Дмитрий Осокин - Причём тут менты?!

• Название: Причём тут менты?!
• Автор: Дмитрий Осокин
• Издательство: "Издательский Дом "Нева""
• Жанр: Боевик
• Год: 1995
• ISBN: 5-7654-0002-7

В криминальных повестях «Смерть журналистам» и «При чем тут менты?!», созданных в духе «черного городского детектива» вы встретитесь и с частными охранными службами, и с назревающей — после убийства лидера одной из группировок — войной «кланов», увидите жизнь «новых русских», окажетесь как на самом верху, так и в самом низу социальной лестницы города — от элитных «закрытых» ресторанов до подпольных публичных домов.

Все имена собственные, названия городов, улиц, фирм, а также все без исключения персонажи и их действия являются вымышленными.

Всякие совпадения имен собственных с реальными — случайны.

Придуманные истории, лежащие в основе повестей, не могли произойти раньше 1993 года. И никак не позже первой половины 1994-го.

---

Единственное, что о нем можно сказать интересного, так только то, что аккурат в то время, когда наша тачка пересекала мост Александра Невского, он вышел из третьего подъезда Большого дома. Для справки: четвертый подъезд — это УФСК.

Незаметный мужик прошел по Литейному от Невы к Невскому, зашел в кафе «Гном», профессионально поскучав над чашечкой кофе, отметил, что его «обеденным перерывом» никто не заинтересовался. Затем он не поленился прошвырнуться до станции метро «Чернышевская» и опустил жетончик в таксофон у метро. Нам с вами не понять, почему его не привлекли все те автоматы, что попались ему на пути к метро.

Жетончик провалился, и неприметный человек, не представившись, скороговоркой пробормотал:

— Объект засветился на Дыбенко, покупал в ларьках у метро продукты, в основном — консервы, соки. Человек проследил до квартиры. Диктую адрес… — И затем: — Информацию придержат минут десять, не больше. Это — дополнительные расходы. Сумму назову завтра.

Человек повесил трубку и закурил. Его можно было бы назвать самым странным курильщиком в мире: вот уже пять лет, как у него существовала уникальная норма: две сигареты в месяц. Эта сигаретка могла считаться внеочередной. Поэтому он сделал лишь пару затяжек и, аккуратно положив окурок на край урны у метро, двинулся в обратный путь.

Вашу кошку съели мыши!

Если вылезти из подземки на станции «Улица Дыбенко» и по диагонали пересечь перекресток проспекта Большевиков и собственно давшей название станции улицы, вы окажетесь рядом с двумя длиннющими угловыми домами. А за ними в девяностоградусном секторе расположены «хрущебы», не большие пятиэтажки, в одной из которых и находилась та самая квартира, из которой, как установили спецы из конторы Атаса, вчера звонила мне милая девочка Настя.

Переходить перекресток по диагонали нам с Гарриком не пришлось: мы остановили тачку за ним и, расплатившись с водителем, вылезли, чтобы прошвырнуться до нужного дома пешочком. Нам нужно было обсудить Детали предстоящей операции, а начни мы обсуждать их в такси, шофер сдал бы нас в «трезвеватель»… или подкинул до ближайшей ментовки.

Алферов уже успел полностью протрезветь, но я вдруг почувствовал резкую необходимость в допинге — ну не умею я наезжать на людей, тем более на девушек!

Я взял в ларьке на углу Большевиков и Дыбенко двестиграммовую фляжечку с кисло-соленым шнапсом «Маргарита» за три с полтиной и освежил ею полость рта. Алферов только завистливо покосился. И начал дискуссию:

— Тупо заходить туда вместе!

— Это точно! Тем более что не исключен тот вариант, что девочка просто звонила от подруги.

— Тогда нужно узнать, где она сейчас!

— Ты меня умиляешь. Конечно, нужно.

— Ну и кто зайдет?

— Да я, я, конечно! Не волнуйся! У меня больше тем для разговора.

— К тому же я ее и не помню почти. Кстати, девочка как девочка, ничего особенного.

— Сейчас уже не в этом дело! Значит, как будем действовать? Я захожу, а ты остаешься на лестничной площадке.

— Ну! Там же могут быть «астратуровские» охранники, поэтому давай условимся следующим образом: десять минут.

— Что — десять минут?

— Как что! То! Ты заходишь и если не даешь о себе знать в течение десяти минут, я начинаю палить в дверь. Вдруг тебя там грохнут?

Если револьвер расточен, Гаррик просто обязан из него шмальнуть, это аксиома!

— Что же… мысль верная. Столковались. Я, стало быть, захожу, а ты подстрахуй!

— Сам подстрахуй!

— От подстрахуя слышу!

Размяв языки этими невинными шуточками, мы вошли в искомый подъезд. Гаррик решительно взвел курок револьвера.

— Жду здесь. Пошел!

Я поднялся на полпролета вверх и нажал звонок.

— Кто там? — спросили из-за двери.

— День добрый, это Дмитрий Осокин, газета «Нота Бене», откройте, пожалуйста!

