Владимир Наджафов - Пакт, изменивший ход истории

• Название: Пакт, изменивший ход истории
• Автор: Владимир Наджафов
• Издательство: Новый Хронограф
• Жанр: История
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-94881-243-4

Дважды на протяжении полувека — в 1939 и 1989 годах — международные последствия пакта о ненападении, заключенного между СССР и Германией 23 августа 1939 года, были наглядно-взрывными с последующим критическим ускорением хода событий и сменой де-факто вектора мировой политики. В первый раз — когда пакт, одномоментно и круто изменив баланс сил в Европе, укрепил Гитлера в решимости напасть на Польшу, что ознаменовало начало Второй мировой войны. Во второй раз наследие советско-германского пакта шумно сказалось в 1989-1991 годах после признания советской стороной — впервые, публично, на весь мир — факта подписания секретного протокола к пакту о «разграничении сфер обоюдных интересов в Восточной Европе» и объявления всех секретных договоренностей с Германией недействительными с момента их подписания. Это привело к еще одной структурной перестройке международных отношений, вызвав развал Советской империи и самого СССР.

В книге рассматриваются различные аспекты проблемы происхождения и природы Второй мировой войны с акцентом на фактор классово-имперской политики сталинского Советского Союза, включая как непосредственные, так и долгосрочные историко-геополитические последствия советско-германского пакта. Она основана на широкой документальной базе, в частности — на материалах архивов России и США.

---

Что же подвигло сталинское руководство на такое принципиальное решение? Напомним, что с советской стороны не раз раздавались публичные заявления о желании улучшить отношения с Германией, наиболее авторитетным из которых было заявление Сталина на XVIII партийном съезде в марте 1939 г. об отсутствии для советско-германского конфликта «видимых на то оснований». Решение Политбюро от 11 августа означало, что эти призывы наконец нашли должный отклик у другой, немецкой стороны.

15 августа, по настоятельной просьбе посла, Ф. Шуленбурга снова принимал В.М. Молотов. Свою настойчивость посол объяснил «инструкциями, полученными из Берлина, а также характером тех вопросов, которые он желал бы изложить». Эти инструкции в виде «Памятной записки», включавшей шесть пунктов, были вручены Молотову.

В записке «единственной причиной» взаимной враждебности сторон назывались мировоззренческие противоречия. Однако, говорилось в документе, идеологический фактор не должен помешать «возможности восстановления доброго взаимного сотрудничества», чтобы навсегда положить конец «периоду внешнеполитических противоречий». Подобно тому, как Сталин не видел для советско-германского конфликта «видимых на то оснований», в документе содержался призыв принять такие решения, чтобы обеим странами не пришлось «без принудительной на то причины опять скрестить свое оружие». Записка призывала советское правительство считаться с тем, что «капиталистические западные демократии являются непримиримыми врагами» обеих стран, а «в настоящее время они вновь пытаются, путем заключения военного союза, втравить Советский Союз в войну с Германией». Противопоставление Германии и СССР странам Запада сопровождалось заявлением об отсутствии у Германии агрессивных намерений против СССР, которое подкреплялось вполне определенными предложениями. А именно: «Германское правительство стоит на точке зрения, что между Балтийским и Черным морями не существует ни одного вопроса, который не мог бы быть разрешен к полному удовлетворению обеих стран. Сюда относятся вопросы Балтийского моря, Прибалтийских государств, Польши, Юго-востока и т.п.». Это называлось — «совместно внести ясность в территориальные вопросы Восточной Европы». Но до предлагаемого совместного решения судьбы малых восточноевропейских стран следовало «внести ясность», и как можно скорее, в советско-германские отношения. Что ставилось в прямую связь с обострением германо-польских отношений и попытками создания антигерманского союза. В конце записки для ускорения переговорного процесса предлагалось отбросить обычный путь дипломатии как медленный и принять в Москве министра иностранных дел И. Риббентропа, «чтобы от имени фюрера изложить г-ну Сталину точку зрения фюрера»{494}.

«Памятная записка» окончательно убедила В.М. Молотова в стремлении Германии «кулучшению взаимоотношений», которое он «приветствовал». Наконец глава советского правительства получил исчерпывающий ответ на свое предложение подвести под двусторонние отношения политическую базу. Теперь и он был готов изложить советские условия соглашения: заключение пакта о ненападении: согласование взаимных интересов в Прибалтике; заключение широкого хозяйственного соглашения; содействие со стороны Германии урегулированию отношений СССР с Японией. Чтобы «говорить более конкретно», Молотов предложил перенести дальнейшие переговоры из Берлина в Москву{495}.

