Октавиан Стампас - Цитадель (Тамплиеры - 3)

• Название: Цитадель (Тамплиеры - 3)
• Автор: Октавиан Стампас
• Жанр: Научная Фантастика

---

Если дворец короля был самым оживленным местом в стране, то замок маркиза Монферратского стал местом самым тихим и грустным. Принцесса Изабелла жила в нем безвыездно и очень скромно. Маркиз ни в коем случае не ограничивал ее в средствах, и даже жалел о том, что у нее не было капризов, особенно дорогостоящих. Желание тратить деньги один из призраков выздоровления женщины. Изабелла сама приняла этот тихий размеренный образ жизни. Вернее, он даже сам установился вокруг нее. Уходил он корнями в первые дни ее болезни, когда она, привезенная заботливым женихом от трупа своего возлюбленного, молча лежала, уставившись в потолок.

Слуги научились ходить и разговаривать бесшумно, и продолжали вести себя так и дальше, когда надобность в таком поведении уже отпала.

Конрад, разумеется, обвинял себя в случившемся. Нельзя было идти на поводу у мелкой обиды. Он заподозрил Изабеллу в том, что она рвется за Иордан только затем, чтобы броситься в объятия своего бывшего любовника, будь он умнее, несчастья можно было бы избежать. Что случилось бы взамен? Он не знал и предпочитал не задавать себе этого вопроса.

Чувство вины ставит человека в подчиненное положение. Конрад был заботлив и молчалив. Он не смел даже напомнить Изабелле об их договоренности, какая в самом деле свадьба, когда невеста неделями не встает с постели, занятая думами о возлюбленном, которого зарезала. Понимая что это глупо, Конрад ревновал ее к окровавленному призраку, причем ревновал зверски. Ревность, в принципе, чувство постыдное, как же можно оценивать ревность к уже несуществующему человеку.

Изабелла медленно, но поправлялась. Конрад не стал бы возражать если бы она решила восстановить некий двор по яффскому образцу, но принцесса не испытывала такого желания. Нельзя сказать, что она превратилась в монашенку, это было бы неправдой. Хотя, она стала чаще подавать нищим и бывать в церкви. Арнаута Даниэля она отпустила, дав ему денег. Когда до замка, пережив жуткие испытания, добрался карлик Био, она его обласкала. Трудно было отыскать на свете существо более бесполезное и уязвимое, он хотел утратить привычку к сытой, праздной жизни и не мог и страдал от этого. Никто не хотел платить достаточно много за право таскать его за волосы. Он рыдал, рассказывая как уличные певцы, к которым он пристал в Тире, заставили его изображать бородатого ребенка.

Изабелла разрешила ему поселиться в замке, но не в непосредственной близости от себя.

Но принцессе требовался предмет для приложения своих душевных сил. Ни одна из старых игрушек, как выяснилось, для этого не годилась. К сожалению, хозяин замка, тоже. Принцесса понимала, что рано или поздно ей придется выйти за него замуж, но сама не намеревалась торопить это событие. Своего будущего мужа она уважала, но уважение это было какое-то бесцветное, лишенное живых красок. Поблек королевский пурпур на фоне которого составлялся их союз, и было сомнительно, что когда-нибудь он нальется кровью новых устремлений.

И стены замка и внутренние постройки были сложены из темных базальтовых плит, добывавшихся в каменоломнях неподалеку от замка. Еще цари хасмонейской династии применяли, за неимением ничего лучшего, этот мрачный камень. Каков он был в оборонительном смысле еще предстояло проверить, но по способности создавать мрачное настроение с ним не могли равняться ни ракушечник, ни гранит.

Жизнь в замке еще и по этой причине протекала в весьма мрачной тональности.

Однажды Изабелле пришла в голову неожиданная мысль: брат! Ведь у нее есть родной брат. Ненависть к сестре заволокла пеленой отвращения все родственные чувства. Но справедливо ли это? За последние два года она всего лишь четыре раза, да и то мельком, видела Бодуэна, Эди, как они звали его с сестрой в те времена, когда сами еще были детьми, а он младенцем. Где он сейчас? Что с ним сейчас?

По просьбе принцессы Конрад легко это выяснил, и по ее же просьбе, маркиз был счастлив, что у нее возникли просьбы к нему, он выкрал мальчика. Причем "выкрал" это слишком сильно сказано. Принц жил в пригороде Таркса, небольшого городка поблизости от Аскалона и никем особенно не охранялся. Что было странно; ведь Бодуэн был принц, такой лакомый кусок для любого интригана, которому не по нраву ныне здравствующий король. Причем, правящий не на вполне законных основаниях. Права юного Бодуэна не мог бы оспорить ни один, самый дотошный специалист по генеалогии. И при всем при этом, тринадцатилетний мальчик - по государственным меркам почти уже муж, - вместе с двумя не слишком чистоплотными и в прямом, и переносном смысле старухами, под охраною десятка солдат изгнанных из гвардии за хроническое пьянство.

