Октавиан Стампас - Древо Жизора (Тамплиеры - 4)

• Название: Древо Жизора (Тамплиеры - 4)
• Автор: Октавиан Стампас
• Жанр: Научная Фантастика

---

Жизорский комтур Альфред де Трамбле, встретив сенешаля, как положено, поцелуем в плечо, на вопрос о том, прибыл ли гость, ответил:

- О да, он прибыл вчера и с нетерпением ждет вас. Весь такой неспокойный, нервный.

- Где он сейчас?

- Отправился осматривать окрестности.

- В какую сторону?

- В сторону вяза.

Проследив, чтобы драгоценный сундук был установлен на своем месте, Жан поручил Альфреду устройство прибывших вместе с ним тамплиеров, а сам отправился, искать своего гостя. Поиски долго не продлились, он нашел его неподалеку от вяза, внимательно рассматривающим высокую крону исполинского древа. Увидев подъезжающего хозяина замка, заволновался, оправил на себе рясу, стряхнул с нее прицепившуюся травинку.

- Здравствуйте, Ваше Преосвященство, - сказал Жан, слезая с седла и подходя к гостю. - Вы выбрали самое лучшее место для беседы. Если только тот, кто может нас подслушать, не затаился под корой этого дедушки всех деревьев.

- Мне нигде не доводилось видеть подобного феномена природы, - сказал гость, вновь окидывая взором крону вяза.

Разговор некоторое время крутился вокруг деревьев, затем перешел к разным природным феноменам вообще. Томас Беккет, а именно он был гостем Жизора, стал рассказывать о таинственном нагромождении камней Южной Англии, называемом Стоунхедж. Они с Жаном присели у самого, ствола вяза, а двоим своим телохранителям Томас дал знак, чтобы они держались поодаль.

- И все-таки, феноменальные явления природы ни в какое сравнения не идут с чудесами человеческого духа, - подвел черту Томас. - Давайте перейдем к делу.

Вы привезли мне ту самую рукопись, о которой писали в письме?

- Да, Ваше Преосвященство, и готов показать ее Вам.

- Давайте.

Жан извлек из-за пазухи кожаную цисту и протянул ее Беккету.

Тот извлек свиток, развернул его и, сильно щурясь, принялся сначала внимательно разглядывать, потом столь же внимательно читать. Жан не сводил глаз с его лица, в котором по мере чтения стали происходить заметные перемены. Поначалу легкая улыбка играла в уголках губ английского изгнанника, потом лицо стало бледнеть, а улыбка исчезать. Томас поморгал, нахмурился и кашлянул. Посмотрел на Жана.

- Ужасно трудно читать по-арамейски. Я многого не понимаю. И все же...

- Читайте, - сказал Жан, глядя прямо в глаза англичанину.

Тот снова углубился в чтение. Стал почесывать себе щеку, крепко сжал подбородок, потом по лицу Беккета пошли розовые пятна, а к концу чтения в груди у него заклокотало и захрипело. Он сделал было движение, свидетельствующее о том, что ему хочется разорвать свиток на мелкие кусочки, но передумал и процедил сквозь зубы:

- Разумеется, это подделка.

- Дайте мне свиток, Ваше Преосвященство, - сказал Жан, протягивая руку и отнимая у Беккета свиток. - Это не подделка, а точная копия с оригинала. Так что, даже если бы вы порвали сей пергамент, это ничего бы не изменило. Оригинал хранится в надежном тайнике в Иерусалиме. Написанные тут откровения, конечно же, неприятны вам, как воину Иисуса, но ничего не поделаешь, рукопись была найдена в подземельях Соломонова храма еще Гуго Шампанским, но до поры до времени утаивалась. Теперь времена изменились. Равновесие в мире нарушилось. Пророчества Отто Фрайзингенского о том, что в ближайшем будущем волна магометан захлестнет до краев, все страны, где живут христиане, вполне может сбыться. Надо уже сейчас готовить новый крестовый исход, но для этого необходимо подчинить палестинским тамплиерам сионскую общину Орлеана и тех тамплиеров, которые обосновались под эгидой короля Франции. И вы будете содействовать нам в достижений этой цели, вы расскажете о нашей встрече папе, он верит вам точно так же, как некогда папы верили Бернару Клервоскому. Могу себе представить, как вы ненавидите альбигойцев, сейчас не время воевать против них...

