Сергей Симонов - Цвет сверхдержавы – красный. Дилогия

• Название: Цвет сверхдержавы – красный. Дилогия
• Автор: Сергей Симонов
• Жанр: Альтернативная история

Альтернативная история… Попытаемся представить, что будет, если подробная информация о будущем попадёт к самому непредсказуемому лидеру ХХ века? Как могла бы повернуться история СССР после Великой Отечественной войны, будь у тогдашнего руководства страны возможность "заглянуть за горизонт"? Как могли бы развиваться экономика, сельское хозяйство, промышленность, и оборона страны?

---

   Хрущёв на каждом совещании уделял массу внимания вопросам безопасности на строящихся атомных лодках, вникая в мельчайшие технические подробности. Вплоть до личного изучения схемы открытия / закрытия кранов при пользовании гальюном. (Не такая простая процедура, как кажется сухопутному человеку)

   Келдыш принёс Курчатову свёрток недавно освоенного промышленностью пузырчатого упаковочного полиэтилена и научил каждый день по несколько минут давить пальцами пузырьки, сказал, что это успокаивает нервы. Кузнецов попробовал сам – оказалось, действительно успокаивает.

   И чем дольше он присматривался, тем больше убеждался, что существует что-то общее между ними. Словно этих людей связывало некое тайное знание, лежащее на них тяжким грузом. Они изо всех сил тянули страну за уши вперёд, в будущее.

   Совещание Научно-Технического Совета СССР, посвящённое подводным лодкам с баллистическими ракетами, сильно затянулось. Многие из присутствующих уже нестерпимо хотели покурить, а то и пробежаться в конец коридора. Хрущёв, не переносивший табачного дыма, на совещаниях курить не разрешал. Чувствуя, что люди устали, Никита Сергеевич предложил прерваться минут на 10-15.

   Гремя стульями, все с облегчением встали. Зал заседаний Президиума ЦК, где Хрущёв обычно собирал НТС, ненадолго опустел. И адмирал решился:

   – Товарищ Первый секретарь, прошу разрешения задать вопрос.

   – Да что вы так официально, Николай Герасимович, спрашивайте, конечно, – Хрущёв устало потёр виски и взглянул снизу вверх на стоящего перед ним военно-морского министра.

   – Никита Сергеич, думаю, если бы я знал всю правду, моя работа как министра и руководителя военно-морского ведомства была бы более эффективной, – как обычно, прямо и без обиняков сказал Кузнецов.

   – Вы о чём, Николай Герасимович? – спросил Хрущёв.

   Кузнецов быстро и сбивчиво поделился с ним своими впечатлениями.

   – Такое ощущение, что многие вокруг что-то недоговаривают, – пояснил он. – Что-то ключевое, без чего я не могу уловить суть. Вот, например, эта история с парогенераторами. Откуда вы в 1954-м году знали, что нержавеющая сталь в тех условиях будет трескаться? Ведь ни одного опыта не было проведено? А эта история с системами аварийной проливки реактора? Вы настояли, чтобы до загрузки активной зоны реактора системы испытывались реальной проливкой. Почему? А это веретённое масло в гидросистеме – сколько раз вы про него поминали на совещаниях? Вот я и говорю – расскажите мне ВСЮ правду! Мне будет проще делать свою работу, ведь не для себя же стараюсь!

   Хрущёв поднял голову и внимательно посмотрел на адмирала, рассматривая его так, словно видел впервые.

   – Задержитесь после совещания, – ответил, наконец, Никита Сергеевич, и, нажав кнопку селектора, сказал Шуйскому: – Григорий Трофимыч, Серова вызови ко мне... к 17.00.

   Кузнецов едва дождался окончания затянувшейся встречи. Первый секретарь отпустил всех, адмирал задержался. Щёлкнул селектор, голос Шуйского доложил:

   – Прибыл товарищ Серов.

   – Пусть зайдёт.

   Дверь открылась, вошёл председатель КГБ.

   – Садись, Иван Александрович, – Хрущёв указал ему на стул напротив адмирала. – У нас тут ситуация как с Устиновым. Товарищ адмирал вывел проклятых масонов на чистую воду.

   – Простите... каких масонов?? – Кузнецов изумлённо посмотрел на Первого секретаря.

   – Что скажешь о товарище адмирале, Иван Александрович? Как считаешь, умеет он хранить «Тайну»? Уж очень прямой у него характер... – продолжал Хрущёв.

   – Товарищ Первый секретарь, у меня допуск к документам «Особой важности»...

   – Да, да, знаю, конечно, – покивал Никита Сергеевич. – Но тут случай куда серьёзнее, чем любые документы «Особой важности». Так как, Иван Александрович?

   – Думаю, товарищу Кузнецову можно доверить информацию технического характера, – строго ответил Серов.

   – Ну, ты же понимаешь, что по её характеру и количеству он всё равно обо всём догадается, и начнёт задавать вопросы, как Королёв в своё время.

   – То есть, красный уровень? – прямо спросил Серов.