Это было странно, была в этом какая-то загадка, никто не верил, что из этого невысокого, но довольно уже коренастого, белобрысого паренька может получиться король, или хотя бы более менее сносный претендент на престол. А ведь он не был кретином. Да, звезд с неба не хватал, никакими способностями, ни к каким наукам не обладал, серенький, скучненький мышонок. Не любил лошадей, оружие и игры требующие подвижности и сообразительности, но почти никогда не болел, любил поесть, мог умять два фунта сладостей в один присест. Не отмечалось в нем порывов юной рыцарственности. Как по пуху на подбородке можно судить о будущей бороде, так по ним можно предсказать особенности будущего характера. Ничего замечательного или привлекательного не было в характере юного Бодуэна. Даже большим мошенником не обещал он вырасти, даже соврать по крупному не мог. Посредственность. Тихая, может быть злопамятная.

Но Изабелла привязалась к нему со всем неистовством свежего увлечения. Она не отпускала его от себя ни на шаг. Все время обнимала, гладила, целовала. Она сама обдумывала его меню и страшно радовалась его неиссякаемому аппетиту. Вечерами она рассказывала ему сказки, а утром сама будила. Бодуэн, впрочем, уже вырос из того возраста, когда дети упиваются сказками, но не хотел в этом признаваться, чувствуя, что это вызовет неудовольствие порывистой в чувствах сестрицы. Она подавляла его силой своего темперамента, можно сказать, что он ее даже побаивался. И чем больше она говорила ему о своей сестринской любви, чем больше она ее демонстрировала, тем неувереннее и неуютнее он себя чувствовал.

Умение следовать чувству меры важно не только в любви между мужчиной и женщиной, но и в отношениях между родственниками. Если чувство одной из сторон разрастается сверх меры, а чувство другого ничтожно, или отсутствует вовсе, постройка выйдет уродливой и может, в конце концов, рухнуть.

Конрад был рад появлению этой страсти у Изабеллы. Лучше уж пусть она гладит непрерывно по голове своего угрюмого братца, чем печалится о бывшем любовнике. Он был также доволен тем, что отправляясь на войну оставляет Изабеллу не в полном одиночестве. Да и самим началом войны он был тоже доволен, он надеялся, что она как бы отсечет прежнюю жизнь, и ее прежние кошмары потеряют власть над душами живущих ныне. И тогда можно будет со спокойной совестью напомнить Изабелле о ее собственном предложении выйти за него замуж.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

ПЫТОЧНЫЙ ПОЕЗД

Целый месяц прошел в мелких необязательных стычках. Разъезд сталкивался с разъездом то здесь, то там. Фортуна подтверждала свою репутацию дамы с изменчивым нравом. За сто лет военного противостояния назореи и сарацины успели как следует изучить военные приемы друг друга и выработать соответствующие противоядия. Поэтому курд, сельджук или сириец не падал в обморок при виде закованной в сталь скульптуры с длиннющим копьем, а латинского, или английского рыцаря не смущала феерическая джигитовка воинов ислама, равно как и мелькание их проворных сабель. Опытный рыцарь, как правило, побеждал суетливого сарацина, также, как ловкий сарацин самоуверенного рыцаря.

Результаты многочисленных стычек никак не влияли на настроение основных армейских масс. Боевой дух держался на предельной высоте. Полководцы и той и другой стороны понимали, что этим надо воспользоваться. Саладин попробовал было применить старинную восточную военную хитрость, он начал кружить по Хайертской долине, делая вид, что не слишком уверен в своих силах и предоставляя тяжеловесной коннице атаковать тень исламского войска. Но назореи не стали этого делать. Слишком свежи были предания неглубокой старины, в которых описывались избиения изможденной латинской кавалерии хитроумными кочевниками на легконогих лошадях. Даже сам непобедимый Танкред попадался в подобную ловушку и едва унес ноги.

Гюи приказал своему войску остановиться, пусть Саладин кружит, если у него есть к тому охота. Но царственный курд увидев, что хитрость его не приносит результата, тоже остановился.

Долина расположившаяся между двумя лагерями напоминала огромное блюдо с полого поднимающимися краями. На одном из них стояли шатры крестоносцев, на другом дымились костры мусульман. По левую руку от шатров и по правую от костров в некотором отдалении виднелись небольшие каменные постройки. Что-то напоминающее крепостную стену.