Дмитрий Щербинин - Ворон

• Название: Ворон
• Автор: Дмитрий Щербинин
• Жанр: Фанфик

Свой роман я посвятил 9 кольценосцам — тем самым ужас вызывающим темным призракам, с которыми довелось столкнуться Фродо в конце 3 эпохи.

Однако действие разворачивается за 5 тысячелетий до падения Властелина Колец — в середине 2 эпохи. В те времена, когда еще сиял над морем Нуменор — блаженная земля, дар Валаров людям; когда разбросанные по лику Среднеземья варварские королевства сворой голодных псов грызлись между собою, не ведая ни мудрости, ни любви; когда маленький, миролюбивый народец хоббитов обитал, пристроившись у берегов Андуина-великого, и даже не подозревал, как легко может быть разрушено их благополучие…

Да, до падения Саурона было еще 5 тысячелетий, и только появились в разных частях Среднеземья 9 младенцев. На этих страницах их трагическая история: детство, юность… Они любили, страдали, ненавидели, боролись — многие испытания ждали их в жизни не столь уж долгой, подобно буре пролетевшей…

---

Вот нахлынули волны розового тумана. Оказался туман этот густым — вот вытянул пред собою руку юношу и не увидел ее.

Расплывчатый контур выплыл совсем рядом, с трудом прорвался голос:

— Альфонсо — это я, Сэлва, дай мне руку.

Юноша протянул было к ней руку; однако, туман стал сгущаться еще больше, уже ничего не было видно. Окружающая густота давила, и с величайшим трудом Альфонсо мог хоть немного подвинуть руку или ногу. Но вот розовый цвет стал обращаться в бордовый, будто сверху, над этим киселем был убит великан и вот кровь его теперь стекала.

Вдруг, резко, в бордовой массе появилось черное око; вокруг него стали виться щупальца тьмы. Альфонсо становилось то холодно, то жарко.

Теперь вкрадчивый голос медовыми водопадами потек прямо у него в голове:

— Как видишь, этот праздник вовсе не помеха мне. Пусть они восходят, ну а мы побеседуем. Так ты хочешь войти в Среднеземье, нести свет и свободу?

— Да! — выкрикнул Альфонсо. — Да — я этого очень хочу! Но, кто ты?

— Имя — лишь краткое обозначение необъятного. Но и имя ты узнаешь… Позже. Пока же я научу тебя, как действовать… — тут щупальца вокруг глаза беспокойно зашевелились, и голос говорил теперь с легкой укоризной: — Ну, вот. К сожалению, нам опять сейчас помешают…

— Нет, подожди, не уходи! — выкрикнул Альфонсо.

— Если до конца праздника, ты найдешь способ, как избавиться от этого старика Гэллиоса — это будет первый твой шаг навстречу мне.

Черное око закрылось, плотный багрянец распушился в розовые стяги; и теперь услышал Альфонсо голос Гэллиоса — незнакомые Альфонсо величавые слова, лились единым, торжественным потоком.

Юноша в гневе обернулся, и тут увидел, что туман рассеивается — рядом стояла Сэла, говорила ему что-то. Вот подошел Гэллос, молвил:

— Это Враг. Теперь никуда от меня не отходи…

Альфонсо хотел было что-то сказать, да сдержался, опасаясь, что Гэллиос прочтет его мысли.

Для Нуменорцев, которые стояли в янтарном павильоне, стена «розового киселя» не багровела — она дошла до огражденья и там без следа рассыпалась. Негромкие голоса недолго обсуждали это явление, а находившийся рядом с королем писчий записал в свиток, куда он записывал все происшествия этого дня — потом этому свитку, рядом с грудами иных, долгие годы суждено было пылиться в королевском архиве — до тех пор, пока их не поглотило море…

Поднялся император, поднялась свита. Навстречу, с вершины, дул свежий ветер, однако, он не мешал идти; он обвивал прохладою, и делал воздух совсем легким. Идущие не чувствовали ни тел своих, ни одеяний.

К девяти часам, огромный златистый, совсем не жаркий диск Солнца оказался по правую сторону от них — и, казалось, стоит только руку протянуть и возьмешь это, дающее всему жизнь светило.

Рядом с Альфонсо шел Тьеро и говорил:

— Я же вижу, что ты что-то задумал. Меня-то не обманешь. Так друг ты мне или не друг — давай-ка рассказывай! На тебе же лица нет!

Да — Тьеро был лучшим другом Альфонсо, однако, даже и ему он не хотел теперь ничего рассказывать. Он пробормотал что-то про плохое самочувствие, потом с ненавистью взглянул на Гэллиоса — старец, кажется, не смотрел больше на него; но, по залегшим на лбу его морщинкам, ясно было, что он размышляет — и размышляет несомненно о нем.

В это время раздался голос матушки его, которую шагах в десяти пред Альфонсо нес на палантине Рэрос и его один слуга:

— Альфонсо, подойди ко мне, и к своим братьям…

Альфонсо подбежал, и, опустивши голову, не желая ничего вокруг видеть, ожидая только, когда произойдет новая встреча, попытался было считать ступени, да быстро сбился со счета, споткнулся и едва не упал.

Теперь мать спрашивала, в чем причина его волнений, и Альфонсо едва сдерживался, чтобы не сказать что-нибудь грубое, ибо его уже томила вся эта процессия; все это продвижение ясного, доброго — он жаждал видеть родину своих предков, он Жаждал идти впереди армий — темные очи страстно пылали.

