Джон Ле Карре - Песня для зебры

• Название: Песня для зебры
• Автор: Джон Ле Карре
• Издательство: Астрель
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-271-32284-6

Книги Джона Ле Карре давно занимают почетное место в списках классики шпионского романа. Сам в прошлом сотрудник британской разведки, он выворачивает наизнанку миф о всесильных и вездесущих спецслужбах. Его герои — живые люди на трудной работе, часто требующей выбирать между долгом и совестью. “Песня для зебры” — это личная одиссея Сальво, молодого талантливого переводчика, наполовину конголезца, владеющего множеством африканских языков, внештатного сотрудника Министерства обороны. Получив ответственное секретное задание, он улетает на безымянный северный остров переводить на конференции, от которой зависит судьба Конго. Честь и порядочность вынуждают тихого, наивного Сальво бросить вызов могущественным противникам, имея при себе лишь одно оружие — любовь к полузабытой родине и к прекрасной чернокожей соотечественнице.

---

Дом почти полностью скрывала ночная тьма. Мы двинулись гуськом за нашим водителем — к неярко освещенному каменному крыльцу высотой метров семь. На нем выстроились ряды высоких резиновых сапог, на которых белой краской были написаны размеры. Семерки перечеркнуты посередине, как это принято в Европе. На стене висели старинные снегоступы, похожие на перекрещенные теннисные ракетки. Кто же ими пользовался? Шотландцы? Шведы? Норвежцы? Датчане? Или хозяин этого дома просто собирал всякое старье? Надо же: один островок на севере, где нас никто не побеспокоит. И чем меньше мы знаем, тем крепче спим. Женщина-водитель шла впереди нас. На бирке ее мехового воротника значилось имя — Глэдис. Мы всей толпой ввалились за нею в просторный холл с накатным потолком. Из него во все стороны шли коридоры. Стояли наготове титан с горячей водой и холодные закуски. Еще одна женщина, улыбчивая, по имени Дженет, если судить по ее бирке, показывала, кому куда идти. Мне она предложила присесть на расписную скамью.

Старинные напольные часы в форме большой луковицы показывали британское время. Уже шесть часов прошло, как я расстался с Ханной. Пять — как уехал с вечеринки Пенелопы. Четыре — после разговора с мистером Андерсоном. Два часа, как мы вылетели из Лутона. И полчаса с того момента, когда Макси заявил, что мои наиболее выигрышные языки должны скрываться под ватерлинией… Тут Антон, мой добрый пастырь, потряс меня за плечо. Пока я тащился за ним вверх по винтовой лестнице, даже успел уверовать, что мне вот-вот предстоит получить заслуженное наказание от отца попечителя приюта…

— Ну вот и приехали, командир, — ухмыльнулся Антон, открывая какую-то дверь. — Как, не соскучился еще по жене да по тапочкам?

— Да нет, Антон. Самую малость разве… В нашем положении… — сдуру добавил я.

— Да нормальное положение, командир… Ладно бы первый раз…

Я вдруг понял, что с момента, когда я неудачно пытался дозвониться до Ханны, мы с ним и словом не перекинулись, вот и попытался укрепить наше знакомство, спросив его:

— А ты в самом деле женат, Антон? — И засмеялся: вспомнил, что, по его словам, он с женой вот уже восемь лет не разговаривал.

— Время от времени, командир. То да, то нет.

— Между заданиями, что ли? — не понял я.

— Вот-вот, что ли… Как получится. Смотря по обстоятельствам…

Я еще раз попытался вызвать его на откровенность:

— Ну а что ты делаешь на свободе? В смысле, когда не занят всем этим?

— Да по-разному, командир. Когда хватает терпения, все по тюрьмам… В Кейптауне недурно. Не в тюрьме, на взморье. Иногда девушка какая-нибудь приглянется, ну сам понимаешь… Пора, однако, помолиться перед сном, ведь завтра долгий день, а если ты напортачишь, у нас все пойдет наперекосяк, и Шкиперу это не понравится.

— А ты его заместитель, — восторженно предположил я. — Такое мероприятие ведь не так-то просто провернуть.

— Ну, скажем так: невозможно влезать во все дыры и чтобы никто не подстраховывал…

— А я тоже в любую дыру влезу? — неожиданно для самого себя спросил я Антона.

— Командир, с твоим-то ростом, если хочешь знать мое скромное мнение, да с твоими бархатными ресничками, да со всеми дамами, которые вокруг тебя крутятся, ты вроде как целая компания персонажей под одной шляпой, оттого и с языками так лихо управляешься.

Закрыв за Антоном дверь, я присел на кровать. Меня охватило счастливое изнеможение. Скинув чужую одежду, я вновь очутился в горячих объятиях Ханны. Правда, не раньше, чем поднял трубку телефона, стоявшего у изголовья, и убедился в том, что он и в самом деле бутафорский.