- Я все понял, - перебил Жана Томас Беккет. - Скажите, какая связь между орденом и ассасинами?

- Никакой. Шах-аль-джабаль Мохаммед ненавидит, всех христиан, в том числе и тамплиеров.

- Хорошо. Значит, мне, как некогда Урбану и Бернару, предстоит организовать новый крестовый поход?

- Возможно.

Томас посмотрел вверх, долго разглядывал переплетения ветвей вяза, затем медленно произнёс:

- Конечно, это фальшивка. Любой праведник, если он поистине праведен, может обратиться мыслью Господу и вопросить Творца, рука Спасителя начертала эти уничтожающие строки или рука гнусного обманщика, и Господь ответит. Эта рукопись, которую вы мне показали, есть омерзительная подделка, созданная рукой заклятого врага Иисуса, врага всего человечества. И все же, я согласен, что обнародование этого документа может повлечь за собой самые непредсказуемые последствия. Не исключено также, что... А впрочем уж это-то вам знать ни к чему. Если вы не возражаете, я пробуду у вас до завтра, а уж завтра отправлюсь папе Александру.

- Как вам будет угодно, Ваше Преосвященство, ведь вы - один из самых блестящих гостей, когда-либо посещавших Жизор, - с насмешкой глядя на Томаса Беккета, легонько поклонился сенешаль Жан.

Некий чудак, накопив много денег, купил себе целый мост через Темзу и построил дом прямо посреди этого моста. Через первый этаж дома проходила арка сквозь которую можно было проезжать, и владелец моста брал с каждого проезжающего за это деньги, а над аркой возвышались второй и третий этажи, увенчанные затейливой крышей. Многим в Лондоне это не нравилось, но король Генри пришел в восторг от такой причуды, появившейся в его столице. Он даже лично принял в Тауэре владельца моста и дома на мосту и подарил ему перстень, на котором было выгравировано: "Почетному жителю Лондона". Не переставая соревноваться с ненавистным Людовиком, Генри радовался всему, что только могло выделить его перед соперником, даже таким пустякам, как жилой дом посреди моста. Продолжая свои государственные образования, Генри много средств тратил на то, чтобы Лондон окончательно утвердился как столица Англии. Он за бесценок продавал жителям города участки земли в окрестностях Лондона, приветствовал и поощрял самые разнообразные архитектурные и строительные новшества, взялся еще больше расширять Тауэр, превращая эту крепость Вильгельма Завоевателя в настоящую твердыню, неприступную и величественную. У Генри не было иного выхода, как полностью положиться на свои островные владения, и он всерьез готовился к войне Англии против Франции. Он даже в самом себе, с некоторых пор, стал все больше и больше воспитывать английский дух, требовал выискивать в старинных архивах рукописи, свидетельствующие о былой славе Британии, велел сделать несколько новых списков древней поэмы о Беовульфе и не запрещал придворным время от времени именовать его новым Беовульфом. Он непрестанно повторяя римскую пословицу про здоровое тело и всячески поощрял всевозможнейшие физические упражнения, забавы и состязания. Зимой по всему Лондону заливались катки, на льду которых лондонцы изощрялись в катании на коньках; летом устраивались и без конца придумывались новые игры с мячом, копьями, битами, метанием различных тяжелых и легких предметов, и все это помимо привычных рыцарских турниров.

Генри ждал, когда подрастут его сыновья, искренне надеясь, что они станут надежной опорой, хотя многим, очень многим все яснее становилось, что эти надежды тщетны - и Анри, и Ришар, и даже мальчик Годфруа, год от года привязывались больше к матери, Жан был еще совсем малыш. Англичане вспомнили ужасное пророчество Мерлина о злополучной династии, в которой брат будет предавать брата, а сын - отца. "Бедняга Генри, - вздыхали по этому поводу придворные, - ему не на кого уповать, разве что на своего первенца, Вильяма, который усоп в младенчестве и вошел в сонм ангелов".

