Петр Люкимсон - Моисей

• Название: Моисей
• Автор: Петр Люкимсон
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-235-03607-9

Книга рассказывает о библейском пророке Моисее, законодателе и вожде израильского народа, которому Бог открыл тайны бытия: Сотворения мира и человека. На ее страницах суммируются все существующие на сегодняшний день версии об исходе израильских племен из Египта, включая исторические труды, исследования Библии и почти неизвестные широкому читателю еврейские источники. Вслед за историком П. Джонсоном, считавшим, что "выдумать фигуру Моисея - задача непосильная для человеческого ума", автор относится к своему герою как к реально жившему человеку и подлинному лидеру нации. Столкновение различных, порой прямо противоположных, точек зрения на события жизни пророка делает книгу интересной как для глубоко религиозного читателя, так и для убежденного атеиста.

Возрастные ограничения: 16+

---

Но ведь есть еще хронология И. Великовского, вообще относящего эти события к кончине Аменемхета III и начавшейся за ней смуте, то есть, согласно общепринятой хронологии, к XVIII—XVII векам до н. э., а согласно поправкам Великовского, все к тому же XV столетию до н. э.

Как бы то ни было, несомненно одно: приход к власти нового фараона ознаменовался усилением гнета над евреями. Им были увеличены нормы выработки по укладке и изготовлению кирпичей; египтяне начали требовать, чтобы на строительные работы выходили не только мужчины, но и женщины и дети. Народные сказания расцвечивают эти ужасы рабства еще более яркими красками. Так, в своей книге "Мидраш рассказывает" раввин М. Вейсман приводит предание, согласно которому если евреи не делали в течение дня положенного количества кирпичей, египтяне вместо недостающих кирпичей замуровывали в стены еврейских детей.

Затем, когда фараон заболел проказой, его лекари посоветовали ему принимать ванны из крови еврейских детей. И тогда по приказу фараона ежедневно начали убивать по 300 детей: 150 — для утренней ванны фараона и 150 — для вечерней. И именно после этого кровавого указа, утверждает мидраш, евреи вспомнили о Боге и завопили к Нему так, что Он решил услышать и положить конец затянувшемуся на 210 (именно на 210, а не на 400) лет рабству.

Однако один из крупнейших комментаторов Писания XIX века раввин Ш. Р. Гирш высказывал мысль, что дело было не только в усилении тягот рабства, сколько в пришедшем к евреям осознании безвыходности своего положения.

«Мы верим, — писал он, — что очевидна связь между смертью царя и стоном народа от тягот рабства. Пока живы те люди, которые первыми начали совершать такое страшное преступление, как порабощение целого народа, есть надежда, что их совесть проснется и заставит их прекратить несправедливость, которая торжествовала в результате тирании. Но как только общественный институт, независимо оттого, какой вопиющей несправедливостью он порожден, переходит наряду с государственной властью в руки новых правителей, не знающих о происхождении этого института и о том, кто установил его, как законную прерогативу государства, исчезает всякая надежда на то, что новая власть сочтет возможным вносить самовольные изменения в освященную временем традицию. Она будет считать, что все общественные установления прежнего режима были санкционированы законом данной страны. И тогда свободные люди, превращенные в рабов такой сатанинской тиранией, обречены оставаться рабами на вечные времена. Таково проклятие незыблемости, присущее освященным веками общественным институтам...

Когда скончался царь Египта, сыны Израиля поняли, что им суждено вечное рабство, и они застонали от своего рабского положения... Не тяготы непосильного физического труда заставляли их страдать: они были достаточно сильны, многое могли вынести; кроме того, существовала возможность изменения к лучшему в обращении с ними. Их стоны были вызваны тем, что теперь они навечно приговорены к рабству в результате смерти прежнего царя».

Слова Пятикнижия «И услышал Всесильный стенание их, и вспомнил Всесильный союз свой с Авраамом, Исааком и Иаковом. И увидел Всесильный сынов Израиля и познал Всесильный» в связи с этим трактуются всеми комментаторами как то, что Бог (который конечно же был в курсе всего происходящего в Египте и «видел» и «слышал» стоны евреев — насколько по отношению к нему применимы эти слова) решил, что пришло время, чтобы нарушить естественный ход событий, то есть прибегнуть к тем методам творения истории, которые в глазах людей выглядят как чудо.

В эти самые дни Моисей, как обычно, пас стада своего тестя Иофора в Синайской пустыне. Однако обычно без труда находивший подходящее пастбище, он вдруг никак не мог отыскать хоть какой-нибудь источник воды и в поисках начал перегонять стадо все дальше и дальше, все больше и больше удаляясь от человеческого жилья. Так он странствовал по пустыне сорок дней, и еврейское предание утверждает, что в течение этих сорока дней ни сам Моисей, ни его овцы ничего не ели и не пили — и это было несомненное чудо, призванное дать Моисею понять, что Всевышний вполне сможет водить евреев по пустыне в течение сорока лет. Само же это сорокадневное странствование по пустыне в полном одиночестве должно было окончательно подготовить Моисея к грядущему разговору с Богом и принятию на себя пророческой миссии.