Обратим внимание на то, что совершенно откровенно изложенная в немецкой записке программа нацистской экспансии на континенте, к участию в которой приглашалась советская сторона, не встретила у В.М. Молотова возражений. Не встретила по той причине, что германские предложения, как представлялось сталинскому руководству, открывали путь к достижению классово-имперских целей Советского Союза: возвращения под свой контроль утерянных Россией в итоге Первой мировой войны территорий, изменения в свою пользу баланса сил в Европе, а главным образом — создания условий для расширения «второй империалистической войны» между государствами «враждебного капиталистического окружения».

На следующий день после встречи В.М. Молотова с Ф. Шуленбургом содержание их беседы подробно изложил в телеграмме в Госдепартамент США их новый посол в СССР Л. Штейнгардт{496}.

В Вашингтоне итоги последней беседы главы советского правительства с германским послом были восприняты как окончательный шаг к достижению договоренности между Германией и СССР. Государственный секретарь К. Хэлл поспешил пригласить английского и французского послов в Вашингтоне, ознакомив их с сутью только что полученной из Москвы телеграммы, сообщив также о предстоящей поездке в советскую столицу И. Риббентропа. Судя по мемуарам Ч. Болена, государственный секретарь США впервые решился поделиться с правительствами Англии и Франции информацией о советско-германских тайных переговорах, хотя такая информация поступала к нему уже с мая месяца{497}.

Своевременно организованная Соединенными Штатами утечка в печать информации о скором советско-германском сближении, пишет Г. Солсбери, «могла бы отсрочить начало войны или, по крайней мере, предупредить мир о том, что его ожидает впереди»{498}. Но этого не произошло.

16 августа Г. Биттенфелд (он же «Джонни») был направлен из Москвы в Берлин со стенограммой последней беседы Ф. Шуленбурга с В.М. Молотовым. Поэтому, сетует в мемуарах Ч. Болен, посольство США «не получало ничего в течение недели между отъездом «Джонни» и прибытием в Москву Риббентропа 23 августа»{499}. До возвращения «Джонни» американские дипломаты довольствовались информацией из советской печати.

21 августа посольство США телеграфировало в Вашингтон о появившемся в этот день в печати сообщении ТАСС о заключении советско-германского кредитного соглашения (с перечислением его условий). Внимание Госдепартамента привлекалось к передовым статьям в «Правде» и «Известиях». Из передовицы «Правды» цитировалась заключительная фраза о значении заключенного соглашения: «Оно может явиться серьезным шагом в деле дальнейшего улучшения не только экономических, но и политических отношений между СССР и Германией»{500}.

В тот же день в Госдепартамент поступила телеграмма от американского поверенного в делах США в Германии А. Керка. Она содержала текст сообщения германского телеграфного агентства, переданного также по радио: «Германское и советское правительства согласились заключить пакт о взаимном ненападении»; в ней также сообщалось, что для его подписания министр иностранных дел Германии И. Риббентроп прибудет в Москву 23 августа{501}.

Информируя Вашингтон о предстоящем подписании пакта, посол в Москве Л. Штейнгардт добавил от себя: «Быстрое развитие советско-германских отношений явилось полным сюрпризом для английского и французского посольств и их персонала…»{502}.

В телеграмме А. Керка, отправленной из Берлина в Вашингтон 22 августа, излагались объяснения неназванного «советского дипломата из посольства в Берлине, только что вернувшегося из Москвы», о причинах, побудивших Советский Союз согласиться на заключение договора о ненападении с Германией. Договор, со слов этого дипломата, оправдывался такими соображениями: отказом Англии и Франции предоставить на тройственных переговорах в Москве исчерпывающую информацию о своих армиях; их отказом согласиться в случае войны на большее, чем проведение консультаций; английскими уступками Японии на Дальнем Востоке и готовностью Англии пойти на «второй Мюнхен» за счет Польши. Советский дипломатический источник не исключал продолжения англо-франко-советских переговоров после заключения советско-германского договора и даже того, что «явный» акт агрессии Германии против Польши может привести к участию СССР в антигерманском союзе{503}.

Трудно представить себе, чтобы «советский дипломат из посольства в Берлине» был посвящен в помыслы сталинского руководства. Его «объяснения» скорее служили целям пропагандистского прикрытия уже подготовленной масштабной сделки.

О видении из Лондона складывающейся в Европе ситуации сообщал американский посол Джозеф Кеннеди. Его длинная телеграмма, целиком посвященная намеченному подписанию советско-германского договора о ненападении, основывалась на беседах посла с министром иностранных дел Э. Галифаксом и главным дипломатическим советником английского министерства иностранных дел Р. Ванситтартом{504}.

Э. Галифакс поделился информацией, поступившей от посла Великобритании в СССР У Сидса. В нем приводился ответ В.М. Молотова на вопрос посла, будет ли советско-германский договор включать обычный для договоров о ненападении с советским участием пункт о его неприменимости в случае неспровоцированной агрессии. Ответ, высказанный в явном замешательстве, гласил: «Посмотрим, что будет потом»{505}.