Вячеслав Поляков-Прокопьев - Два титана

• Название: Два титана
• Автор: Вячеслав Поляков-Прокопьев
• Жанр: Научная Фантастика

Любые совпадения, имен, фамилий, жизнеописаний, места событий, характерные черты людей. С героями произведения, случайны, и не могут рассматриваться, как доказательства, только как совпадения.

Цель произведения предостеречь нас людей от шагов ведущих к самоуничтожению, на примере всего двух, но мощных интеллектов, хочется доказать, что путь к вершинам познания вселенной вполне достижим для человека. Он уже и теперь вечен, нет возвращения назад, только вперед, нас завет импульс познания неизвестных законов, и они в конечном итоге окажутся в копилке наших достижений. Никакого сомнения у нас на этот счет нет!

Призываем прислушаться к героям этого повествования, они искренни с вами желают только одного, процветания и не важно в какой части вселенной, произойдет этот эффект цветения. Важно, что он неизбежен Ваше личное убеждение в этом важном вопросе, решит все препятствия для Вас и ваших детей, а их своих детей и так бесконечно. Мы горды, что мы это мы, свою уверенность посеем во всех доступных нам уголках вселенной!

---

Засмеялся, потом глянул еще раз, на Мака. На несчастном лице Мака, несмотря на замазанное его состояние, бледность и испуг отразились четко. Вот нам не повезло, шутка шерифа, попала в десятку, черт бы его побрал! В этот момент, у шерифа, замер смех и уже серьезно, он сказал:

— Так, так, покажи-ка, мой мальчик, что у тебя там, к этому моменту микроавтобус уже тронулся, и вся кавалькада из других машин, последовала за нами. Мак начал говорить, что-то о биле, о правах, о конституции, защищающая права граждан Америки. Шериф, только усмехался.

— Так ты покажешь, добровольно, что это? Или нет?

Я сочувственно посмотрел на Мака, и обреченно добавил.

— Покажи, Мак, он не отцепится, Я его знаю.

Пришлось медленно развязать, мешок и достать увесистый бесформенный предмет, завернутый в тряпку. Шериф, оценивающе взял его в руки, но они оказались не готовы к такому весу, и провалились, ударившись о колени.

— Ничего себе!

Выдохнул шериф. И когда он развернул его, полное оцепенение, завладело его телом, оно застыло в позе застывшей мыши, взгляд которой прикован к глазам змеи. На остальных находящихся в микроавтобусе, блеск желтого металла, произвел не меньшее впечатление.

— Такого не бывает! В жизни не видел ничего подобного!

Наконец, смог, только произнести шериф.

— Я не Я! Ущипните меня, кто-нибудь, а лучше дайте, как следует в скулу! И посильнее! Мне необходимо очнутся! Это же, сколько здесь веса? Попробовав побалансировать на руках, изрек.

— Да здесь не меньше тридцати фунтов!

Внутренне собравшись, и обращаясь к Маку, произнес:

— Мальчик мой, сдается мне, что то, что сейчас происходит, незаконная операция с ценностями, находящимися под юрисдикцией закона Соединенных Штатов о находящихся или сокрытых в ее недрах! Я надеюсь, ты не собираешься шутить, с законным представителем закона!

Шериф есть Шериф, подставив армейский планшет, положив на него чистый лист бумаги, и уложив все это на калении Мака, слащаво-ласково произнёс: Ну, сынок пиши под мою, то есть под свою диктовку. Как тебя зовут?

— Мак!

Ответил Мак!

— Вот так и пиши, сынок.

Глава 21

— Сегодня день особенный.

— В каком смысле?

Не унимался Я.

— Ну, ты просто липучка, ешь пожалуйста, и молчи, забыл пословицу: — когда я ем…

Дальше Я закончил за нее пословицу, и все весело засмеялись. Так еда, оказалась кстати, что комментарии излишни, мы действительно молчали, пока не утолили первые позывы голода. После паузы профессор мечтательно глядя на Катерину, сказал.

— Эх, жаль! Что по воле всевышнего, не было со мной такой девушки, как Катерина, представляете, насколько больше мне бы удалось совершить открытий, будь она рядом, в мои молодые годы, когда я ради науки частенько оставался голодным, хотя если честно, то Я этого почти не замечал. Как бы то ни было, этого просто так, Я оставить не имею права. И не буду!

Произнося эти слова, профессор полез в боковой карман пиджака, и извлек на свет божий плоскую фляжку коньяка. Любовно погладив пузырек, раскрыл тайну происхождения.

Армянский!

И добавил.

— Из старых запасов. Катенька Я надеюсь, у тебя найдутся маленькие коньячные рюмочки?

Катя загадочно улыбнулась, и поставила на стол подарочный набор рюмочек для коньяка.

— Откуда у тебя такая прелесть?

Удивленно вопросил профессор, на что Катя скромно заметила.

У меня свои секреты и хорошие учителя!

Профессор на правах старшего по возрасту, отнюдь не по положению, налил в рюмочки коньяку, предложил всем взять в руки рюмочки с благородным напитком, А сам театрально поводил возле носа рюмочку, от вкусового опьянения, театрально закатил глаза!

— Божественный запах! За нас и за наш первый рабочий день!

Неспеша и грациозно чокнувшись, все собравшиеся выпили виноградный нектар. Катя действительно не лукавила, говоря об учителях, у нее в руках очень вовремя оказалось маленькое блюдце, с нарезанными ломтиками лимона и посыпанными сахарным песком. Значит, Я оказывается очень предусмотрительно, прихватил с собой коньячок, но не надейтесь, и не мечтайте, не последний!

