Ладислав Баллек - Помощник. Книга о Паланке

• Название: Помощник. Книга о Паланке
• Автор: Ладислав Баллек
• Издательство: Центр книги Рудомино
• Жанр: Современная проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-905626-93-7

События книги происходят в маленьком городке Паланк в южной Словакии, который приходит в себя после ужасов Второй мировой войны. В Паланке начинает бурлить жизнь, исполненная силы, вкусов, красок и страсти. В такую атмосферу попадает мясник из северной Словакии Штефан Речан, который приезжает в город с женой и дочерью в надежде начать новую жизнь. Сначала Паланк кажется ему землей обетованной, однако вскоре этот честный и скромный человек с прочными моральными принципами осознает, что это место не для него…

---

Речан ничего не ответил.

Она. Чего молчишь?

Он все еще не мог ей ответить и только повертел головой, ища глазами табак.

Она. Язык проглотил, что ли?

Речан. Такого он больше не сделает…

Она. Чего это — такого?

Он. Никогда больше не поедет… Никуда.

Она (хладнокровно). Никогда? О чем это ты?

Он. Без моего приказа больше вы оба шагу не сделаете, иначе я его выгоню взашей.

Она (с отвращением). Не сходи с ума.

Он. Я не схожу с ума, а говорю вам: хватит!

Она (подбоченившись). А я тебе говорю, что ты спятил с ума, вот так!

Он. Как раз наоборот, у меня в голове прояснилось, и я говорю — хватит!

Она. Нет, милок, еще как поедет, и ты ему не помешаешь, сколько ни пыжься. А если станешь супротивничать, я тебя живо скручу… глазом моргнуть не успеешь.

Он. А я говорю — не поедет, я не позволю посадить себя в каталажку.

Она (с холодным спокойствием). Поедет.

Он. Нет, мне здесь жандармы не нужны, мы будем торговать честно. Вот так будет.

Она (с издевкой). Ишь, напустил в штаны!

Он. Нет, просто с нынешнего дня у меня вот тут (показал себе на лоб) прояснилось… так что, милка моя, все мне ясно!

Она (с ехидным смехом). Там?! Да там у тебя пусто. У тебя сроду была пустая башка, зато в штанах полно, там у тебя — о-го-го — порядочно наложено! И… слушай, не болтай вздора, не зли меня! Может, ты, грешным делом, сам собрался в участок донести на себя? Это было бы на тебя похоже, ведь ты и в Восстание первый голову потерял.

Он. Чего ты несешь?..

Она. Несу? Разве все было не так? Неужели же ты считаешь, что я тебе уступлю?

Он. Я не хотел этого…

Она. Никогда ты ничего не хотел. Если бы мы и здесь жили по-твоему, сидели бы с голой вот этой… (Она хлопнула себя по крепкой заднице.) Ведь ты, раб божий, ни о чем на свете не печешься. Поверь, торговля не для тебя, тебе бы надо коров пасти, тебе ведь все в тягость. Ни о чем-то ты не позаботишься, семья тебе ни к чему, пусть прозябает, за собой ты не следишь, ходишь, как последний кучер, торговлей за тебя кто-то другой занимается, за дочерью ты не смотришь, ну она и плюет на тебя… с высокой колокольни! Меня-то хоть не доводи, ведь если бы мы рассчитывали на тебя, уже давно сидели бы на бобах. Скажи ты мне, божий человек, почему ты всем обуза? Зачем только земля тебя носит! А?! И он еще смеет морочить мне голову!

Он (после минутного молчания). Эва, я вижу, ты человек конченый. Ты что думаешь, власти ничего не видят и жандармы из-за угла мешком ушибленные? Ты думаешь, все это игра?

Она (с криком). Чего болтаешь! Кто здесь говорит об игре! Это я говорю об игре? Я говорю тебе, старый осел, о том, что ты умеешь только визжать, а чтобы пальцем пошевелить — это нет… Тебе невдомек, что нам надо что-то скопить, воспользоваться моментом… Ведь этому времени скоро придет конец, всего будет вдоволь, поэтому надо стараться заработать побольше, потому что долго так не поскачешь!

Он. Тебе легко кричать, у тебя в голове шелуха всякая да барство… И говоришь ты так потому, что тебя еще никто никогда не брал в оборот, никто тебе не наделал колбасы на пояснице, с жандармами ты в лучшем случае здоровалась, чего же тебе не кричать? А то, что несешь ты, моя милая, говорят только те, кто не видит дальше собственного носа.

