Сергей Симонов - Цвет сверхдержавы – красный. Дилогия

• Название: Цвет сверхдержавы – красный. Дилогия
• Автор: Сергей Симонов
• Жанр: Альтернативная история

Альтернативная история… Попытаемся представить, что будет, если подробная информация о будущем попадёт к самому непредсказуемому лидеру ХХ века? Как могла бы повернуться история СССР после Великой Отечественной войны, будь у тогдашнего руководства страны возможность "заглянуть за горизонт"? Как могли бы развиваться экономика, сельское хозяйство, промышленность, и оборона страны?

---

   – Не могу знать! – ответил Неделин.

   – То-то... И я не могу. Но что-то простая арифметика мне подсказывает, что на данном этапе безопасность страны скорее обеспечит истребительная авиация и зенитные ракеты, которые, кстати, уже испытываются, – сказал Хрущёв. – Потому строим ещё один старт в Плесецке, один в Индии на этом острове, блин, как его, никак не могу запомнить...

   – Шрихарикота, – подсказал Келдыш, заглянув в свои бумаги.

   – Во, точно. И ещё один, может быть, на Дальнем Востоке, но это сильно попозже, – заключил Хрущёв. – В общем, что я вам хочу сказать. Р-7, как я уже говорил неоднократно, ракета ни разу не боевая. Это – космическая ракета-носитель, и рассматривать её надо, в первую очередь, в этом качестве. Конечно, если возникнет угрожающая международная ситуация, её можно использовать в качестве боевой ракеты. Но, это уже будет жест отчаяния с нашей стороны. Если только... – Хрущёв вдруг задумался, глядя на Королёва.

   – Сергей Палыч, а вы мне третью ступень для «семёрки» показывали в прошлом году? – спросил он. – Она готова?

   – Она ещё не испытывалась в полёте, Никита Сергеич, – ответил Королёв. – Только на стенде.

   – А если поставить на «семёрку» третью ступень, и на неё сверху – термоядерную бомбу?

   – Так в этом случае бомба выйдет на орбиту, Никита Сергеич, – ответил Королёв.

   – Вот именно. И получится у нас с вами глобальная ракета, которая наносит удар в течение, скажем, часа после получения приказа. А не через пять суток, и даже не через двенадцать часов. В угрожаемый период можно вывести на орбиту две-три таких боеголовки заранее.

   – А если кризис будет преодолён мирным путём, куда потом эту бомбу девать? – поинтересовался Жуков. – Кроме того, атомной бомбе особые условия хранения нужны, температурный режим, а в космосе их обеспечить не так то просто.

   – Можно перевести её на вытянутую эллиптическую орбиту и взорвать в апогее, – предложил Келдыш. – Желательно – над восточным полушарием, когда у нас день. Тогда в Штатах будет ночь, меньше шансов, что они что-то заметят, тем более – с полушария, обращенного в другую сторону. Но тут есть сложность. Спутник ведь далеко не на каждом витке проходит на территорией Штатов.

   Он покопался в своей папке и показал Хрущёву картинку с проекцией орбиты спутника на поверхность Земли, выглядящую как набор параллельных синусоид.

   – Видите? Из-за вращения Земли проекция орбиты постоянно смещается. Поставленную вами задачу логичнее решать другим способом – запускать Р-7 таким образом, чтобы боевая часть выходила на цель с неожиданного направления, – продолжил Келдыш. – Например, с юга. То есть, виток будет один, и неполный. Зато теоретически такая ракета может поразить цель в любой точке планеты. А если боевых блоков на ней будет несколько, притом, оснащённых собственными небольшими двигателями для манёвра и схода с орбиты, то одним запуском можно накрывать сразу несколько целей. Но пока это всё – чистая теория.

   – Вот именно, нам бы пока научиться сводить спускаемый аппарат с орбиты так, чтобы он садился в заданном районе, – проворчал Королёв.

   – А что атомщики скажут? – спросил Хрущёв. – Юлий Борисович, Кирилл Иваныч, чем порадуете?

   Академики Харитон и Щёлкин переглянулись, затем Юлий Борисович сказал:

   – Нам удалось несколько уменьшить массу термоядерных зарядов. Сейчас уже можно достаточно уверенно сказать, что мы укладываемся в 1100-1300 кг при мощности в одну мегатонну. С ростом мощности этот показатель улучшается.

   (Для ракеты Р-12 были примерно в это время созданы головные части массой 1100 и 1600 кг, мощностью в 1Мт и 2,3 Мт соответственно)

   – Через год-два, полагаю, нам удастся сделать боевой блок мощностью около 3-х мегатонн и массой примерно полторы тонны.

   Харитон взглянул на Щёлкина, передавая ему слово.

   – Мы провели на Новой Земле завершающее испытание маломощного тактического заряда, – сказал Кирилл Иванович. – Работа проводилась в рамках создания атомного заряда для артиллерии резерва Главного командования, и для артиллерии флота. Первые снаряды на флот поступили в ещё в ноябре прошлого года, сейчас мы закончили устранять отдельные мелкие недочёты.

