Константин Бальмонт - Том 1. Стихотворения

• Название: Том 1. Стихотворения
• Автор: Константин Бальмонт
• Жанр: Поэзия
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-904656-82-9, 978-5-904656-83-6

Константин Дмитриевич Бальмонт (1867–1942) – русский поэт-символист и переводчик, виднейший представитель Серебряного века. Именно с него начался русский символизм.

Стихи Бальмонта удивительно музыкальны, недаром его называли «Паганини русского стиха». Его поэзия пронизана романтичностью, духовностью, красотой. Она свободна от условностей, любовь и жизнь воспеваются даже в такие страшные годы как 1905 или 1914.

Собрание сочинений Константина Дмитриевича – изысканная коллекция самых значительных и самых красивых творений метра русской поэзии, принесших ему российскую и мировую славу. Произведения, включенные в Собрание сочинений, дают самое полное представление о всех гранях творчества Бальмонта – волшебника слова.

Уникальными являются первые три тома – в них без сокращений воспроизведено «Полное собрание стихов К. Бальмонта в 10 томах», изданное в 1904-14 гг. В первый том собрания вошли сборники стихов «Под северным небом», «В безбрежности», «Тишина», «Горящие здания» и «Будем как солнце».

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Аюдаг

Синеет ширь морская, чернеет Аюдаг.
Теснится из-за Моря, растет, густеет мрак.
Холодный ветер веет, туманы поднялись,
И звезды между тучек чуть видные зажглись.

Неслышно Ночь ступает, вступает в этот мир,
И таинство свершает, и шествует на пир.
Безмолвие ей шепчет, что дню пришел конец,
И звезды ей сплетают серебряный венец.

И все полней молчанье, и все чернее мрак.
Застыл, как изваянье, тяжелый Аюдаг.
И Ночь, смеясь, покрыла весь мир своим крылом,
Чтоб тот, кто настрадался, вздохнул пред новым злом.

«В этой жизни смутной…»

В этой жизни смутной
Нас повсюду ждет –
За восторг минутный –
Долгой скорби гнет.

Радость совершенства
Смешана с тоской.
Есть одно блаженство: –
Мертвенный покой.

Жажду наслажденья
В сердце победи,
Усыпи волненья,
Ничего не жди.

«Нет, не могу я заснуть, и не ждать, и смириться…»

Нет, не могу я заснуть, и не ждать, и смириться,
 В сердце волненье растет и растет!
Может ли ветер свободный кому покориться?
 Может ли звезд не блистать хоровод?

Нет, мне не нужно покоя, не нужно забвенья,
 Если же счастья нам не дано, –
В море отчаянья, в темную бездну мученья
 Брошусь на самое дно!

В час рассвета

Над ущельем осторожным, меж тревожных чутких скал,
Перекличке горных духов в час рассвета я внимал.
Со скалы к скале срывался, точно зов, неясный звук.
Освеженный, улыбался, пробуждался мир вокруг.

Где-то серна пробежала, где-то коршун промелькнул,
Оборвался тяжкий камень, между скал раздался гул.
И гнездится, и клубится легкий пар, источник туч,
Зацепляясь, проползает по уступам влажных круч.

И за гранью отдаленной, – радость гор, долин, полей, –
Открывает лик победный, все полней и все светлей,
Ярко-красное Светило расцветающего дня,
Как цветок садов гигантских, полный жизни и огня.

Ветер («Я жить не могу настоящим…»)

  Я жить не могу настоящим,
Я люблю беспокойные сны,
  Под солнечным блеском палящим,
И под влажным мерцаньем Луны.
  Я жить не хочу настоящим,
Я внимаю намекам струны,
  Цветам и деревьям шумящим,
И легендам приморской волны.

  Желаньем томясь несказанным,
Я в неясном грядущем живу,
  Вздыхаю в рассвете туманном,
И с вечернею тучкой плыву.
  И часто в восторге нежданном
Поцелуем тревожу листву.
  Я в бегстве живу неустанном,
В ненасытной тревоге живу.

Призраки («Шелест листьев, шепот трав…»)

  Шелест листьев, шепот трав,
  Переплеск речной волны,
  Ропот ветра, гул дубрав,
  Ровный бледный блеск Луны.

  Словно в детстве предо мною,
  Над речною глубиною,
Нимфы бледною гирляндой обнялись, переплелись.
  Брызнут пеной, разомкнутся,
  И опять плотней сожмутся,
Опускаясь, поднимаясь, на волне и вверх и вниз.

