Владимир Шерстнев - Трагедия сорок первого. Документы и размышления

• Название: Трагедия сорок первого. Документы и размышления
• Автор: Владимир Шерстнев
• Издательство: Русич
• Жанр: Военная история
• Год: 2005
• ISBN: 5-8138-0639-3

Трагическое начало Великой Отечественной войны до сих пор продолжает волновать историков. Как могло случиться такое? Почему Красная Армия, располагая значительными силами, все же потерпела поражение в приграничных сражениях 1941? Автор пытается найти ответы на эти вопросы, анализируя документы Генерального штаба, оперативные сводки и донесения, многие из которых публикуются впервые для широкого читателя.

---

Командиру дивизии подали броневичок, и он уехал. Вскоре на таком же броневичке уехал и комиссар Ковальский, приказав мне добираться до Гродно и организовать отправку в Минск, в политуправление округа, партийных документов…»

Заместитель командира 204-й мотострелковой дивизии по политической части Мандрик Г. Я.: «…22 июня 1941 года в пять часов утра части дивизии были подняты по тревоге и начали выдвигаться в район сосредоточения южнее г. Гродно. Из-за отсутствия автотранспорта мотострелковые цолки шли пешком. Около двух тысяч человек, не имевших еще оружия, было оставлено в местах дислокации. К 14 часам в район сосредоточения смогли прибыть только один мотострелковый батальон и штаб дивизии. Остальные же части прибыли только к концу дня. В итоге в первый день войны участия в боевых действиях дивизия не принимала… Вечером 22 июня 612-й мотострелковый полк, усиленный артиллерийской батареей и 20 танками, занял юго-западнее Гродно рубеж Солы, Новики, р. Лососьна, а 613-й МСП с таким же усилением — рубеж западнее железнодорожной линии Гродно — Кузница. Полки начали окапываться…»

В 4 часа немецкая артиллерия открыла огонь по заставам 86-го Августовского пограничного отряда. После почти часовой артподготовки колонны вражеских войск пересекли границу и по шоссе Сейны — Сопоцкин и Сувалки-Августов двинулись к Граево, Августову, Сопоцкину, Гродно. Погранзаставы, размещавшиеся в д. Головенчицы, в бывшем монастыре Юзефатово, вступили в бой. Без всякого промедления бросились пограничники навстречу врагу. Трагически сложилась судьба бойцов этих застав. Сколько времени продолжался бой, неизвестно. Как неизвестно и то, остался ли в живых хоть один участвовавший в этих боях пограничник.

Стойко держались на своем рубеже пограничники 2-й комендатуры (поселок Липск), 3-й — в Августове, 4-й — в поселке Райгруд… До вечера они прикрывали участки шоссе Августов-Гродно, держали оборону у моста через р. Бебжу, а затем, в соответствии с полученным от руководства отрядом и пограничного округа приказом, отошли на восток к Неману или присоединились к гарнизонам ближайших дотов укрепрайона, разделив впоследствии судьбу его защитников.

Позади пограничников Сопоцкинской комендатуры располагался 9-й отдельный пулеметно-артиллерийский батальон капитана П.В. Жилы 68-го Гродненского укрепрайона.

Вспоминает Ирин Л. В., бывший курсант 6-го взвода учебной роты 9-го артпульбата: «…Дот наш №039 находился справа от дороги на заставу № 3, если ехать от Сопоцкина, недалеко от Августовского канала. В два часа ночи мы были подняты по боевой тревоге и через полчаса были уже в своих дотах. Вскоре прибыли повозки с боеприпасами. Дот тут же привели в боевую готовность…

Едва стало рассветать, как в небе послышался гул многочисленных самолетов. Послышались сначала отдаленные взрывы бомб, а потом все ближе к нам — в Сопоцкине, в укрепрайоне. И вдруг будто налетел огненный шквал — из-за канала ударили тяжелые орудия. От заставы послышалась пулеметная стрельба, потом там показалось зарево пожара.

Мы некоторое время были в растерянности. Связи не было, командира взвода тоже…

Рядом был командирский дот №038. В нем почти все командование батальона, капитан Шаповалов, ст. лейтенант Милюков и ст. лейтенант Воробьев…

До вечера мы отбивали атаки гитлеровцев, а во время передышек укрепляли оборону. Гарнизон дота стойко держался, слаженно действовали обе артиллерийско-пулеметные установки, станковые пулеметы в амбразурах…

Дот сотрясался от мощных разрывов снарядов, которые оглушали нас, вызывали кровотечение из ушей. От пороховых газов и духоты некоторые теряли сознание. Стала мучить жажда…»

Красноармеец 3-й роты 9-го артпульбата Васильев И., вспоминая о первых боях, пишет, что «примерно в 10 часов мы вдруг увидели отступавших из-за канала пехотинцев 56-й сд, пограничников с 1-й и 2-й застав… Их набилось полным-полно в наши Доты, занятые и недостроенные. Немцы вели огонь по дотам из орудий. Командира нашего дота Бойцова Н. с нами не было, он находился в командировке. Оставшийся за него сержант Кузнецов отдал приказ открыть по немцам огонь и сам стал к орудию. Стрелять было плохо, так как из-за дыма и пыли мы почти ничего не видели на том берегу.

