Сэм Борн - Избранный (в сокращении)

• Название: Избранный (в сокращении)
• Автор: Сэм Борн
• Издательство: Издательский Дом «Ридерз Дайджест»
• Жанр: Политический детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-89355-656-8

Мэгги Костелло, советник недавно избранного президента США Стивена Бейкера, счастлива работать с лидером, в которого она верит и который, как думает она и миллионы ее соотечественников-американцев, изменит мир к лучшему. И когда появился человек по имени Вик Форбс, угрожая страшными разоблачениями прошлого Бейкера, это стало для нее потрясением. Хуже того, вскоре Форбса убили. Главная задача Мэгги — выяснить правду… а еще узнать, кто за этим стоит.

Сокращенная версия от «Ридерз Дайджест»

---

— В ночь своей смерти Форбс был в стриптиз-баре. И ушел оттуда с женщиной — примерно за час до того как умер.

— Господи!

— Вдобавок дома у него не нашли отпечатков, кроме его собственных. Женщина танцевала в этом баре, но начала там работать лишь за день до смерти Форбса. Как раз когда Форбс стал мутить воду. И с тех пор ее никто не видел.

— Ладно. — Она слышала, как он жует — и думает. — Вот что. И это, пожалуй, единственная хорошая новость. Коронер сказал, что нет никаких причин изменять его вердикт: самоубийство. Похоже, есть люди, которые хотят нам помочь.

— Кто это хочет нам помочь?

— Это город демократов, Мэгги.

— Стюарт, полиция забрала все компьютеры из дома Форбса. Все, что он знал, должно быть в этих машинах. Если бы…

— Это невозможно, Мэгги. Знаешь, как это будет выглядеть? Белый дом сует свой нос в криминальное расследование. А кроме того, Зои — помнишь ее, агент секретной службы — Зои утверждает, что Форбс хранил это не в компьютере, а в Интернете.

— Да, понятно. — Мэгги вспомнила рассказ Ника о волосатом байкере.

Она слышала, что Стюарт все жует. Должно быть, уже шестой огурчик подряд.

— Мэгги, если Форбса убили, найди того, кто это сделал.

— Та женщина, с которой он ушел.

— Кто, стриптизерша? Она наверняка просто нанятый киллер. Нас интересуют те, кто ее нанял. Вот кого нам надо найти. И еще — что за дерьмо он собирался вывалить нам на головы. И это срочно.

— Я понимаю. — Лучше бы он не объяснял, какая на ней лежит ответственность. Она знает. У нее и так мозги плавятся от этого и еще от того, что она уже девятнадцать часов на ногах.

— Мэгги? — Его голос стал мягче. — Мы ведь с тобой практически жизнь отдали этому парню, да? У меня вот есть жена и все такое, но я провожу больше времени с Си-эн-эн, чем с Нэнси. И давай смотреть правде в глаза: ты тоже замужем за своей работой.

Мэгги почувствовала укол стыда. Разве Ури говорил не то же самое? И если Бейкер перестанет быть президентом, то, значит, все было зря?

Стюарт заговорил вновь:

— Мы не можем позволить себе проиграть. Он пока почти ничего не успел сделать из того, о чем мы мечтали.

Добавив своему голосу уверенности, она сказала:

— Мы не проиграем. Переживем. Как пережили все остальное. Помнишь, когда Честер…

— Сейчас все иначе, Мэгги, и мы оба это понимаем. Утром мне придется подсчитывать голоса. Смотреть, сколько наших Франклин переманил. И если он победит, я подумываю о том, чтобы посоветовать президенту уйти в отставку.

— Господи боже мой, Стюарт.

— Представь, каково будет бороться. Через какую мерзость и грязь придется пройти. Лучше уйти достойно. Но потом я думаю: а мы с тобой? Если он уйдет, что будет с нами? То есть с тобой-то все хорошо. Тебе много дано, ты умница и красавица.

Мэгги не знала что сказать. Из глаз ее катились слезы.

— А от меня что останется? Двадцать лет я был Стюарт Гольдштейн при Стивене Бейкере. Без Бейкера нет Гольдштейна. Кто еще возьмет на работу большого толстого еврея, который ест огурчики прямо из банки?

Она не могла этого вынести.

— Стюарт, не надо! Стюарт, мы…

— Так что если я буду бороться, то из эгоистических соображений. Не за него, а исключительно ради себя. А для него, может, лучше всего было бы уйти.

— Хватит, Стью. Хватит разговоров за полночь со слезами. Это у меня и в Ирландии было. — Она хотела рассмешить его, но он не засмеялся.

— Ты права. Я понимаю. Понимаю. Просто я очень устал, вот и все. Мы столько работали… — Его голос становился все тише.

У Мэгги ком стоял в горле.

— Стью, иди домой и отдохни хоть немного. А утром я тебе позвоню. И поверь, утром все покажется гораздо лучше.

— Спокойной ночи, Мэгги.

Вашингтон, округ Колумбия, четверг, 23 марта, 07 ч. 55 мин.