  Шепчут темные дубравы,
  Шепчут травы про забавы
Этих бледных, этих нежных обитательниц волны.
  К ним из дали неизвестной
  Опустился эльф чудесный,
Как на нити золотистой, на прямом луче Луны.

  Выше истины земной,
  Обольстительнее зла,
  Эта жизнь в тиши ночной,
  Эта призрачная мгла.

Зарождение ручья

На вершине скалы, где потоком лучей
Солнце жжет горячей, где гнездятся орлы,
Из туманов и мглы зародился ручей,
Все звончей и звончей по уступам скалы
Он волной ударял, и гранит повторял
Мерный отзвук на звук, возникавший вокруг.

Как прозрачный кристалл, как сверкающий луч,
Переменчивый ключ меж камней трепетал,
На граните блистал, и красив, и певуч,
Жаждой жизни могуч, он от счастья рыдал,
И кричали орлы, на уступах скалы,
У истоков ручья, в торжестве бытия.

Дух ветров

Дух ветров, Зефир игривый
Прошумел среди листов,
Прикоснулся шаловливый
К нежным чашечкам цветов.

И шепнул неуловимый,
И волною шевельнул,
К арфе звучной и незримой
Дланью быстрою прильнул:

И с беспечностью ребенка,
Не заботясь ни о чем,
Он играл легко и звонко
В ясном воздухе ночном.

И влюбленные наяды
Показались из волны,
И к нему кидали взгляды
В свете гаснущей Луны.

Нимфа с нимфою шепталась,
О блаженстве говоря.
А за Морем пробуждалась
Розоперстая заря.

«Ветер перелетный обласкал меня…»

Ветер перелетный обласкал меня
И шепнул печально: «Ночь сильнее дня».
И закат померкнул. Тучи почернели.
Дрогнули, смутились пасмурные ели.

И над темным морем, где крутился вал,
Ветер перелетный зыбью пробежал.
Ночь царила в мире. А меж тем далеко,
За морем зажглося огненное око.

Новый распустился в небесах цветок,
Светом возрожденных заблистал Восток.
Ветер изменился, и пахнул мне в очи,
И шепнул с усмешкой: «День сильнее ночи».

Ручей (С восточного)

Что ты плачешь, печальный прозрачный ручей?
Пусть ты скован цепями суровой зимы,
Скоро вспыхнет весна, запоешь ты звончей,
На заре, под покровом немой полутьмы.

И свободный от мертвых бездушных оков,
Ты блеснешь и плеснешь изумрудной волной,
И на твой жизнерадостный сладостный зов
Вольный отклик послышится в чаще лесной.

И, под шелест листка, ветерка поцелуй
Заволнует твою белоснежную грудь,
И застенчивым лилиям в зеркало струй
На себя будет любо украдкой взглянуть.

Вся земля оживится под лаской лучей,
И бесследно растают оковы зимы.
Что ж ты плачешь, скорбящий звенящий ручей,
Что ж ты рвешься так страстно из темной тюрьмы?

«Утомленное Солнце, стыдясь своего утомленья…»

Утомленное Солнце, стыдясь своего утомленья,
Раскрасневшийся лик наклонило и скрыло за лесом,
Где чуть дышит, шепчет в ветвях ветерка дуновенье,
Где листва чуть трепещет в лучах изумрудным навесом.

Распростертую Землю ласкало дневное Светило,
И ушло на покой, но Земля не насытилась лаской,
И с бледнеющим Месяцем Солнцу она изменила,
И любовь их зажглась обольстительной новою сказкой.

Вся небесная даль озарилась улыбкой стыдливой,
На фиалках лесных заблистали росою слезинки,
Зашепталась речная волна с серебристою ивой,
И, качаясь на влаге, друг другу кивали кувшинки.

Звуки прибоя

Как глух сердитый шум
Взволнованного Моря!
Как свод Небес угрюм,
Как бьются тучи, споря!

О чем шумит волна,
О чем протяжно стонет?
И чья там тень видна,
И кто там в Море тонет?

Гремит морской прибой,
И долог вой упорный:
«Идем, идем на бой,
На бой с Землею черной!

Разрушим грань Земли,
Покроем все водою!
Внемли, Земля, внемли,
Наш крик грозит бедою!

Мы все зальем, возьмем,
Поглотим жадной бездной,
Громадой волн плеснем,
Взберемся в мир надзвездный!»

«Шуми, греми, прибой!»
И стонут всплески смеха.
«Идем, идем на бой!» –
«На бой» – грохочет эхо.

Морское дно