Она (воздев руки над головой, истерично). И-и-и-и! Так это я, что ли, не вижу дальше собственного носа?! Это ты осмеливаешься сказать мне? Мне? Хозяйке, без которой у тебя бы здесь черт ногу сломал? Да у тебя обе руки левые. Помощник… (она задохнулась) должен вести всю торговлю, потому что у хозяина дурья башка, жена должна вести дом и все дела, которые полагается делать мужчине… я, я должна заботиться, чтобы у нас что-то было, чтобы мы были не хуже других… А он? Пальцем не пошевелит, мешается у всех под ногами, чепуху несет, всегда первым наложит в штаны, я прямо скажу, обосрется. Ох! Вот уж дурак так дурак! Глупый, никчемный, ленивый, никудышный! Ты нас только позоришь, ты, неотесанная дубина, с тобой на улицу нельзя выйти, со стыда провалишься, всю округу насмешишь… Господи боже мой! Сколько же мне приходится мук принимать, чтобы нас считали здесь уважаемыми людьми, чтобы не думали, будто ходят в лавку к последним голодранцам, что хоть и есть у нас кое-что, но люди мы неотесанные, отсталые, обалдуи, недотепы, чтобы Волент у нас работал и не ушел к кому-то другому, чтобы не обворовывал нас… и этот еще смеет мне говорить, что я не вижу дальше собственного носа! Слыханное ли дело! И это мне говорит болван, тупее которого нет во всем Паланке! Нет, он меня уморит! Заткнись, постылый, не суйся в дела, раз ты из-за угла мешком прибитый! Я одна со всем управлюсь, одна, вот этой левой рукой… (она, конечно, показала ему ее)… за один день сделаю больше, чем ты за всю свою жизнь, а правую еще в задницу себе засуну! Мать твою, он еще будет здесь рот разевать! Недотепа никчемушный! Сколько я, бывало, ворочалась в кровати, до утра, бывало, глаз не сомкну… а ты никогда не умел этого, я только что с ума не сходила, господи, за кого же это я замуж вышла… Господи, да я готова была другой раз до крови тебя избить ногой, зарезать, как курицу! А разве Эве приходится стыдиться за меня? Разве из-за меня она стыдится показываться на глаза подругам? Разве я хожу здесь одетая, как последний извозчик? Разве это я с ума спятила? Благодаря кому у нас все здесь так удается? Кто здесь заботится о нашем имени? Болван! Если бы не я, до смерти бы сидеть нам дома с голым задом. Да не будь моего брата, который ничего не боялся, который был в лесу с партизанами до конца, мы никогда ничего бы не получили… Дурак ты, милый мой, одна с тобой морока! Так что помалкивай в тряпочку! И не вякай о жандармах, а то я тебе башку разобью! Ты вот голос поднял, но ты же здесь нуль, говно! И заруби себе на носу, что здесь будет так, как я этого захочу! Я не позволю тебе портить нам жизнь, а будешь доводить — в сумасшедший дом упрячу, даже если мне придется обойти всех врачей, всем переплатить втридорога, всем пожертвовать, вот этот дом и свою жизнь отдам в залог, только бы избавиться от тебя.

Речан смотрел в окно и быстро моргал. В минутной тишине, когда она схватилась за шею и захрипела, потому что у нее уже не было силы кричать дальше, он оглянулся, где у него лежит табак, чтобы закурить. Никогда еще он не слышал от нее такой ругани. Он потянулся за табаком, чтобы на дрожащих коленях скрутить сигарету.

Она. Останешься дома… (откашлялась)… в церковь не пойдешь, ляжешь в кровать и будешь лежать. А если придут жандармы… Если они придут, ты слушаешь меня?! Притворишься больным, ослом, кто ты и есть! Нигде, мол, не был, ничего не знаю. И что от Волента слышал, не знаешь, понял?!

Он не отвечал. Провел ладонью по вспотевшему черепу, закурил сигарету, втянул в себя дым и, как только почувствовал его в легких, раскашлялся, устало выдохнул и согнулся, ибо от этого гнусного дыма у него ослабел желудок.

Она. Слышишь ты, что я тебе говорю?

Он снова затянулся, хотя ему и не хотелось курить.

Жена вдруг так сильно стукнула по столу, что он чуть не вскрикнул.

Он (опомнившись). Так я говорю тебе, жена, что твоей и его воле настал конец.

Она (сначала со смехом, потом с криком). Чего-о-о-о! У тебя для этого, мой золотой, кишка тонка. А я говорю тебе, ты не будешь больше мне приказывать, я не позволю собой командовать тому, кто глупее меня!

Он (уже спокойно, качая головой). В полдень, когда придет Волент, я такое вам скажу, что вы оба у меня запрыгаете.

Она. Посмей только пикнуть!

Он. Ты совсем ума лишилась. Даже подумать страшно, что вы творите у меня за спиной, на какие спекуляции пускаетесь. Хорошо, что я не все знаю, а то пришлось бы лезть в петлю.

Она. Вот это было бы совсем неплохо, балбес тупоумный! Еще раз говорю, не лезь к Воленту с запрещениями, а то я с тобой такое сделаю, до смерти помнить будешь! И он еще позволяет себе приказывать?! Да только пикни! Ты же должен ему ноги целовать, столько он за тебя наработал! Только пикни, я тебе покажу, да собственная твоя дочь тебе скажет, чтобы ты закрыл дверь с другой стороны! Дурачина безмозглый! Ох уж и осточертел ты мне, балбес! Пустое место! И он будет еще грозить?! Ноль без палочки! Дубина стоеросовая! Разинь только рот! Да я вот этим утюгом размозжу твою пустую башку!

Крик душил его, растерянными глазами он искал что-то на мойке, что-то увесистое, но сразу же остановился.

Она. Надеешься прогнать Волента, как Палё, которого из-за тебя убили?! Ревнивец гнусный! Боялся, что он станет лучшим мастером, чем ты? Ревнивец! Тебя злило, что дочь видела только его? А здесь решил изображать из себя кроткую душу: мухи, мол не обидит? Но ты и здесь уже проявил себя, показал, кто ты есть, меня ведь не обманешь, не надейся… Тебя совесть мучит, что — нет? Но этот не Палё, этот с первых же дней был выше тебя на две головы, хотя здесь никому из нас ты в подметки не годишься. Здесь ты уже никому не ровня. Но того мальчика ты погубил, зверюга! Дочь тебе все когда-нибудь припомнит, ведь она ждет его, надеется, бедняжка, что он вернется. Только посмей слово сказать против Волента! Его мы с Эвой защитим от тебя, знай!