Константин Бальмонт - Том 4. Стихотворения

• Название: Том 4. Стихотворения
• Автор: Константин Бальмонт
• Жанр: Поэзия
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-904656-82-9, 978-5-904656-86-7

Константин Дмитриевич Бальмонт (1867–1942) – русский поэт-символист и переводчик, виднейший представитель Серебряного века. Именно с него начался русский символизм.

Стихи Бальмонта удивительно музыкальны, недаром его называли «Паганини русского стиха». Его поэзия пронизана романтичностью, духовностью, красотой. Она свободна от условностей, любовь и жизнь воспеваются даже в такие страшные годы как 1905 или 1914.

Собрание сочинений Константина Дмитриевича – изысканная коллекция самых значительных и самых красивых творений метра русской поэзии, принесших ему российскую и мировую славу. Произведения, включенные в Собрание сочинений, дают самое полное представление о всех гранях творчества Бальмонта – волшебника слова.

В четвертый том собрания вошли поэма «В раздвинутой дали», «Гимны, песни и замыслы древних», «Испанские народные песни» и «Марево».

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Сафо

1

Звезды быстро прячут светлые лики.
Чуть Луна, показавшись, свет свой прольет,
Так, чуть явишь ты свой вид среброликий.
Нежных дев вмиг бледнеет весь хоровод.

2

Кругом – свежий ропот в ветвях
Яблонь, и вот уж листвы зашуршавшей,
Как дождь-перешепот, струится он.

3

Зашла Луна,
Зашли Плеяды,
Час поздний ночи,
Уходит время,
А я одна.

4

Сладкий яблок краснеет, там на верхушке, вдали.
Сверху – на ветке верхней: рвали – срывали – забыли.
И не забыли, пожалуй, а просто достать не могли.

5

Веспер, ты, что приводишь все, что заря рассевает,
Коз, и ягнят, – ты приводишь с вечером к матери дочь.

6

Вот, счастливый супруг,
Свадьба, которой желал ты.
Брак совершен, и с тобой –
Та дева, которой желал.

7

С чем, о, любимый, тебя я, с чем я сравню?
С гибкою веткой тебя я, с веткой сравню.

8

Девственность, девственность, стой! Ты куда?
Я к тебе не вернусь, не вернусь, никогда.

Скандинавия

Мироздание

(Voluspa)

Довременны были времена,
Как хозяйничал Имир,
Не было ни Моря, ни песков,
Ни прохладных струй,
Не было Земли, ни Неба сверху,
Пасть была, и не было травы.
Не было стеблей, одно жерло!

Перед тем как плоскость вверх подъяли
Первородного сыны,
Те, что создали Мидгард,
Дивный Город Средоточья,
Солнце с Юга засияло
На чертоги сокамнений,
И тогда травой зеленой
Почва обросла.

Пребывали в Идавелли,
В круге действ неутомимых,
Асы, те, кем был воздвигнут,
Высоко оплот святынь.
Очаги они сложили,
И выковывали злато,
И щипцы изготовляли,
И орудья создавали.

И они играли в кости
Во дворе.
Были веселы, и не было
Им в злате недостатка,
До тех пор как три пришли
Исполинши-Девы к ним,
Мощные из Иотунгейма.

Гибель мира и возрождение

(Voluspa)

Солнце чернеть начинает,
Погружается в Море Земля,
Исчезают с Небес
Лучезарные звезды;
Дым бушует, и, жизни питатель, Огонь,
До самого Неба высокий вздымается зной.

Провидица видит опять,
Как вторично Земля выступает из Моря,
И свежая зелень на ней;
Водопады кипят,
Над ними Орел пролетает,
За рыбой охотясь в горах.

Асы сидят в Идавелли,
О Змее великом их речь,
Сжимающем звеньями Землю,
Вспоминают о мощных событьях,
Вспоминают о том, что о Высшем
Старинные руны гласят.

Находят потом между трав
Золотые чудо-таблицы,
Которыми в оное время
Владели они.
Без посевов – на пашнях хлеба,
Из злого встает улучшенье.

Бальдер придет:
Гедер и Бальдер
В победных чертогах живут
Верховного Рупта,
В доме Богов-Бойцов.
Что еще может знать кто-нибудь?

Речи Высокого (Одина)

(Эдда)

1

Другом для друга мужчина быть долженствует,
  Другом его, и его друзей.
Другом для друга недруга быть да не смеет
  Никто понимающий дружбу друзей.

2

Молод я некогда был, блуждал одиноко.
  Заплутался в путях.
Богатым себе показался, другого нашедши,
  Мужчина мужчине есть радость во днях.

3

Не только великое нужно давать человеку,
  Можно нередко малым снискать нам хвалу.
Половиною хлеба, вполовину уж выпитым кубком
  Друга себе я нашел.

4

Головня головнею живится, огонь огнем,
  Пламя играет от пламени.
Мужчина от речи становится более мудрым,
  От молчанья тупеет надменного.

5

Огонь наилучшее есть между детей человека,
  И солнечный лик,
И здоровье телесное, раз человеку возможно
  Без бесчестия жить.

6

Невполне человек злополучен, хотя бы он был больным.
  Один сыновьями богат,
Другие друзьями, другие богатством владений,
  Иные величием дел.

7

Лучше живому, чем мертвому в мире,
  Он еще может иметь стада.
В доме богатого видел огонь в очаге я,
  Сам же он мертвый пред дверью лежал.

8

Умирают стада, умирают друзья,
  Умирает и сам человек.
Не умирает, не ведает смерти одна лишь
  Добрая слава людей.

9

Умирают стада, умирают друзья,
  Умирает и сам человек.
Я знаю одно, что не ведает смерти: –
  Приговор над любым, кто мертвец.

