Дмитрий Щербинин - Ворон

• Название: Ворон
• Автор: Дмитрий Щербинин
• Жанр: Фанфик

Свой роман я посвятил 9 кольценосцам — тем самым ужас вызывающим темным призракам, с которыми довелось столкнуться Фродо в конце 3 эпохи.

Однако действие разворачивается за 5 тысячелетий до падения Властелина Колец — в середине 2 эпохи. В те времена, когда еще сиял над морем Нуменор — блаженная земля, дар Валаров людям; когда разбросанные по лику Среднеземья варварские королевства сворой голодных псов грызлись между собою, не ведая ни мудрости, ни любви; когда маленький, миролюбивый народец хоббитов обитал, пристроившись у берегов Андуина-великого, и даже не подозревал, как легко может быть разрушено их благополучие…

Да, до падения Саурона было еще 5 тысячелетий, и только появились в разных частях Среднеземья 9 младенцев. На этих страницах их трагическая история: детство, юность… Они любили, страдали, ненавидели, боролись — многие испытания ждали их в жизни не столь уж долгой, подобно буре пролетевшей…

---

— Чтобы дух твой вернулся в тело, пришлось вымазать тебя мазью, которую приготовила я из корней тех растений…

Не оборачиваясь, протянула она ему одежду.

Альфонсо быстро оделся, подошел теперь к окну, и, облокотившись на подоконник, говорил возбужденным голосом:

— Ведь — это была звезда? Да?!.. — вскрикнул он с жаром. — А я знал, что в каждой из этих маленьких крапинок такая великая сила!.. Хотел бы я, узнать все про каждую, каждую из этих звезд!..

— Нет — тебя нельзя. Ты никогда не найдешь обратной дороги…

— А плевал я на обратные дороги! Ха-ха!.. Мой дух жаждет перелетать от звезды к звезде, той красою любоваться, познавать!.. Скажи, что может остановить мой дух?!.. Я рожден свободным! Слышишь — не удержите вы меня!.. Я вихрь огненный!..

— Но те дороги не для тебя. — молвила девушка, взяла его, словно пламенем объятую руку, поцеловала. — Ты вспомни — ведь, я это я тебя спасла…

— Да, я никуда уж не хочу устремляться отсюда; потому что и в этом мире, я жажду достигнуть много. Но — это не важно — это впереди, а сейчас я говорю: пойдем со мною! Ты мила мне, ты прекрасна и добра. Пожалуйста, пожалуйста…

Кэния с некоторым изумлением взглянула на юношу, сказала:

— Точно — вихрь огненный… Нет — я не оставлю своего дома, ведь, я жду, когда найдут меня родители. Однако, ты можешь погостить у меня…

— Нет, нет. — задыхаясь от волнения, выплескивал Альфонсо, вглядываясь уже в даль полей, за окном. — Кэния, можешь ли ты отдать мне своего коня?

— Он не пойдет за тобою, ибо признает только меня…

— Ладно. Побегу так — до восточного побережья дня за два доберусь… Да, впрочем — и завтра уже доберусь — всю ночь бежать буду! Все — прощайте!..

Сказавши так, он разом перемахнул через подоконник, и прямо на дорожку, которая проходила возле окна, сделал по ней несколько шагов. Всего несколько шагов он сделал, и тут услышал голос Кэнии:

— А ко мне еще гости пожаловали…

— Где?! — Альфонсо резко остановился, да тут и сам увидел, что со стороны большой дороги стремительно приближаются двое всадников.

Юноша попятился, и остановился только тогда, когда уперся спиною в подоконник — он шептал с неприязнью:

— Я знаю — это за мною. Мой отец, и этот проклятый старик, который никак не уймется… Кэния — спрячьте меня, пожалуйста.

А всадники уже проскакали половину расстояния.

Альфонсо уже перескочил обратно в домик. Кэния открыла люк в темном углу за камином. За люком начиналась лестница, которая терялась в полумраке.

— Только прошу — не выдавайте меня. — молвил Альфонсо, и сбежал вниз.

Кэния закрыла люк, и наступила полная тишина. Вот где-то капнуло — и звук этот, прозвучал словно тревожный набат. Когда люк закрылся, тьма сгустилас более, однако, не была полной. Его окружала темно-коричневая дымка, которая сама порождала свой слабый, призрачный свет; и можно было еще различить свою вытянутую руку, хотя ног уже не было видно.

Альфонсо сделал шаг — как же громко прозвучал он в этой тиши! Ему стало страшно от мысли, что его могут услышать; потому долгое время простоял совершенно недвижимый — однако, и собственное дыханье, вскоре стало казаться Альфонсо через чур громким. А, когда в очередной раз прогрохотала капля — он едва не вскрикнул, а, в следующее мгновенье понял, что он не один был в этом погребе, что, помимо его, еще кто-то живой есть в этом полумраке — причем, совсем рядом — и следит за ним!

Альфонсо глубоко вздохнул, резко обернулся…

Вот он увидел глаз этого создания — он был подобен густому туману, который всплывает в ночную пору на озерной гладью, и сияет, наполненный белесо-серебристыми Лунными поцелуями. Только здесь туман этот был гораздо более сжатым — казалось, что сама Луна, жила, пульсировала в нем, и готова была вырваться, заполнить ярким своим светом это помещенье.

— Эй! — окрикнул Альфонсо, чувствуя, как капельки пота сбегают по лбу его. — Кто бы ты ни был назовись..

Когда раздался его голос, свет в оке на мгновенье вспыхнул — потом же вновь стал спокойным.