За дверью послышались удаляющиеся шаги. Я обернулся и выразительно показал воровато выглянувшему из-за угла Гаррику на улицу. Квартира была на втором этаже, и насколько я разбираюсь в планировке «хрущеб», должна была оказаться «распашонкой» с окнами на разные стороны дома. Мне не верилось, что Настя — а голос за дверью очень смахивал на ее, да и удаляющиеся шаги отличались характерным прицокивани-ем, сложно представить себе злого «астратуровца», разгуливающего по собственной квартире в туфлях на высоком каблуке, — так вот, мне не верилось, чтоб она со страха сиганула в окно за подмогой, но представить себе такой маневр можно было, по телевизору сейчас и не такое показывают! Толково кивнув, Гаррик поспешил вниз.

Не успели его шаги стихнуть у двери на первом этаже, как невидимка поинтересовалась у меня:

— Это правда ты? Ты, Дима? Очень похоже на Настю!

— Я! Правда. Клянусь тайной жизнью устриц и аквалангистов!

Не револьверы нужно было нам с Гарри-ком припасать, а радиотелефоны, хотя бы парочку «воки-токов»! Дурачина только что выскочил на улицу, а перед простофилей — вашим покорным слугой, распахнули дверь.

Настенька. Копна черных с золотинкой волос, не копна — башенка, просвечивающая кофточка на голом теле — визг летней моды! — длинная узкая юбка из блестящей черной материи, на ногах уличные туфельки на высоком каблуке. И глаза — два зеленых лазера, исследующие мое лицо.

— Приветик!

— Проходи! Что ты жмешься так странно… Я должна тебе многое объяснить…

— Это точно!

Я убрал руку с пояса и отлепился от стены. В меня никто не хотел стрелять, меня никто не хотел резать. Небольшая прихожая за спиной Насти была пуста, распахнутая дверь в большую комнату позволяла видеть угол кровати, стул со сваленными на него пакетами… Ничего опасного!

— Я объясню тебе все-все… — прошептала она.

В ее глазках плясали испуганные вспышки, губки подрагивали в такт их танцу, а лицо казалось бледным и немного больным. Сейчас, когда я вспомнил, кого она мне напоминает, ее сходство с моей безымянной брюнеточкой в коричневой шубке показалось мне сомнительным.

— Ты знаешь такого Васю Иванова? — прошептала она мне, затем, прикусив губку, поправилась. — Конечно, знаешь, в тот вечер вы сидели вместе… прогони его!

Забавно! Если б у меня были рога, я б почувствовал себя быком, которого за них неожиданно взяли. Надо бы поинтересоваться у бывшей жены…

— Откуда прогнать? — принимая ее игру, тихо спросил я.

— Да здесь он! Там! — Она кивнула в комнату. — Пришел, вопросики задает.

Я вздохнул. И, воспользовавшись этим предлогом, принюхался: нет, насколько я мог судить после двухсот граммов семнадцатиградусного шнапса, алкоголем от нее не пахло. Тогда я взглянул на ее руки, на вены. Они были чисты, как личное дело неродившегося ребенка. Сладковатого запаха анаши также не ощущалось. Но она, Настенька, все же явно была не в себе.

— Как он тут оказался? — спросил я тихо, перешагнув через порог квартиры.

Странно. Не выпивка, не наркотики — что же могло довести мыслящую тростинку До такого издерганного состояния? Колеса? Страх? Скорее всего — последнее. Если моя гипотеза верна, то можно себе представить, что ей довелось пережить вчера вечером, с тех пор как на нее вышли люди Корнева и, поселив девочку в эту квартирку, потребовали от нее вызвонить меня на свиданку с трупом Михалыча.

— А я знаю? — прошипела она. — Прихожу из магазина, тусуется под дверью, «привет, — говорит, — нам с вами, Настя, нужно поговорить… " А эта квартира для меня единственное место, где я могу отдохнуть от всех… что мне, бежать от него нужно было? Куда?

Ее язычок прогулялся по ненакрашенным губкам и вновь исчез между ними, она явно нервничала. Забавно. И странно. Фигня, разберемся!

Я решительно шагнул вглубь квартиры. Она закрыла дверь за моей спиной. Будем надеяться, что Гаррик начал отсчет десяти минутам.

Василиваныч — с забинтованной левой и вечным диктофончиком под правой рукой — сидел за столом в большой комнате.

— Какими судьбами, герой! — спросил я его.

Да что они тут все такие нервные! Василиваныч тоже облизал губы — может быть, это новая мода? — затем привстал, пригладил здоровой рукой коротко стриженные светлые волосы и контратаковал:

— А ты как сюда попал?

— Любовь не знает слова «невозможно», Василиваныч! — Я уже не стеснялся вошедшей вслед за мной в комнату Насти, она просила его выгнать, так пусть теперь не возникает по поводу способа достижения цеди. — У меня здесь личные интересы. А ты, как я понимаю, на работе?

Кивнув на диктофон, я непринужденно уселся на стул и уставился на Василиваныча.

— А где Гаррик? — непоследовательно поинтересовался он.

Что-то удержало меня от соблазна посоветовать ему прогуляться вокруг дома и поискать там Алферова.

— Что мы с ним, сиамские близнецы? Откуда мне знать? Но ты, Василиваныч, по-моему, здорово рискуешь. Ищут бандиты, и ищет милиция… а ты по городу расхаживаешь. Не страшно?