Бретань

Ряды (Друид и ребенок)

Всекрасивый ребенок, живой,
Луч Друида, скажи, нежный мой,
Что ты хочешь, чтоб спел пред тобой?

– Ты о ряде мне спой одного,
Пока я не запомню его.

– Для счисленья один – ряда нет,
Неизбежность одна, кладезь Бед,
Смерть, а до – ничего больше нет.

Всекрасивый ребенок, живой,
Луч Друида, скажи, нежный мой,
Что ж сегодня мне спеть пред тобой?

– Спой о ряде мне двух, для того,
Чтобы мог я запомнить его.

– Два быка, а в упряжке одной,
Пред одною идут скорлупой.
Вот помрут. Видишь их, нежный мой?

– Спой о ряде мне трех, для того,
Чтобы мог я запомнить его.

– Тройствен мир, у него три лица,
Три начала и три есть конца,
Муж и дуб ждут того же венца.

Три есть царства Мерлина, и в них
Свет цветов, свет плодов золотых,
В свете дети, с улыбками их.

– Спой про ряд четырех, для того,
Чтобы мог я запомнить его.

– Счет четыре – Мерлин, счет камней,
Тех, чтоб меч отточить нам острей,
Чтоб сражать лезвиями мечей.

Всекрасивый ребенок, живой,
Луч Друида, скажи, нежный мой,
Что ты хочешь, чтоб спел пред тобой?

– Спой о ряде пяти, для того,
Чтобы мог я запомнить его.

– Пять полос у Земли, пять веков
В океанности наших часов,
У сестры нашей пять маяков.

– Спой о ряде шести, для того,
Чтобы мог я запомнить его.

– Шесть младенцев из воска, тень сна,
Их живит своей властью Луна,
Ты не знаешь, я знаю сполна.

Шесть целительных трав в кипятке,
Карлик сок их смешал в котелке,
Палец в рот – слышит все вдалеке.

– Спой о ряде семи, для того,
Чтобы мог я запомнить его.

– Семь есть солнц, семь есть лун, семь планет,
И Наседка в ряду этих смет,
Семь Стихий, в них мука – точек свет.

– Спой о ряде восьми, для того,
Чтобы мог я запомнить его.

– Восемь ветров и восемь огней,
Вместе с Высшим Огнем Майских дней,
Что горят на горе мятежей.

Восемь белых, как пена, телиц,
Выгон их – остров вод без границ,
Восемь их у Царицы цариц.

Всекрасивый ребенок, живой,
Луч Друида, скажи, нежный мой,
Что мне сызнова спеть пред тобой?

– Спой про ряд девяти, для того,
Чтобы мог я запомнить его.

– Девять маленьких рук над гумном,
Возле Башни, где ночью и днем
Стонут матери, девять числом.

Корриганы, – цветы в волосах, –
Пляшут в белом, их девять в ночах,
Близ ключа, в полнолунных лучах.

Кабаниха, семья кабанят,
Девять, хрюкают, роют, ворчат,
А кабан возле яблони, – рад.

– Спой про ряд десяти, для того,
Чтобы мог я запомнить его.

– Десять вражьих идут кораблей,
Десять гибелей между зыбей,
О, Венеды, вам десять скорбей.

– Ряд одиннадцать спой, для того,
Чтобы мог я запомнить его.

– Вон жрецы, глянь, одиннадцать встреч,
То Венеды, с кровавости сеч,
Глянь, у каждого сломанный меч.

В запыленных покровах своих,
В окровавленных, в пятнах густых,
Было триста, – одиннадцать их.

Всекрасивый ребенок, живой,
Луч Друида, скажи, нежный мой,
Что еще мне пропеть пред тобой?

– Ряд двенадцать мне спой, для того,
Чтобы мог я запомнить его.

– Месяц к месяцу, знаки сквозь мглу,
Их двенадцать, пропевших хвалу,
И Стрелец уж спускает стрелу.

Знаки, знаков двенадцать, война,
Со звездою Корова, черна,
Весь прошла Лес Останков она.

В грудь вонзилася жалом стрела,
Кровь течет, горяча и светла,
Лик с мычанием вверх подняла.

Рог звучит; огнь и гром; ветр и свет;
Гром и огнь; дождь; утраченный след;
Ничего; ничего; ряда нет.

Вон жрецы, глянь, одиннадцать встреч,
То Венеды с кровавости сеч,
Глянь, у каждого сломанный меч.

Десять вражьих идут кораблей,
Десять гибелей между зыбей,
О, Венеды, вам десять скорбей.

Девять маленьких рук над гумном,
Возле Башни, где ночью и днем,
Стонут матери, девять числом.

Восемь белых, как пена, телиц,
Выгон их – остров вод без границ,
Восемь их у Царицы цариц.

Семь есть солнц, семь есть лун, семь планет,
И Наседка в ряду этих смет,
Семь Стихий, в них мука – точек свет.

Шесть целительных трав в кипятке,
Карлик сок их смешал в котелке,
Палец в рот – слышит все вдалеке.

Пять полос у Земли, пять веков,
В океанности наших часов,
У сестры нашей пять маяков.

Счет четыре – Мерлин, счет камней,
Тех, чтоб меч отточить нам острей,
Чтоб сражать лезвиями мечей.

Тройствен мир, у него три лица,
Три начала, и три есть конца,
Муж и дуб ждут того же венца.

Два быка, а в упряжке одной,
Пред одною идут скорлупой.
Вот помрут. Видишь их, нежный мой?

Для счисленья один ряда нет,
Неизбежность одна, кладезь Бед,
Смерть, а до – ничего больше нет.

Пророчество Гвенк’Глана