Грег Кайзер - Полночная чума

• Название: Полночная чума
• Автор: Грег Кайзер
• Издательство: Вече
• Жанр: Триллер
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-9533-5838-5

Июнь 1944 года. До высадки союзников в Нормандии остаются считаные дни. Результат этой военной операции и исход Второй мировой зависит от того, удастся ли американскому врачу-эпидемиологу Фрэнку Бринку вовремя выполнить задание британской разведки: найти и уничтожить в оккупированной Франции секретную лабораторию немцев, где разрабатываются способы бомбардировки Англии снарядами, начиненными бациллами чумы. Вместе с французской девушкой, связанной с движением Сопротивления, Бринк отправляется в смертельно опасное путешествие, чтобы спасти Европу от нависшей угрозы…

---

— Tuez-le![39] — прошипела по-французски Бринку в левое ухо Аликс, обдав его горячим дыханием, в котором, как ему показалось, ощущался запах болезни.

Бринк снова навел на немца пистолет. Он сделает то, о чем она его просит, прикончит этого мерзавца на месте. Даже если в результате мир лишится антибиотика.

— Доктор… — обратился к нему Уикенс. Их игра продолжалась. Стоило Бринку шевельнуть автоматом, как Уикенс наставлял на него дуло «веблея».

— Вы лучше подумайте, что будет, когда они его не получат, — произнес Волленштейн. Он тоже видел автомат и для выразительности тряхнул черным чемоданчиком.

— Убейте меня, и на вашей совести останутся тысячи погибших, — добавил он.

— На вашей, а не на моей, — возразил Бринк и жестом указал на саквояж. Где-то вдали заговорили автоматы. Их рокот становился все ближе и ближе, затем послышались голоса. Громкие и отчетливые, они доносились из гущи деревьев и кустарника вдоль стены, где-то рядом с горящим самолетом.

— Я хочу знать, что стало с мамой, — сказала Аликс из-за его плеча. — Пусть он скажет мне, вылечило ее лекарство или нет.

Впервые за несколько часов ее голос прозвучал холодно и резко.

— Was ist mit denen passiert, denen du die Medikamente in der Kirche gegeben hast?[40] — спросил Бринк у Волленштейна.

— Всех, кто был в полицейском участке, нет в живых. Английские бомбы сравняли его с землей, — ответил тот по-немецки, после чего покачал головой и пожал плечами. — Мертвы, все до единого. Alle tot.

Аликс отошла назад.

Пристрели его, сказал Бринк самому себе. Второй шанс, вот как это называл Чайлдесс. И даже если он имел в виду нечто другое, как разница? Стреляй, потому что самолет улетел, потому что Кирн бормотал о том, как он мерз под Москвой, потому что Аликс унесет в могилу чума, как, впрочем, и его самого.

— Вы вор. Вот кто вы такой, — произнес Волленштейн и в очередной раз тряхнул чемоданчиком. — Вы явились сюда затем, чтобы украсть у меня плоды моего труда, хотя не имеете на это никакого права.

Pasteurella pestis найдет себе в Англии тысячи жертв, если не десятки тысяч, и без полученного Волленштейном антибиотика все эти люди будут обречены. Разумеется, Чайлдесс нанесет ответный удар спорами сибирской язвы, сея новую смерть. Даже если он этого не сделает, сколько еще людей унесут в могилу туберкулез, чума или другие инфекционные заболевания, прежде чем Фрэнк Бринк наконец получит свой антибиотик, не уступающий по эффективности тому, что сейчас находится в чемоданчике Волленштейна?

А если не получит? Ни он сам, ни кто-то другой? Как тогда быть?

— Отдайте мне ваш чемоданчик, — приказал он немцу, нацелив на него автомат.

— Доктор, опустите свою чертову пушку, — в свою очередь приказал ему Уикенс.

Бринк уже приготовился нажать на спусковой крючок. Пусть этот мерзавец катится ко всем чертям за то, что натворил.

— Я единственный, кто может помочь этим людям, — четко произнес Волленштейн.

Бринк погладил пальцем спусковой крючок.

— Сеять зло, как и они, — сказал тогда Чайлдесс. Нет, это не о нем. Как он ни старался сеять зло, это плохо у него получалось.

— Доктор, опустите автомат!

Выбор за него сделали мертвые лица в кузове грузовика во дворе чичестерской больницы и живые под сводами церкви. Имелся лишь единственный способ не допустить того, чтобы к ним прибавились новые: это сохранить Волленштейну жизнь. Черт.

— Забирайте его, — бросил он Уикенсу и опустил ствол. Но не успел он это сделать, как из-за его плеча вновь появилась Аликс.

— Я знаю, что значит это слово, tot, — заявила она. — Оно означает «мертвый».

Внезапно в руках у нее возник пистолет.

— Аликс, не смей! — выкрикнул Уикенс, но пистолет уже выплюнул дым и свинец. Грохот был оглушительный, как будто по металлическому листу проехал камнепад. Первые пули попали в чемоданчик, затем в его хозяина, и Волленштейн повалился на землю, словно боксер в нокдауне.

— С дьяволами не ведут разговоров, — тихо сказала Аликс. — От разговоров никогда не бывает толка.