Глава 6

В первый раз я проснулся, как от толчка, в обычный для себя ранний час и, сообразив, что на мне лишь нижнее белье, по привычке повернулся на правый бок, к спине Пенелопы. Не обнаружив таковой, решил, что жена все еще не вернулась со своих ночных бдений. Проснувшись позже, я вполне ясно осознал, что лежу в постели своего почившего в бозе белого родственника, чье суровое бородатое лицо заключено в вычурную рамку викторианской эпохи на стене над мраморным камином. Наконец, к своему удовольствию, я проснулся в третий раз, с Ханной, свернувшейся калачиком в моих объятиях, так что смог рассказать ей на ушко, вопреки предписаниям Закона о государственной тайне, что принимаю участие в секретной миссии ради торжества демократии в Конго и не позвонил ей именно по этой причине.

Лишь в это последнее пробуждение в лучах утреннего солнца я внимательно разглядел свою хорошо обставленную комнату, в которой традиции гармонично сочетались с современностью: на туалетном столике рядом со старомодной электрической пишущей машинкой лежала стопка бумаги формата А4; еще в комнате имелись комод и платяной шкаф, гладильная доска и поднос с пластмассовым электрическим чайником для утреннего чая, а также старинное кресло-качалка. В смежной со спальней ванной комнате я с радостью обнаружил полотенцесушитель, банный халат, душевую кабину, шампунь, масло для ванн, влажные салфетки для лица и прочие нужные вещи, однако все они ни в коей мере не проясняли моего местонахождения. Туалетные принадлежности от всемирно известных производителей; ни противопожарной инструкции на стене, ни формуляров для отправки грязного белья в прачечную, ни сувенирных спичек я не нашел. Не было и листочка с приветственным обращением от администратора с непонятной фамилией и неразборчивой факсимильной подписью; что уж там — в тумбочке не оказалось даже Библии Гидеонова общества хоть на каком-нибудь языке![17]

Приняв душ, я надел халат, встал у окна спальни и принялся разглядывать открывавшийся из него вид. Первое, что я увидел, была охристо-рыжая сова-сипуха, неподвижно парящая в воздухе, — лишь самые кончики перьев чуть подрагивали. Меня, конечно, обрадовало, что сова была так близко, однако на птицах ведь не бывает никаких признаков национальной принадлежности. Слева и справа высились желтовато-зеленые холмы, а впереди, прямо передо мной, виднелась вдали серебристая морская гладь, где на далеком горизонте я смог различить тень контейнеровоза, направлявшегося бог весть куда; ближе к берегу разбрелись по водному пространству небольшие рыбацкие суденышки, над которыми вились чайки, но как я ни вглядывался, распознать флаги мне не удалось. Дорог видно не было, кроме той, извилистой, которая и привела нас сюда прошлой ночью. Никаких следов нашего аэродрома — и тщетно я всматривался в даль в поисках ветроуказателя или антенны, которые выдали бы его местонахождение. По положению солнца я определил, что окно мое выходит на север, а по трепету листвы на молодых деревцах у самой воды — что ветер преимущественно западный.

Неподалеку от гостиницы возвышался поросший травой курган, на вершине которого стояла застекленная беседка в викторианском стиле, а к востоку от нее — полуразвалившаяся церквушка с погостом, где в одном углу стоял, как казалось отсюда, кельтский крест. А может, это был памятник погибшим на войне или местному вельможе.

Вновь обратив свое внимание на беседку, я с удивлением обнаружил в ней чью-то фигуру: человек этот взгромоздился на раздвижную лестницу. Секунду назад там точно никого не было — он, наверное, появился из-за колонны. На земле рядом с ним стоял черный ящик — такой же, как был у нас в самолете. Его крышка, раскрытая в мою сторону, заслоняла вид содержимого. Электрик что-то ремонтирует? Но что? И почему, интересно, в столь ранний час?

Мое любопытство возросло, когда я высмотрел чуть поодаль еще двоих, тоже за каким-то таинственным занятием: один стоял на коленях у водопроводного ввода, а второй лез вверх по телеграфному столбу, причем для этого ему явно не были нужны ни канат, ни лестница, а значит, он походя утер нос персональному тренеру Пенелопы, воображающему себя новоявленным Тарзаном. Погодите-ка… Кажется, этого парня я знаю. Он еще не долез до верха столба, а я уже понял, что это мой новый приятель из Уэльса, многоречивый Паук собственной персоной, наш снабженец и ветеран Говорильни.

У меня мгновенно родился план. Под видом утренней прогулки, до завтрака, я остановлюсь поболтать с Пауком, а потом внимательно изучу надписи на могильных камнях на погосте, чтобы определить, на каком языке говорит местное население, и понять, где же я нахожусь. Надев серые фланелевые брюки тюремного вида и твидовый пиджак, взяв в руки неудобные, жмущие мне ботинки, я на цыпочках прокрался по главному лестничному маршу ко входной двери. Однако, нажав на ручку, обнаружил, что дверь заперта — так же, как и все остальные двери и окна вокруг. Но это еще не все. В окна я разглядел парней в куртках-“алясках” — они охраняли дом по всему периметру.

Именно в этот миг, должен признаться, я вновь испытал беспокойство, связанное с профессиональными требованиями, какие накануне предъявил ко мне Макси. Несмотря на мою решимость стать одним из важных участников в предстоящем грандиозном событии, ночью тревога то и дело терзала мое подсознание. Особенно мне запомнился один сон — я глубоко под водой, воздух заканчивается, а вода заливает маску. Еще немного — и мне конец. Только пробуждение спасло меня от этого кошмара.