Но бой продолжался. В казематах стало трудно дышать из-за пороховых газов. Боеприпасы быстро таяли, а новых не подвозили. Дот дрожал от взрывов снарядов…»

Получив приказ «Из дотов не выходить!», бойцы и командиры 9-го артпульбата не ушли бы и без этого приказа. Не выходили они и тогда, когда на пол выскочил последний снарядный стакан, когда нечем стало дышать, когда мучила жажда, а на бетонной крыше дота отплясывали победу сапоги немецких саперов-подрывников.

Из боевого донесения командира 28-й немецкой пехотной дивизии: «На участке укреплений у Сопоцкина и севернее противник решил держаться любой ценой и выполнил это».

Большую часть боеприпасов в дотах израсходовали в первый день. Все реже огрызались огнем казематы; все ближе подкатывались к ним немецкие пушки, по ним вели огонь с расстояния 100 м тяжелые гаубицы и 88-мм зенитные орудия. Бойцов травили газами, их легкие забивала густая цементная пыль. Их рвало сажей и кровью. Их заливали водой, выжигали огнеметами… А они держались и надеялись… Через год, в 1942 г., немецкие инженеры-фортификаторы отмечали в докладных записках об этих бойцах: «Русские, однако, оказались настолько хорошими солдатами, что не растерялись от неожиданного нападения. На отдельных позициях доходило до ожесточенных боев».

Решительно и умело оборонялись в 66-м Осовецком укрепрайоне (полковник С.Н. Дралин) 13-й и 8-й отдельные пулеметные батальоны и приданный им около 11 часов дня 75-й гаубичный артиллерийский полк из 27-й стрелковой дивизии.

Поднятые по тревоге воины взводов младших лейтенантов Алёшина А. А., Гукова М.Е. и Гагулина Е.Е. из рот лейтенантов Зубшина Д. Ф., Зубрилова Н.А. и Ковалева И.И. сражались в неимоверно трудных условиях.

Немцы обстреливали доты прямой наводкой, бомбили их. Позиции артиллеристов заволакивал дым пожарищ и пыли, но мужественные люди вели огонь, не покидали боевых рубежей.

Боец-артиллерист из взвода младшего лейтенанта Ушакова Г. Пянзин В., прошедший все муки страшнейшего боя под Осовцом, тяжело раненный под Вязьмой и скончавшийся в можайском госпитале, писал своим родным перед смертью. Не все можно разобрать в письме погибшего героя, но главное — донести до читателя, что они были, жили в те тяжелейшие годы, вели бои с сильным противником и верили в победу над ним. «Мы с моим командиром Г. Ушаковым (земляком из Ташкента) были отрезаны в доте. Нас было 12 человек, потом — 7, а в конце боя остались с ним на пару. Ушаков был тяжело ранен. При таком ранении люди не живут… Пусть все знают, что мы не спасовали перед врагом, а бились, как и положено было бойцу, присягнувшему своей Родине… И Вы, стиснув зубы, не отчаивайтесь, больше работайте для победы. Она непременно придет…»

В письме есть записи, похожие на стихи.
«Начался бой, первая робость…
И вот наш дот, экраном амбразуры,
глядит на немцев, готовых встать в атаку.
Подходят танки, целят пушки дулы…
Наводят страх на них и наши УРы.
Наш взор на них.
Они на нас глядят, но не спешат полезть вновь в драку.
Нас только десять. Немцев очень много,
но ждут они «стервятников» с Сувалок на подмогу.

Ну что ж, пока они и мы молчим. А между прочим, на предполье, не ставшем ихним, а ничьим… лежат убитые по чьей-то глупой воле. Их очень много; кто на спине, кто ниц… Усыпал поле перед дотом фриц. Березок жалко на кресты порубят. Всю рощу варвары погубят. То было рано утром. В выходной…

…Убит Джура Курбанов, без ног, с оторванной рукой сержант Мигуля. А рядом, за истерзанной снарядами сосной, связиста нашего догнала вражья пуля. Нет связи…

Орудия с закрытой (позиции в крепости Осовец) перестали бить. Видать, и им не сладко, коль они притихли. Гремит и там, противник яростно бомбит. Над ними дым и огненные вихри. А здесь на передовой, у стен бетонных, меж вырванных могил бездонных, бойцы 2-й стрелковой дивизии проходы очищают. В воронки мертвых, раненых в блиндаж. На них не действует мандраж. Однако боль в душе, как след потерь огромных, досаду в тело нагнетает. Сколько ж, Вас, «Родины сынов убитых и в 'воронку снесено. Пропавших «без вести», не успевших полюбить. А вас успели уж убить.

Прощайте ж, храбрые друзья, нам киснуть в слабости нельзя…

И снова бой. Снаряды грызли все что попадалось. Метко, беспощадно, по квадратам. Казалось, ничего уж не осталось. А кто остался из своих, становился братом. Так целый час терзали бомбы, мины, осколки, пули, комья рваной глины. Но гарнизон наш жил и отбивал атаку за атакой. Хотели подорвать наш дот собакой, но кто-то моську подстрелил, и гарнизон наш снова жил.