Екатерина Маркова - Актриса

• Название: Актриса
• Автор: Екатерина Маркова
• Издательство: ООО «Издательство АСТ»: ООО «Издательство Астрель»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-026071-7, 5-271-09810-9

Размеренную жизнь столичного театра взбаламутила череда несчастий: попадает в аварию ведущая актриса, непонятным образом погибает старейшая сотрудница театра, совершено покушение на режиссера.

Кто или что стоит за этими преступлениями? Может быть, месть или черная зависть к чужому успеху? А может быть, виной всему — банальный любовный треугольник?

В этом романе читатель найдет историю самой преданной любви и самой вероломной ненависти, потому что театр открывает в душе человека такие потаенные двери, за которые заглянуть заманчиво и страшно.

---

Гладышев молча кивнул и, покидая зал, продемонстрировал Трембич из-за спины огромный, плотно сжатый кулак.

— Иди сюда, Женя, — вздохнула Алена и вернулась за режиссерский столик.

Актриса опасливо покосилась на микрофон и, округлив и без того огромные глаза, прошептала:

— Они специально микрофон не выключили. Я видела, как около пульта Мальвина крутила задницей. Маша уходила кофе пить, когда вы с Петром Алексеевичем разговаривали… Я думала, говорить вам или не надо… Вам и так трудно…

Женя замолчала, искоса поглядывая на Алену. Та выдержала паузу, потом ответила бодрым, уверенным голосом:

— Будем считать, что ничего нового ты мне не сказала… И я тебе не скажу ничего нового, если устрою выволочку за оскорбления, нанесенные Гладышеву. И все же… Выбор сексуального партнера — это неотъемлемое его право, тыкать в нос тем обстоятельством, что у него не так, как у всех, — недостойно и унизительно. В первую очередь для тебя. Что ты знаешь о тех двоих, между которыми любовь?! Это — запретная зона для всяких обсуждений. Не имеешь права, Женя! И вот за это было бы нелишним попросить у Валерки прощения.

Трембич наморщила хорошенький носик, осторожно коснулась роскошных пушистых волос:

— Вообще-то он тоже мог бы извиниться. До головы больно дотронуться. Я что, свои волосы холю и лелею для того, чтобы какая-то скотина своей граблей выдрала с корнем половину?! И потом, что он нес про Катю…

— «Холю и лелею»… Надо же откуда-то слова такие вытащить, — улыбнулась Алена. И тут же стала серьезной. — Я позвала тебя, чтобы спросить вот о чем… Кстати, у тебя сигаретки не найдется?

— Найдется, — удивилась Женя, вытаскивая пачку сигарет. — Вы же не курите, Алена Владимировна.

— Вчера не курила, сегодня закурила, а завтра брошу, — задумчиво произнесла Алена, неумело прикуривая сигарету. — Катя никогда не говорила тебе о том, что она кого-то или чего-то боится?

Женя задумалась:

— Ну почему не говорила? Она жутко боится мышей. Когда видит мышь — теряет сознание.

— Я не об этом. Не казалось ли ей в последнее время, что за ней кто-то следит… может быть, преследует?

Женя какое-то время ошарашенно смотрела на Алену своими громадными серыми глазами, потом шепотом выдохнула:

— Ну да, да, конечно же говорила. Только… я совсем не придавала этому значения…

— Ну? — нетерпеливо и тоже полушепотом спросила Алена.

— Ее замучили какие-то непонятные телефонные звонки. Катька вообще спит не очень-то, а тут только заснет, как вдруг среди ночи звонок. Она всегда пугается: вдруг что-то с родителями. Хватает трубку, а там кто-то дышит и молчит. В последнее время Катька стала отключать телефон на ночь. Вроде бы стало все нормально. А несколько дней назад ей на капот машины положили мертвого окровавленного голубя, и одно крыло было зажато дворником, чтобы он не свалился. Катька таких вещей боится панически, я сама ей этого голубя выкидывала. А потом несколько раз — и около театра, и возле подъезда дома ей под дворник подсовывали голубиные перья. И всегда со следами крови.

— Ужас какой! И подлость! — Алена зябко повела плечами, потушила сигарету и, взглянув на часы, спросила: — Еще что-нибудь Катя рассказывала?

— Да вроде бы все… Хотя… У нее в квартире убирается тетя Люба — она всю жизнь у них убирается, еще когда родители здесь жили — к ним ходила. У нее свои ключи от квартиры, чтобы от Кати не зависеть… Мы были на даче, и она сообщила Катьке по телефону, что принесли какую-то бандероль. Катька про нее сразу же забыла, а когда мы вернулись, мне позвонила перепуганная тетя Люба, сказала, что ей совсем не понравилось, что бандероль принесли домой — обычно за ними на почту надо идти по извещению. И тип, который передавал, тоже не понравился… И она еще до нашего возвращения с дачи эту бандероль вскрыла. А там такой свежевыструганный маленький гробик, а на крышке приделана розочка с голубиным пером…

— Бред какой! — Алена нервно засмеялась. — Абсолютный бред. Насмотрелись, идиоты, бездарных триллеров и давят девчонке на воображение всей этой беспардонной безвкусицей.

— Так если бы было со вкусом, то было бы еще страшней, Алена Владимировна, — возразила Женя.

— Катя эту бандероль видела?