Но вот вновь в сгущающемся златистом сумраке зазвучал голос его матери… а сколько в этом голосе было спокойной силы!.. Альфонсо тут волей-неволей прислушался:

— Сын мой, чтобы не печалило тебя — посмотри кругом — посмотри только на этот вечер, и ты поймешь, что тревога твоя не стоит ничего…

Альфонсо встряхнул головой, огляделся. С этой высоты, никем немереной, виден был не только весь Нуменор, не только вольный простор моря за ним, но и на горизонте, на фоне темно-златистого, коснувшегося вод диска, видна была далекая-далекая земля…

А великая облачная гора, покатые склоны которой видели они днем, теперь, как занавес расступилась пред уходящем Солнцем — и зачаровывала мысль, что эти величественные склоны видят и Валинор. Посмотрел Альфонсо вверх, а там небо было чистым, бархатно глубоко голубым, и там ясным и покойным святочем горела одна звезда, но Альфонсо знал, что за этой первой звездой, придут и иные, усеют все ясное небо, и будут радовать глаз всем новыми и новыми россыпями, пока не протянется чрез всю бездну, бессчетно пыльчатый Млечный путь.

Альфонсо чувствовал, что весь этот простор, начиная от матери, от Сэлы, от Тьеро, и дальше, по склонам — все эти люди Любят его. В душе огнистый буран взвился, и его даже передернуло от силы этого рывка — он уже устремлял взор на Запад, на Валинор — туда он Жаждал мгновенно перебросится, познать его, создать еще лучший Валинор. Но и там тесно взору его стало — взор метнулся в голубизну неба, жадно выискивая новые звезды, и жаждя каждую из них возлюбить, а потом создать свое звездное небо, более прекрасное нежели это, но и там не останавливаться… Он Любил…

— Сынок, очи твои так пылают, но посмотри же на братьев своих…

Взор Альфонсо метнулся из небес в палантин, где в люльке, пристроенной у коленей матери, лежали три его братика. Они проснулись, но не плакали, не смеялись — широко раскрыв красивые младенческие очи, любовались они звездным небом. И Альфонсо понял, что они это небо чувствуют не как он — пламенно, а как-то по своему и, ведь, понимают это небо, и понимают так, как Альфонсо уже не мог. И, глядя в эти спокойные очи — Альфонсо сам успокоился. И из очей его уже не пламень страстный лился, но тихий свет. И вот он наклонился, поцеловал каждого в лоб.

Вот так: только несколько мгновений назад и звездная сфера была тесна для его духа, и вот он уже успокоенный смотрит на своих братиков; нежно любит их и ничего ему, кажется, больше и не надо. Он повторял их имена, которые выбрали заранее, но которые, по обычаю, должны были дать только в храме Иллуватора:

— Вэллиат, Вэлломир, Вэллас…

Матушка негромко говорила:

— Ты хоть и называешь их по именам, а кто из них Вэллиат, кто Вэлломир, а кто Вэллос — различу только я, мать. Но вот смотри — у Вэллиата на шейке родимое пятнышко, у Вэлломира более широкие, чем у иных ноздри — видно, природа в нем орлиная, ну а Вэллас — посмотри — уголочки губ у него все время чуть-чуть повернуты вверх — и, видно, будет он веселым и счастливым.

И вот Альфонсо, который совсем недавно грезил о создании новых светил с интересом спрашивал:

— А что же значит родимое пятнышко на шейке Вэллиата?

— Быть может, счастливую судьбу. — молвила матушка и поцеловала Вэллиата, а потом, и всех остальных малышей.

На самом то деле она знала, что темная родинка, да в такой форме, как у Вэллиота — дурное пророчит…

А Альфонсо взглянув повнимательнее на это пятнышко, обнаружил, что формой оно похоже на воронье око, которое теперь, чернея на его пальце, наблюдало за происходящим, сразу тут вернулись и мрачные размышленья: «Как избавиться от Гэллиоса? Как встретится с Вороном?..»

* * *

А в это время Гэллиос шел, не спуская взгляда с Альфонсо (так же следил за ним малиновыми своими глазами и Мил). Гэллиос негромко разговаривал с бывшем в процессии эльфом — посланцем Валинора. Со старцем Гэллиосом он разговаривал, как с давним знакомым.

— Ты почувствовал, Фиорин? — спрашивал Гэллиос.

— Да — почувствовал еще с тех пор, когда мы шли по улицам. Возможно, оно было еще и в парке. Все это время оно следило за нами, а два раза подобралось совсем близко. Оно вернется и в третий…

— Да — я знаю — до конца ночи, для окончательного решения. Но я не знал, кто за этим кроется: темный ли маг, злой ли дух а, может, кто больший. И как я мог, не зная его силу, схватится с ним, когда кругом так много людей? Кто знает — какая тут могла разразится буря… Но где ж будет третья встреча? Ведь, третья остановка в храме Иллуватора…

— Будь он самим первым Врагом — в храм Иллуватора ему не проникнуть. — Вокруг него веют силы связанные с чертогами Единого, и даже я не могу постичь их природы.

— Коварство Врага известно. — печально вздохнул, припоминая что-то давнее Гэллиос. — Я буду ждать его и в храме.