   – А, это атомных снаряды для флота! Мне докладывали, – Хрущёв заинтересованно повернулся к академику. – Какую мощность получили, кстати?

   – От пяти до десяти килотонн. Можно сделать и меньше, вплоть до килотонны, при этом, правда, увеличивается количество непрореагировавшего плутония, соответственно, происходит заражение местности. Можно сделать и побольше. Задача-то ставилась как раз чтобы поменьше, и в минимальных габаритах заряда.

   – Сколько-сколько? – перебил академика маршал Неделин.

   – От пяти до десяти, – повторил Щёлкин.

   – Ничего себе! А сколько весила ваша штучка? – Неделин не на шутку заинтересовался.

   – Сам заряд без корпуса весил килограммов пятьдесят при диаметре около 300 миллиметров. То есть, мы его упаковали в стандартный 12-дюймовый калибр наших линкоров и железнодорожной артиллерии особой мощности.

   – Ёшкин кот! А помощнее заряд сделать нельзя? Хотя бы килотонн на двадцать, а лучше бы – на пятьдесят? Мы бы его на Р-5-2 поставили, – сказал Неделин. – Это же, считай, решение наших проблем! До Америки достанем!

   – Ты ещё горохом в Америку кидаться начни, – ехидно подколол Неделина Жуков. – Хрена ли толку с этих двадцати килотонн? Вот, я понимаю, мегатонна. Хрясь – и в дамках. Был Нью-Йорк – и нету.

   – Узко мыслишь, Георгий, – Хрущёв достал из ящика стола карту Соединённых Штатов и развернул на столе. – Смотри. Вот тут, на восточном побережье, от Бостона до Вашингтона практически сплошной город. А теперь прикинь. Р-7 у нас пять тонн закидывает на восемь тысяч километров? А если она туда полсотни штук такого «гороха» по 10-15 килотонн привезёт? И высыплет?

   – Бл..., … – внезапно осипшим голосом произнёс Жуков. – Это ж... баллистический самосвал получается... (1957 год, разделяющиеся головные части ещё даже в проекте не существуют)

   – Вот-вот! Кирилл Иваныч, фактически, сейчас своим «горохом» обеспечил нам если не ядерный паритет с Америкой, то возможность в скором времени этого паритета достичь.

   – Полсотни штук не получится, Никита Сергеич, – урезонил Хрущёва Щёлкин. – Надо же ещё теплозащиту головной части обеспечить. Я бы рассчитывал на массу 200-250 кг при габаритах 1,5 метра в длину и 500 миллиметров в диаметре. Ну, и для Р-7, соответственно, штук двадцать таких головных частей, плюс удерживающая конструкция и система разведения боевых блоков. А мощность... ну, да, поставим дополнительно внутренний бустер, с его помощью можно довести количество прореагировавшего плутония примерно до 20% и мощность, соответственно, килотонн до 40-50.

   – Фактически, – поразмыслив, сказал Хрущёв, – надо анализировать площадь городской застройки в США и, исходя из характера целей, планировать, какими головными частями куда наносить удар. И делать несколько вариантов, на случай, если часть наших ядерных сил будет уже небоеспособна в результате удара противника. Георгий, поручи Генеральному штабу проработать вопрос.

   – Есть! – ответил Жуков.

   – Осталось придумать, как оповестить об этом Эйзенхауэра, – криво усмехнулся Келдыш. – Может, открытку пошлём? Они и в спутник-то не сразу поверили.

   – М-дя... Насчёт этого подумать надо, – согласился Хрущёв. – Кирилл Иваныч, мы вас перебили, простите. Продолжайте, пожалуйста.

   – Так вот, – продолжил Щёлкин, – Кстати, мы закрепили в паре десятков метров над зарядом толстую стальную плиту, обмазанную графитовой смазкой. Ещё две плиты закрепили по сторонам на массивных бетонных упорах.

   – И что стало с плитами? – поинтересовался Хрущёв.

   – Верхняя улетела, – развёл руками академик Щёлкин. – Где она сейчас – мы сказать затрудняемся. По результатам анализа скоростной киносъёмки она получила скорость в районе 60-70 километров в секунду. Так что либо она сгорела от трения об атмосферу, либо её остатки сейчас покидают Солнечную систему. Вообще-то плита была толстая, могла и не сгореть.

   – Две плиты, что были закреплены на упорах, вместе с упорами сдуло в море. Остров, всё-таки... Хорошо ещё, что недалеко от берега. Водолазы их нашли и сумели осмотреть. Графит испарился, поверхность плиты в центре получила относительно небольшие повреждения, за счёт абляции графита, а вот края плит пострадали более серьёзно, и что хуже – неравномерно. Возможно, если поиграть формой плиты и расстоянием от плиты до эпицентра, можно этот эффект эрозии краёв свести к минимуму. Соответственно, при взрыве в вакууме такая сильная эрозия тоже маловероятна, поскольку там не будет такой сильной ударной волны. Это всё считать надо, – пояснил Щёлкин.