Бринк опустился на колени рядом с Волленштейном. Впрочем, он не стал расстегивать на нем пальто, чтобы взглянуть на раны. Вместо этого он начал возиться с замками черного чемоданчика и, как только тот распахнулся, тотчас же запустил туда руки. Его пальцы ощутили холодное прикосновение стекла. Он осторожно ощупал содержимое. Отодвинул в сторону влажный картон папок, толстый набрякший от воды блокнот, острые, как бритва, осколки флаконов, в надежде обнаружить хотя бы один целый. По идее он должен был оказывать раненому помощь, а не рыться в его вещах. Каждое мгновение, пока его пальцы исследовали внутренности чемоданчика, отдаляло надежду на спасение Волленштейна. Но Бринка это не остановило. Нужно срочно сделать укол Аликс, теперь это самое главное.

Он вытащил шприц, затем карандаш, потому что на ощупь тот тоже был как шприц, и положил их на траву рядом с коленом. Рука тем временем вновь скользнула во внутренности чемоданчика — точно так же, как когда-то в рюкзак в Дакаре. Пальцы методично исследовали содержимое саквояжа, но все, что могли нащупать, это битое стекло. От нервного напряжения свело живот. Осознание того, что внутри ни единого целого флакона, отзывалось в душе мучительной болью, а значит, Аликс умрет от легочной чумы, а вслед за ней, возможно, и он сам. Он уже совсем отчаялся, когда пальцы его нащупали целый флакон. Бринк вытащил его наружу и поднеся к лунному свету, даже на всякий случай встряхнул, чтобы убедиться, что он не пуст.

— Он все еще жив, — подал голос Уикенс, стоявший рядом с головой Волленштейна. Бринку также были слышны булькающие звуки, доносившиеся из груди эсэсовца.

— Эй, залатай его. Если не сумел спасти Сэма, то спаси хотя бы этого! Или хотя бы помоги мне, — потребовал англичанин.

Бринк ощупал каждый квадратный дюйм чемоданчика, но больше так ничего и не нашел.

— Это куда важнее, — ответил он, захлопывая чемоданчик. Единственный целый флакон, шприц и карандаш он положил в карман пальто.

— Сдался тебе этот чемодан! Сделай хоть что-нибудь! — разозлился Уикенс.

Бринк расстегнул на Волленштейне пальто и развел в сторону полы. Короткая очередь, выпущенная Аликс, всадила в немца три пули. Одна попала справа в нижнюю часть живота, вторая прошла выше, задев правое легкое, третья… Третья была хуже всех остальных. Бринк резким движением расстегнул на Волленштейне мундир, отрывая пуговицы, расстегнул рубашку и разорвал тонкий хлопок нижнего белья.

Из отверстия чуть левее грудины, над левым соском кровь вытекала густым потоком. Эта пуля явно что-то задела, какой-то крупный сосуд, потому что кровотечение было невозможно остановить. Осколки стекла из чемоданчика, обрывки кожи, даже кусочки бумаги — все это вслед за пулей проникло под одежду и прилипло к коже.

— Надеюсь, он выживет, — произнес Уикенс, хотя слова эти скорее прозвучали как вопрос.

Нет, не выживет. И чтобы понять это, не нужно даже быть врачом. Волленштейну оставалось в лучшем случае несколько минут. Бринк как можно ниже наклонился над раненым, так, чтобы Волленштейн ощутил на лице его дыхание.

— Посмотри на меня, — сказал он Волленштейну. Глаза эсэсовца были открыты, хотя и смотрели незряче куда-то в пространство. — Это все? — спросил Бринк и, взяв Волленштейна одной рукой за подбородок, развернул его лицом к себе, а второй поводил у него перед носом флаконом с антибиотиком. — Посмотри на меня. Это все?

Где-то поблизости послышался треск автоматной очереди, и Бринк поежился. Короткая очередь. Тишина. Затем снова очередь.

Бринк наклонился еще ниже. Теперь его ухо почти касалось губ умирающего. Сначала ему было слышно лишь медленное дыхание, но затем, облизав сухие губы, Волленштейн просипел:

— Вам придется поделиться.

— Быстрее заводите, кому говорят! — крикнул Уикенс по-немецки, обращаясь к кому-то невидимому.

Бринк был готов поклясться, что губы умирающего эсэсовца растянулись в улыбке.

— Да сделайте же хоть что-нибудь! — вновь сорвался на крик Уикенс, а в следующий миг позади них вновь залаял автомат. Это же Аликс! Это она ведет огонь по невидимому врагу.

Волленштейн протянул руку, темную и влажную, и, вцепившись Бринку в руку — ту самую, в которой он держал флакон, — из последних сил сжал. Впрочем, Бринку не составило большого труда разжать его пальцы и оттолкнуть руку.

— Вы могли бы войти в историю, — шепнул он Волленштейну. — Как Пастер.

В лунном свете один глаз умирающего казался темнее, чем второй, но оба были широко раскрыты.

— Помоги же ему! — крикнул Уикенс. — Помоги, ведь ты же врач, черт тебя побери!

— Да, я врач, — спокойно отозвался Бринк. Однако при всем своем желании он был не в состоянии спасти жизнь этому мерзавцу.