Отметим, что позже мотив удаления в пустыню и достаточно долгого одиночества как условий получения пророческого откровения неоднократно повторяется в «Танахе» (Ветхом Завете). В пустыню перед началом осуществления миссии авторы Евангелий уводят Иисуса Христа, и во время пребывания в горной пустынной местности получает первое откровение основатель ислама пророк Мухаммед.

Так, странствуя в течение сорока дней по Синайской пустыне, Моисей подошел к горному массиву Хорив (Хорев, Хореб), частью которого является гора Синай. Знаменитый комментатор Торы Ибн Эзра считал Хорив нижним из двух пиков горы Синай. Некоторые историки отождествляют гору Синай с горой Джебель-Муса или горой Святой Екатерины на юге Синайского полуострова в 64 километрах от Красного моря. Другие авторы считают, что гора Синай - это Джебель-Яллак в 51 километре от северной оконечности Суэцкого залива, либо расположенная в 96 километрах к востоку от Горьких озер гора Джебель-Син-Бишр.

Согласно одному из преданий, возле горы Синай один ягненок неожиданно отбился от стада и побежал вверх по ее склону. Моисей, которому в равной степени был дорог каждый агнец в его стаде и который с одинаковым рвением заботился о каждом животном, бросился за ягненком, но тот, проявив неожиданную резвость, убегал все дальше и дальше, пока не вывел Моисея на плато, где открылось удивительное зрелище — росший на этом плато кустарник был объят ярким пламенем, но при этом не сгорал. Неожиданно Моисей ощутил, что этот куст притягивает его к себе, словно магнит. Хотя не исключено, что все дело было в его природном любопытстве, той с малых лет сжигающей его жажде познания всего нового, включая великие тайны мироздания. Без этого необычайного свойства характера он не стал бы пророком.

«И сказал Моше: "Поверну туда, посмотрю на это великое диво: отчего не сгорает этот куст?"...» (Исх. 3:3).

В тот самый момент, когда Моисей подошел к охваченному пламенем кусту, он услышал оттуда голос, который он не мог перепутать ни с каким другим — голос своего отца Амрама.

Дальше у пылающего куста разворачивается разговор Моисея с Богом, открывающим ему, в чем именно заключается его жизненное предназначение и какую именно миссию он решил на него возложить:

«И увидел Бог, что Моше свернул посмотреть, и позвал его Всесильный из куста ежевики: "Моше! Моше!" И ответил тот: "Вот я!" И сказал Бог: "Не подходи сюда! Сбрось обувь с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь — земля святая!" И сказал еще: "Я — Всесильный Бог отца твоего, Всесильный Бог Авраама, Всесильный Бог Ицхака, Всесильный Бог Яакова"...» (Исх. 3:4-6).

Итак, обращаясь к Моисею голосом его покойного отца Амрама, Всевышний, говорят комментаторы, с одной стороны, попытался избежать того, чтобы Моисей испугался «говорящего куста» и не впал от страха в прострацию, а с другой — напомнил ему о тех уроках, которые Моисей получил в доме Амрама и Иохевед, где тот, разумеется, часто слышал о праотцах еврейского народа Аврааме, Исааке и Иакове и их вере в единого Бога.

И тем не менее Моисей, безусловно, испугался и, как говорит Писание, следуя повелению, закрыл лицо — по мнению одних раввинистических авторитетов, он сделал это от страха, по другой версии (которую разделяют и христианские богословы) — не в силах вытерпеть исходящего на него из кустарника сияния Шхины — Божественного присутствия. Но вчитаемся в текст Пятикнижия дальше: «И сказал Бог: "Увидел Я бедствие народа Моего, который в Египте, и услышал вопль его из-за его притеснителей, ибо познал Я боль его. И сошел Я спасти его из-под власти Египта и привести его из той страны в страну прекрасную — страну, текущую молоком и медом: на место кнаанеев, и хеттов, и эмореев, и призеев, и хивеев, и йевусеев. И вот вопль сынов Израиля вознесся ко мне, и увидел Я также, как притесняют их египтяне. А теперь посылаю Я тебя к фараону, и выведешь ты народ Мой, сынов Израиля, из Египта"...» (Исх. 3:7—10).

И в ответ на это предложение стать вождем нации да еще при Божественной поддержке Моисей отвечает: «Кто я такой, чтобы идти к фараону и чтобы вывести сынов Израиля из Египта?» (Исх. 3:11).

В этом — весь Моисей, уникальность его личности. Ему не просто чужды тщеславие и жажда власти — напротив, он ощущает собственную незначительность перед лицом возложенной на него миссии и пытается от нее отказаться. И в то же время в этой фразе можно услышать и горькую усмешку: «По какому праву я, простой пастух, пойду к фараону, и с какой стати он будет говорить со мной?! Кто там сейчас помнит, что я считался приемным сыном дочери фараона и мог говорить с владыкой Египта тогда, когда этого хотел?!»