Король посвятил в рыцари Анри и Ришара, отдав первому власть над Бретанью, а второму - над Аквитанией. Но когда они присягали ему в верности он не заметил в их глазах; особенной любви и с горечью подумал: "Несчастные мои мальчики" проклятая ведьма и потаскуха охмурила их!" Образ Элеоноры не оставлял его. Генри завел себе любовниц, ослепительных красавиц, коих в изобилии рождает британская земля. Крепких, розовощеких, страстных в любви и, при том далеких от какого-либо ведовства и нечестивых, помыслов. Они охотно рожали ему детей, и король проявлял заботу о том, чтобы эти дети, когда вырастут были хорошо устроены, но глубоко в душе Генри был равнодушен и к своим наложницам, и к их чадам, ибо все еще живые острые чувства, вся любовь и ненависть, желание и злоба, проваливались в бездну по имени Элеонора. А женщина, носящая это имя, царствовала в Лангедоке, продолжая вести привычный ей распутный образ жизни, чуть ли не ежедневно меняя любовников, несмотря на свой почтенный возраст.

- Да не разгневается на меня блистательный король, но ее величество королева Англии переступила через рамки всех приличий. Она, по-моему, уж и не помнит о куртуазности и мезуре, предаваясь самому изощренному блуду. При том, не может не бросаться в глаза, что в свои сорок семь лет она выглядит весьма и весьма молодо, не более, чем на тридцать, и невольно приходится задумываться о причинах столь невероятного омоложения. При дворе графа Тулузского подвизаются не только трубадуры, но и всех мастей алхимики, колдуны, ведьмы, знахари, демонопоклонники... И ужасно, что юные Плантагенеты участвуют во всем этом. Я уж умолчу, в чем именно. Так больше не может, не должно продолжаться. Вы вправе потребовать от Раймона Тулузского полного повиновения. Я привез вам бумаги, свидетельствующие о том, что в свое время дед Элеоноры заложил Тулузу. Так что, ни о какой независимости владений Раймона от вашей короны не может быть и речи. Если он не подчинится, идите на него войной. Это будет священная война. Кроме всего прочего под крылом у Раймона прячутся еретики-катары. Папа Александр не решается разворошить это осиное гнездо, поскольку не видит человека, который замахнулся бы на Раймона и пригретых им альбигойцев. Вы обязаны стать таким человеком. Я встречался с вашим заклятым врагом Томасом, он мечтает о возвращении в Англию и хотел бы помириться с вами. Только не требуйте от него немедленного подписания кларевдонских конституций. Ваше примирение с ним должно произойти медленно, и со временем вы пойдёте друг другу на уступки. Если вы ударите по Тулузе, Беккет поддержит вас, а вслед за ним поддержит и папа. Ведь Томас для Александра все равно, что некогда Бернар Клервоский для Евгения. Если вы покажете всему миру железную руку английского монарха, ваши сыновья, в восхищении перед вами, встанут по обе стороны вашего престола. А затем... Затем вы возглавите новый крестовый поход. Я, как сенешаль ордена тамплиеров, возглавляющий восточный регион, говорю вам, что это великое деяние не за горами. Звезда Саладина восходит. Если ее не потушить, она сожжет своим огнем все завоевания крестоносцев, и без того изрядно подпаленные. В горах АнтиЛивана новым Старцем Горы стал Синан. Это страшный человек, люто ненавидящий крестоносцев, тамплиеров, христиан, мусульман - весь мир. Он опаснее, чем знаменитый Хасан ибн ас-Саббах, душа которого горит в самом жарком огне ада. Если не сокрушить его, все европейские троны зашатаются, всюду, при дворах монархов будут царствовать не короли и герцоги, а страх и ужас. Мне доподлинно известно, что Синан подтвердил свободу ассасинов от всех благих предписаний корана. И вот, когда Саладин с юга и Синан с севера начнут зажимать Палестину в свои зловещие клещи, с берегов туманного Альбиона явится новый Годфруа Буйонский, король Генри, и десницею своей уничтожит всех врагов Христа. Но начинать надо с разрубания страшного узла, завязавшегося в Лангедоке, где хозяйничают альбигойцы и отнюдь не безобидный орден странствующих трубадуров. Простите меня, ничтожного тамплиера, что я осмеливаюсь давать вам советы, и да поможет вам Бог!