть остров на море далёком,
Покоем забвенья объят.
Там виден во сне одиноком
Могил беломраморных ряд.

1904. Осень

РАСПЛАТА

Моему врагу

Пьяной дрёмою степной
Веет в воздухе ночном.
Сонный тополь под луной
Весь струится серебром.

Погоди, мой милый друг!
Дышит влажная листва.
Обведён волшебный круг,
Мерно падают слова.

Мчусь я вихрем в вышине.
Не спасёт твой тихий дом!
Свищет ветер в уши мне,
Рассекаемый плащом.

Вот достиг, влетел, прильнул.
Пляшет в сердце алый хмель.
Хрип молчанье всколыхнул,
Смята мирная постель.

Смерти дрожь в людских чертах
Я читать давно привык.
Кровь и пена на губах,
Синий высунут язык…

Вот застыл. В зрачках — испуг.
Будет там он навсегда.
Спи спокойно, милый друг!
Спи до страшного суда.

СОН ВИТЯЗЯ

Елене И. Батуевой

Ярко рдеют угли кровью,
Сумрак льётся из окон,
К золотому изголовью
Меч заветный прислонён.

И над ложем наклонённый,
Сон могучего храня,
Тихо веет стяг червлёный
В красных отблесках огня.

И герой в тревожной дрёме
Разметался тяжело,
И нахмурилось в истоме
Богатырское чело.

Тёмный сон зловеще дышит
Над победной головой,
Грёзы чёрные колышет
Тканью сумрачно-живой.

Видит… Рьяно мчатся кони
С диким ржаньем вдоль полей,
Тяжкий меч звенит о брони,
Бранный клич гремит грозней…

Видит… Мёртвая равнина…
Кто там спит, копьём сражён?..
Взор застывший исполина
Прямо в небо устремлён.

В чьём окне не гаснут свечи?..
Плачет бледная краса,
И на мраморные плечи
Пала чёрная коса.

Тихо рдеют угли кровью.
Рвётся сумрак из окон.
К золотому изголовью
Меч заветный прислонён.

Декабрь 1904

Я ЗНАЮ ОДИН

Немая тень легла на землю,
В тумане город потонул,
В дремоте тяжкой смутно внемлю
Далёкой жизни чуждый гул.

Но только ночь на тверди синей
Свой звёздный свиток развернёт,
Ночной торжественной пустыней
Свершаю медленный полёт.

Я вижу, взор склоняя долу,
Как по затихнувшим лугам
Навстречу горнему престолу
Клубится бледный фимиам.

И слиты в таинстве моленья
Дыханья неба и земли,
Как будто росы примиренья
На мир усталый снизошли.

Но в сонмах звёзд, другим неведом,
Мне ясен горестный укор,
Полночный бархат ярким следом
Прорезал красный метеор…

Пусть в бриллиантовой порфире
Горит заоблачный чертог!
Но я один лишь знаю в мире,
Что умер Бог.

ДВА ЛИКА

Грозны вопли непогоды,
Стонет бешеный прибой.
Я вхожу в святые своды
С омрачённою душой.

Благ и кроток лик Мадонны
В мягком отсвете лампад.
Еле видимы, колонны,
Затенённые, стоят.

Я печальный, я усталый.
Чую — тайна снизошла.
Нежно льётся сумрак алый
В грань узорного стекла.

Я стою, скрестивши руки,
И с поникшей головой.
Отчего ж иные звуки
Снова властны надо мной?

И привычною мечтою
Я лечу в далёкий храм,
Где недвижною волною
Стынет чёрный фимиам.

Ряд светильников багровых
Зыблет огненный язык,
И в дыму лампад лиловых
Еле виден тёмный Лик…

Там паду на хладный камень,
Весь дрожа, простёртый ниц.
Знаю, вспыхнет бледный пламень
Из-под дрогнувших ресниц.

Вмиг падёт покров туманный,
И воспрянет в блеске сфер
Красотою несказанной
Осиянный Люцифер.
………………………………
Благ и кроток лик Мадонны
В мягком отсвете лампад.
Еле видимы, колонны,
Затенённые, стоят.

К ЖИВОЙ[64]