— Нет. Тетя Люба сказала ей, что произошла ошибка, бандероль якобы пришла соседям и просто перепутали дверь.

— Кстати, насчет соседей. Ты не знаешь, кто живет над Катей?

— Не знаю. А… почему вы об этом спрашиваете?

Алена сняла очки и по-детски, кулачками, долго терла уставшие глаза.

— Пока сама не знаю почему… — тихо ответила она. — Еще один вопрос, Женя, и пойдем заниматься делами. Ты хорошо знакома со Стивеном?

Лицо Жени вспыхнуло и залилось ярким румянцем. Она низко нагнула голову, чтобы скрыть свою реакцию. Алена тут же пришла девушке на помощь: рассыпала по столу испещренные страницы текста пьесы, а несколько листков даже спилотировало на пол.

— Ну вот, по народным театральным приметам, теперь еще посидеть придется на этом творении, — гудела Малышка, сползая вниз и усаживаясь на раскиданные страницы пьесы. — Не то, как говорят мудрые аборигены, успеха спектаклю не видать.

Пока Алена манипулировала с текстом пьесы, Женя вполне справилась с волнением и как ни в чем не бывало ответила, чуть улыбаясь:

— Он в общем-то знакомый Катиных родителей… Здесь, в Москве, консультирует в Центре пластической хирургии. Ну, конечно, не только консультирует — иногда сам делает наиболее сложные операции. Меня все время уговаривает сделать операцию, как он выражается, «ушки прилепить к макушке». — Женя опять отчаянно покраснела, даже слезы выступили на глазах, но Алена слушала ее, рассеянно восстанавливая разрозненную нумерацию листов пьесы. — Он, конечно, шутит… но какова наблюдательность! У меня всегда волосы закрывают уши и даже щеки, так он умудрился рассмотреть, что я слегка лопоухая. Впрочем, я не совсем отвечаю на ваш вопрос. Стивена я иногда встречаю у Кати. Вот и все.

«Ну да, вот и все, — думала Алена, делая вид, что занята своими бумагами. — Он в ее глазах безупречный мужчина, эдакий супермен. А что? Не далее как несколько часов назад сама плавилась под его волнующим взглядом».

Алена коротко вздохнула.

— Пойдем ко мне в кабинет — посмотришь эскизы костюмов к «Двенадцатой ночи». Для твоей Оливии художница такого напридумывала! И между прочим, с Гладышевым скорей восстанавливай отношения. Работать в конфликте очень трудно. А он, как ты знаешь, Орсино.

Пока восхищенная Женя Трембич ахала над эскизами, в кабинет Алены просочился Домовой и сообщил низким, полным таинственности голосом:

— Вчера в той квартире были похороны…

…— Наш род очень древний, солнышко мое. Много было воистину святых людей… мучеников. — Елена Николаевна, подперев рукой щеку, с обожанием смотрела на Адама, который, прихлебывая свежезаваренный чай, внимательно слушал то, что рассказывала его двоюродная бабушка. — Князья Оболенские происходят от потомка князя Рюрика — великого князя Черниговского Михаила Всеволодовича. Он принял мученическую смерть в Орде, в ставке хана Батыя, в 1246 году за отказ выполнить языческие обряды монголов. Позже князь был причтен Русской православной церковью к лику святых. От его младшего сына Юрия, князя Тарусского и Оболенского, появился на свет князь Константин Юрьевич, унаследовавший после отца город Оболенск. Сам он уже при жизни именовался князем Оболенским и передал это прозвание в виде фамилии своим потомкам.

Адам с аппетитом откусил пирожное и спросил:

— Нам сейчас по истории России про декабристов читают. Наши предки тоже были среди декабристов?

Елена Николаевна вытянула из стопки лежащих перед ней книг одну, полистала и протянула Адаму:

— Эта книжка издана в Париже, еще до войны. Жаль, что ты не читаешь по-французски. Вот видишь фотографию этого человека? Князь Евгений Петрович Оболенский, поручик лейб-гвардии Финляндского полка. Он был деятельным членом «Союза благоденствия» и Северного общества, принимал активное участие в восстании декабристов, за что был лишен всех прав состояния, провел долгие годы на каторге, затем на поселении и смог вернуться из ссылки лишь после амнистии 1856 года. Так что ты вполне можешь завтра рассказать студентам и вашему историку о своем предке.

Лицо Адама стало задумчивым и несчастным.

— Они не поверят. — Голос юноши прозвучал так подавленно, что Елена Николаевна с тревогой взглянула на внука.

— А… какие, собственно, у них основания тебе не верить?

— Я — бедный. А у нас, как назло, собрались в группе ребята из очень богатых семей. Для них фамилия русского дворянина — пустой звук. Важно состояние родителей.

— Какие глупости! — сердито воскликнула мадам Оболенская. — И, пожалуйста, даже не расстраивайся по этому поводу. Я должна тебе сказать, что среди князей Оболенских и членов их семей было немало лиц, занимавших достаточно скромное место в обществе… Между прочим, именно поэтому было решено создать «Семейный союз рода князей Оболенских». Вот, кстати, из этой же книжки, послушай. Союз этот учреждался «с целью объединения всех членов сего рода, для поддержания в них сознания семейной связи и истекающих из этого сознания обязанностей, для оказания нравственной опоры и денежного вспомоществования членам рода, оказавшимся в трудном материальном положении… а также для охраны чести и достоинства рода».