Переключая внимание на себя, высказался профессор.

— Только представьте себе, сидим мы в Москве, в такую неприветливую осеннюю погоду у себя по квартирам, а тут раздолье, начальство далеко, кроме меня конечно, совершенно свободен разум, красота!

Тут Я не выдержал, и попросил слова.

— Говори смело, юное создание!

Снисходительно разрешил профессор.

— Я просто хотел поблагодарить, всех Вас, особенно Александр Степановича за его заботу обо мне, она ни чем не слабее, чем о родном сыне, да, да Я, не преувеличиваю, так оно на самом деле и было, надеюсь так, и останется на долгие годы. С большим удовольствием хочу признаться всем Вам в человеческой любви, но и к каждому в отдельности, Я говорю о той любви, что питает наши души и не дает им костенеть и становиться безразличными к окружающим людям, Я об общечеловеческой любви. Хотелось бы за это выпить, с чистым сердцем.

Пока Я говорил, профессор наполнил рюмочки, как и положено, на две трети вместимости рюмочки, и все взяли рюмки, кокнувшись с моей, Я еще сумел найти слова признательности, и добавил.

— Все вы мне очень дороги, за Вас, за самых лучших в моей жизни людей!

Выпив, А.С. расчувствовался, сообщив нам откровенную мысль.

— Даже не предполагал, что ты такой красноречивый, спасибо за теплые слова они нынче дорогого стоят, и впредь можешь рассчитывать на нашу поддержку, а когда надо и помощь, во всех ее разнообразных смыслах!

— А вот третий тост обычно за хозяев, а можно наоборот, хозяевам?

Тебе можно, все! Милая Катенька.

Милостиво разрешил профессор.

— Мне несказанно повезло, во-первых, когда Я родилась, во вторых, что Я попала в школу с уклоном по предмету «Физика» и в третьих повезло, что попала к вам в лабораторию, где Я встретила столько хороших людей, которые отнеслись ко мне как к родной и даже лучше! В этом смысле мы с Андреем получили много тепла! То тепло, что вы нам отдаете, уверяю Вас, послужит всем на благо и вернется к вам с удесятеренной силой. Когда Я впервые перешагнула порог лаборатории, на что Я могла рассчитывать? Ничего не умеющая, ни к чему пока не приспособленная. Разве Я могла рассчитывать, на понимание серьезных ученых, с моим-то нулевым опытом! Откровенно говоря, не на многое. А то, что случилось чудо, и ему, Я обязана только всем Вам и еще остальным сотрудникам лаборатории оставшимся дома. За всех за Вас, ура!

Катенька, так резко опрокинула рюмочку коньяку, что мы немного испугались, только по внешнему виду, мы просто, ей зааплодировали! Профессор немного прослезился, но уже через минуту твердым голосом поблагодарил Катю за теплые слова.

— У нас сегодня, какой-то вечер откровенных признаний, все равно приятно, дома, как то не до этого, вечно заняты, все некогда, один ректорат, сто раз на дню дергает! Совершенно некогда обернуться, осмотреться, да и вспомнить многое, не мешало бы, для правильной оценки происходящего с нами сегодня! Абсолютно нет времени на элементарные человеческие чувства, чувства товарищества, чувства локтя, что у нас не отнять, так это чувство долга, но это больше обязанность, чем настоящие чувства. По большому счету закрутились, завертелись, а самого главного порой не замечаем, спасибо Катерине, и Андрею, что напомнили, несмотря на молодые свои годы. Перефразируя знаменитую пословицу: — яйцо курицу не учит! Все же учит! Только намеком или примером. Время нас подгоняет, завтра трудный день, пора баеньки!

По-отечески посоветовал профессор. И сам, удалился первым, пожелав всем спокойной ночи. Я обронив, на ходу, быстрое спасибо и спокойной ночи, постарался быстренько выйти. А.С., то же уже собрался удалиться, заготовив прощальную фразу, как его опередила Катя, попросив его немного задержаться. Она уселась напротив него, концентрируя взгляд на его глазах, по выражению ее лица, можно было догадаться, что девушка хочет поговорить о чем-то наболевшем и серьезном. Я тенью, покинул людей ищущих душевную беседу! Дождусь А.С. в номере. Подумал Я, может, что и расскажет.

— Я тебя слушаю.

— Я давно уже хотела с Вами поговорить, да все как то не получалось, то Вы заняты, то Я в не настроении. Дело вот в чем, в моей семье, давно не та теплая семейная обстановка какая должна была бы быть, семья у нас в полном составе, но нормальных отношений между отцом и мною давно нет. Трудно сказать, чьей вины больше, моей или его, найти общий язык нам никак не удается. Вам честно скажу, Я пыталась, ей, ей, пыталась, он и сам последние годы, все больше и больше меня сторониться. Мама несколько раз пыталась нас примерить, но становилось еще хуже. Так, что Мама, постепенно эти попытки прекратила. Надо сказать, Отец ни когда, ни при каких обстоятельствах не повышал на меня, голос и вообще мало со мной разговаривал. Он из тех, художников неудачников, которые запираются сами в себе, и никого к себе не допускающих. И не при каких обстоятельствах, не желающих признавать свое поражение и, что на поверку, их якобы талант оказывается ничего не стоит. Он, конечно, делает вид, что это не так и всеми правдами и не правдами пытается доказать обратное. Но ведь это не просто, когда твои работы, нигде не замечают, на конкурсах, на них никто не обращает внимания, работы оказываются не замеченными.