   – Красный.

   Ничего не понимающий Кузнецов переводил взгляд с одного на другого. Серов молча расстегнул портфель и достал бланк подписки о неразглашении. Но бланк был ярко-красного цвета, с крупным грифом «ТАЙНА». Военно-морской министр, адмирал флота Советского Союза никогда ещё не видел ни подобного грифа, ни такого бланка.

   – Что это? Ещё один уровень секретности?

   – Так точно. Разглашение карается смертью. Без суда и следствия, – на лице Серова не было ни тени улыбки. – Сам пристрелю, лично.

   Кузнецов слегка побледнел, но ответил твёрдо:

   – Вы, товарищ Серов, меня не пугайте. Я пуганый. Не боюсь.

   Он внимательно изучил бланк. Стандартная подписка о неразглашении, с предупреждением об ответственности. Кузнецов взял ручку и расписался. Поставил дату.

   Хрущёв щёлкнул ключом, открыл встроенный в тумбу стола сейф, и достал оттуда что-то плоское, чёрную пластину примерно 19х11 сантиметров. Нажал на уголок возле торца.

   – 13 октября 1960 года лодка К-8 проекта 627 вышла в море для отработки мероприятий по подготовке похода на Северный полюс, – монотонным голосом начал Первый секретарь ЦК. – Из-за свища в трубопроводе первого контура упало давление в реакторе левого борта, с заражением пятого отсека и последующим распространением радиации по всему кораблю. Пока устраняли течь в первом контуре, разорвало парогенераторы второго контура, с большим выделением пара и гелия из компенсаторов объёма первого контура. Температура в реакторе начала неконтролируемо расти, возникла угроза теплового взрыва реактора. Штатная система проливки реактора не сработала, – Никита Сергеевич вдруг повысил голос, – потому что какой-то баран забыл удалить из неё временную заглушку, поставленную на заводе. Облучился весь экипаж, пришлось вырезать реакторный отсек и заменить его новым.

   – 3 июля 1961 года на лодке К-19 проекта 658 произошла аналогичная авария, – продолжал Хрущёв. – При первом физическом пуске реакторов в их первые контуры по ошибке подали воду под давлением, вдвое превышающим расчётное. Аварию решили замолчать, проверку реакторов не проводили. В результате возникла микрокристаллическая течь в первом контуре. Во время похода, в 70 милях от острова Ян-Майен первый контур потёк. Штатная система аварийной проливки не сработала. Вентиляция была сделана общесудовая, по ней радиоактивные аэрозоли распространились во всему кораблю. Погибли от лучевой болезни 8 человек, остальной экипаж был облучён дозами радиации, во много раз превышающими допустимые. На лодке вырезали и заменили реакторный отсек.

   Кузнецов сидел, как поражённый громом. То, что рассказывал Хрущёв, не укладывалось в сознании. Какой проект 658? Его же отменили? Какая общесудовая вентиляция, ведь с самого начала решили делать отдельные системы – для безопасности? И даты... 1960-й, 1961-й, но с точными указаниями дня и месяца... Как?

   – 8 сентября 1967 года на лодке К-3 в Норвежском море потекла гидравлическая система в первом отсеке. Люк во второй отсек был открыт, возможно, кто-то переходил из одного отсека в другой. Под большим давлением оба отсека заполнились туманом распылённого веретённого масла, – продолжал Никита Сергеевич. – При соприкосновении с пластинами регенерации воздуха, сделанными из щелочных металлов, облако распылённого масла взорвалось. Командир успел задраить люк в третий отсек, но общая система вентиляции разнесла угарный газ по всей лодке. Погибло 39 человек.

   – Товарищ Первый секретарь... Никита Сергеич... Откуда это? Как? Как вы узнали? – Ошарашенный адмирал не верил своим ушам.

   – Вот, – Хрущёв положил перед ним плоский предмет, который держал в руках. На верхней грани у него было стекло с яркой картинкой и какими-то значками.

   – Что это?

   – Это ЭВМ. Носитель информации. В октябре 1953-го года мы получили посылку, информацию, которая изменила всё.

   – ЭВМ? Посылку? Откуда? – Кузнецов ошалело разглядывал лежащий перед ним прибор.

   Он несколько раз видел ЭВМ – огромные ряды шкафов с лампочками, занимающие целые залы. И вдруг ему показывают какую-то плоскую хрень с картинкой под стеклом...

   – Пальцем нажмите на значок с надписью «Энциклопедия», – сказал Никита Сергеевич.

   Кузнецов нажал. Экран почернел, появилась горизонтальная полоска и кнопки с буквами, почти как на клавиатуре пишущей машинки. Хрущёв взял эту невероятную ЭВМ, что-то понажимал, положил перед адмиралом.

   – Кузнецов Николай Герасимович, адмирал флота... годы службы 1919 – 1956?? Сейчас же уже 57-й! Дата смерти... 6 декабря 1974 года??? Какого чёрта?! Что это? Откуда?