— Люблю запах свежих рогаликов по утрам.

Сенатор Рик Франклин и руководитель его юридической службы Синди Хьюз вышли из лифта на шестом этаже здания, которое на первый взгляд казалось типичной офисной постройкой 1970-х, функциональной и скучной. Однако это был оплот американского консерватизма, по крайней мере, с утра по четвергам.

Во время этих четверговых сессий конференц-зал заполняется активистами, лоббистами и сильными мира сего, которые все вместе составляют вашингтонское движение консерваторов.

У задней стены на столах стояли кофейники, подносы с рогаликами и баночками сливочного сыра. Если прийти на четверть часа раньше, можно нагрузить себе всего этого на тарелку и сесть на место. В противном случае доедаешь что осталось и рискуешь быть вытесненным в коридор.

Когда Франклин вошел, зал взорвался аплодисментами, переходящими в овацию. Ему аплодировали стоя. Раньше здесь не бывало ничего подобного. Попытка сместить Бейкера сразу же сделала его звездой и фактическим лидером оппозиции.

Он отмахнулся от предложений уступить ему место — скромен, не любит знаков подчеркнутого уважения — и остановился ближе к двери, всем своим видом выражая политическую установку: «Я здесь затем, чтобы слушать».

Мэтт Нюланд, активист, который и превратил эти собрания в мощную влиятельную силу, призвал всех к порядку. Франклин присмотрелся к нему повнимательнее. Классический тип деятеля, всегда остающегося за сценой; похож на студента-переростка. Пола рубашки выбилась из-под брючного ремня, очки в мутных пятнах. Тот факт, что он носит очки, сам по себе показателен: ни один политик не наденет очков. Но такие типы, которые работают с цифрами, планируют политику партии и непрестанно трудятся, воплощая ее в жизнь, такие типы могут выглядеть сколь угодно ужасно. Их все равно никто не видит. На фасаде — такие, как Франклин: со сверкающими белыми зубами, густыми волосами и красавицами-женами, а тролли остаются в тени.

Нюланд говорил вводную речь:

— …судьбоносные ночные новости, но сначала я хочу обратиться к другим пунктам повестки дня. Первое. Банковский билль. Пока голосование совсем не в нашу пользу. Ваши предложения, как можно изменить его ход?

— Мы должны его осмеять, — немедленно раздался чей-то голос. — Когда демократы говорили: «имущественный налог», он был популярен. Но мы уничтожили его популярность, как только назвали «смертельным налогом». С этим биллем мы должны проделать нечто подобное.

— Кто это? — шепотом спросил Франклин у Синди.

— Майкл Штросс. Глава Ассоциации американских банкиров. Лоббирует интересы финансового сектора.

Нюланд попросил придумать еще названия для банковского билля. Какая-то женщина в первых рядах предложила «налог против достатка». Нюланд кивнул, но без энтузиазма.

— Давайте вспомним его суть. Согласно этому биллю, бонусы не выплачиваются, пока банк не расплатится с федеральным правительством до последнего цента. На что могут уйти десятилетия. Это будет самое серьезное ограничение благосостояния и личной свободы со времен Леонида Брежнева.

— Может, так и назовем: брежневский билль? — предложила женщина.

— Ну да, особенно понятно это будет молодежи, — пробормотал Нюланд, а в полный голос сказал: — Вернемся к текущему моменту. Республиканцы на Капитолийском холме выступили с замечательной инициативой объявить импичмент президенту по поводу его иранских связей.

Снова все зааплодировали Франклину, и он принял эти аплодисменты, на секунду наклонив голову. Скромненько.

— Понятно, что это будет зависеть от того, сколько демократов проголосуют с нами. Надо привлечь на свою сторону общественное мнение. Я полагаю, что публику меньше интересуют технические подробности иранских дотаций, чем дело Форбса. Именно эпизод с Форбсом будет формировать настроения в обществе. Как вы думаете, что следует предпринять в связи с этим?

Заговорил мужчина, представившийся продюсером одной из знаменитых на всю страну радиопрограмм.

— На этой индейке еще много мяса, — начал он. По произношению Франклин решил, что он из Алабамы. — Что за бомбу хотел взорвать Форбс? Могу с уверенностью сказать, народ очень это интересует.

В задних рядах поднялась с места женщина. Франклин узнал ее: бывший прокурор, теперь телекомментатор.

— Мы здесь не слишком политкорректны, чтобы поговорить о других аспектах дела Форбса?

— О других? — улыбнулся Нюланд, очень довольный.

— Да, Мэтью. Об очень своевременной смерти Форбса.

Нюланд обвел глазами зал.

— Хотим ли мы это обсуждать?

— Тут есть некоторый риск, — сказал радиопродюсер.

— Дело не только в этом. — Все головы повернулись к первому помощнику конгрессмена Райса от штата Луизиана. — В докладе коронера смерть Форбса будет классифицирована как самоубийство. Перед тем как ехать сюда, я разговаривал по телефону с Управлением полиции Нового Орлеана. Сегодня они намерены официально объявить, что расследование закончено.