— Ладно… И долго мы так друг на друга смотреть то будем? Вот что — ежели ты не хочешь показываться, тогда я сам посмотрю, кто ты.

Сказав так, юноша сделал один шаг, второй, третий — око приближалось…

Вот он остановился — до ока теперь можно было рукою дотянуться. Оно было на уровне его глаз; смотрело — холодное, как свет ночного неба, и такое же невыразимо прекрасное, и тайну хранящее.

— Ну, и кто же ты? — молвил Альфонсо, сделал еще один маленький шажок, протянул руку и… наткнулся на какую-то холодную ткань. — А, значит ты за занавесью стоишь и подглядываешь. Должен же я тебя увидеть…

И он резко, нетерпеливо эту ткань дернул, — отскочил назад, повалился на пол, да так и остался лежать, опершись на локти.

Теперь весь погреб был сильно освещен. Свет исходил от того, кусочек чего Альфонсо и принял за око. А теперь око разрослось в парус, в глубинах которого действительно трепетала Луна, который был живым.

Альфонсо сощурил глаза, но, вскоре, привык.

От паруса веяло ночную прохладой, и ночным, легким ветерком — и не было в нем ничего враждебного, что вначале вообразил себе Альфонсо.

Он и не заметил, как открылся люк. Он и не слышал легкий шажков, и, только когда теплая рука, легла ему на плечо — обернулся. Кэния стояла рядом, и тоже любовалась парусом.

Она молвила негромко:

— Это было моей тайной, но ты нашел — что ж, теперь придется рассказать…

— Почему ты держишь его в подвале? Посмотри — как он стремится к свободе!.. Но — сначала скажи: мой отец и Гэллиос — они уже ушли?

— Да, да — хотя спрашивали о тебе. Знаешь — мне тяжело было им лгать. Ведь, твой отец очень волнуется. А старец, почувствовал, что ты где-то рядом…

— Никак не уймется! — в сердцах выкрикнул Альфонсо, но тут вновь взглянул на парус, и стыдно ему за эти свои резкие слова стало.

— Расскажи, прошу тебя. — просил он.

— Что же… — тут Кания подошла к темной материи, закрыла парус, и, вновь, в погребе стало темно; вновь нахлынула темно-коричневая дымка.

Голос девушки стал очень печальным:

— Я говорила тебе о предчувствии того, что родители должны вернуться за мною; однако — иногда, страшное сомнение мучит меня: что, если я просто убедила себя — что скоро это случится, но, на самом то деле, никогда они и не придут… Ах — я давно бы оставила эту землю, но, летая та от звезды к звезде — так легко потеряться навсегда! Этот космос слишком велик, чтобы устремившись в него один раз, найти дорогу назад; и вчера нам очень повезло, что мы вернулись. Но я, все-таки, так жажду вернуться туда, к звездам! И вот медленно, ночь за ночью, тку из туманов этот парус. Я знаю, что настанет день, когда дальнейшее выжидание станет невыносимым, и тогда сяду в лодку, и освобожу этот парус. И вот тогда дороги назад уже не будет. Тот ветер, который дует среди звезд, наполнит его; понесет… Куда, куда?.. Не знаю — когда не останется уж надежды — доверюсь ветру; буду надеяться, что он донесет меня до дома…

Кэния плакала, и тогда Альфонсо, испытывая сильную жалость, подполз к ней на коленях, поймал ручку ее, поцеловал нежно, и, роняя слезы зашептал:

— Я такой сейчас пламень в сердце чувствую! Вот оно — самое искреннее; невиданное ранее чувство — оно все остальные чувства затмило. И не важно теперь, куда я раньше стремился. Теперь только позвольте мне с вами остаться…

И, когда он говорил эти слова, материя, которой прикрыла Кэния парус, соскочила, и вновь хлынул этот сильный свет. Кэния и Альфонсо стали двумя серебристыми контурами в его потоках. Дрожь восторга бежала по их спинам, когда вспоминали они бездну звездную, реку Млечного пути; это благоговение — чувствие, что где-то совсем рядом сама вечность…

* * *

По восточной дороге скакал Гэллиос, в своем усеянном звездами плаще, а рядом с ним — адмирал Рэрос в глазах которого боль да тревога бились.

Пустынна была дорога; а по синему небу, гонимые тревожным восточным ветром быстро летели белые облака, и, казалось, что эта души умерших устремляются в благодатную землю. Шумели травы и кроны деревьев; птицы, борясь с ветром, висли в воздухе…

— Как волнуется его мать. — горестно говорил Рэрос. — Ведь, два дня, две ночи, очей не смыкала, над ним больным. А теперь и вновь не спит — вновь нет ни покоя, ни радости, на сердце материнском… — тут он заговорил с гневом. — Сбежал, как мальчишка, через открытое окно! И как мальчишку, его надо выдрать хорошенько.

— Ну, нет — драть его не надо. — спокойно говорил Гэллион. — Мне страшно за него. То что в нас искорки — в нем — кострище. Но, чтобы как-то обуздать этот пламень — Альфонсо нужна мудрость, жизненный опыт. Если он сможет направить свой пламень в нужную сторону, так, помяните мое слово — вознесется много выше всех героев древности. Его имя станет первым и в Нуменоре, и в Среднеземье; и с любовью его будут поминать. А сейчас он мечется, с этим своим пламенем, не знает, куда его направить. И вся его судьба держится на тонкой ниточке — ведь, и зло почувствовало его силу. Ведь, даже на празднике, среди всех именно его избрало.