Николай Шундик - На Севере дальнем

• Название: На Севере дальнем
• Автор: Николай Шундик
• Жанр: Детская проза

---

Пионерам и школьникам Чукотки посвящает Автор

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ У ЛЕДЯНОЙ ГРАНИЦЫ

О ЧЕМ РАССКАЗАЛ ДИРЕКТОР

На черной линии горизонта, там, где кипящее море сходилось с небом, покрытым снеговыми тучами, виднелась сплошная гряда плавучих льдов. Было трудно представить, чтоб сквозь эти льды мог пробиться в бухту пароход. Но два чукотских мальчика — Кэукай и Эттай — и русский мальчик Петя с нетерпением и надеждой высматривали пароходный дым на горизонте.

— Трудно пароходу сквозь такие льды пробиться, — угрюмо сказал Эттай. — А что, если он так и не придет?..

— Как — не придет? Почему так говоришь — не придет?— не очень уверенно возразил Кэукай.

Ветер срывал с мальчиков легкие летние малахаи, обдавал мелкой водяной пылью.

За судьбу парохода, который должен был прийти в поселок Рэн, тревожились не только дети, но и взрослые.

Председатель колхоза Таграт то и дело выходил на крыльцо своего домика, подносил к глазам бинокль. Его жена, Вияль, с группой женщин спешно дошивала из нерпичьих шкур большую партию рукавиц, предназначенных для бригад грузчиков: с парохода должны были выгрузить срубы пяти домов. Комсорг Тынэт, назначенный бригадиром комсомольской бригады, еще и еще раз окидывал критическим взглядом давно уже приготовленные разгрузочные площадки.

Быстро надвигался вечер. Густой туман покрывал море и тундру. Едва-едва мерцали вспышки маяка, возвышавшегося на скалистом утесе недалеко от поселка.

—  Спать особенно не укладывайтесь, — посоветовал Таграт колхозникам, собравшимся у него дома. — Пароход, возможно, придет ночью, значит, сразу же ночью и приступим к работе.

А спать в поселке никто и не собирался. Так уж повелось здесь, что прибытие парохода всегда было для чукчей большим и веселым праздником.

Не спали даже дети. Кэукай, Эттай и еще полдесятка мальчиков сидели в комнате Пети, окна которой выходили на море.

—  Ой, уже десятый час! — с тревогой глянул на стенные часы Эттай. — Сейчас Виктор Сергеевич придет, спать прогонит.

Не успел Эттай закончить фразу, как на пороге комнаты действительно показался директор школы. Мальчики встали.

—  Папа, не прогоняй нас! Видишь, еще и десяти часов нет... — взмолился Петя, вскакивая со стула.

Виктор Сергеевич провел рукой по черной бородке, сильно тронутой сединой, внимательно осмотрел притихших ребят. С широкими прямыми плечами, в полувоенном костюме, в нерпичьих торбазах[1], он выглядел не по годам стройным и бодрым. Лицо сухощавое, с прямым носом, с резко очерченным, твердым ртом; у голубых глаз — густая сетка лучистых морщинок; ровный смуглый цвет лица оттенялся серебристой белизной седых волос.

—  Ну что ж, посидеть еще с полчасика я вам разрешу,— сказал он, — но только с таким условием, что вы примете меня в свою компанию.

—  Примем, конечно, примем! — наперебой закричали мальчики.

—  Ну, а кто у вас начальник наблюдательного пункта?

—  Я! — вытянулся в струнку Петя.

Непослушный вихор коротко подстриженных белесых волос и несколько конопушек на кончике носа придавали ему шустрый и даже озорной вид. Во взгляде и в четких изгибах припухлого рта чувствовалось что-то своевольное, быть может даже упрямое.

— Доложите обстановку, — скрыв рукой усмешку, приказал Виктор Сергеевич.

— На море по-прежнему туман. Прибой значительно утих. К берегу подошли первые льды! — в один дух выпалил Петя.

—Доложено правильно! Вот так у нас и в журнале написано, — подтвердил Кэукай, сын председателя колхоза Таграта.

В открытом смуглом лице этого мальчика с чуть горбатым носом особенно обращали на себя внимание глаза. Черные и горячие, в узком и длинном разрезе, они выражали малейшие оттенки его настроений.

— О, так у вас и журнал специальный есть! — многозначительно произнес Виктор Сергеевич, рассматривая на обложке старательно нарисованный якорь.

Присев с журналом на кушетку, он спросил:

— Волнуетесь?

— Конечно, волнуемся, — сознался за всех Петя. — А вдруг пароход заблудится да попадет на Аляску, к американцам, или вместе со льдами туда задрейфует!

— На Аляску он не попадет, — возразил Виктор Сергеевич, — а вот попасть в дрейф действительно может.

— На Аляске у меня, кажется, братишка есть, — вдруг задумчиво сказал Кэукай, и глаза у него стали печальными.

— Братишка? На Аляске?! — изумленно спросил Петя.

— Что же ты нам раньше об этом не говорил? — соскочил со своего места Эттай, крепкий, приземистый мальчик с круглым курносым лицом, которому веселые ямочки на румяных щеках и узенькие глаза придавали выражение неподдельной приветливости и добродушного лукавства. Но сейчас в устремленных на друга черных глазах Эттая было величайшее изумление.

Поднялся невероятный галдеж. Забыв обо всем на свете, ребята тормошили Кэукая, требовали объяснения, что за братишка у него на Аляске и как он туда попал. Виктор Сергеевич молча наблюдал за происходящим.

— Я и сам еще толком ничего не знаю. Это мама вчера о сестре своей рассказывала... Она много о ней думает. И плачет... — чуть слышно добавил мальчик.

Ребята притихли. Они жадно слушали каждое слово Кэукая.

— Говорят, когда-то в этом поселке жил мой дедушка. Ако его звали... — продолжал Кэукай, не зная с чего ему начать рассказ, и, вдруг повернувшись к директору школы, попросил: — Виктор Сергеевич, расскажите вы! Мама и отец много раз говорили, что мой дедушка Ако большим вашим другом был.

Виктор Сергеевич дотронулся рукой до бородки, сдержанно вздохнул:

— Да, был у меня когда-то большой друг Ако. С ним мы вместе на побережье нашем и в тундре народ поднимали, советскую власть организовывали. Если хотите, я расскажу вам кое-что о событиях тех давних лет...

И вот что рассказал Виктор Сергеевич.

...Давно это было, и много воды утекло с тех пор.

Жил в чукотском поселке Рэн одноглазый шаман Мэнгылю. Страшной была власть шамана.

Понравилась ему однажды девушка — дочь охотника Тэркинто. Глянул на нее Мэнгылю своим единственным глазом и сказал:

— Тэркинто, дочь твоя будет моей третьей женой.

Больно стало Тэркинто; еще больнее ему стало, когда увидел он, как заплакала с горя его дочь. Но Тэркинто покорился и отвез свою дочь в ярангу[2] Мэнгылю. Мог ли он, простой охотник, ослушаться всесильного шамана!

Понравилась однажды шаману собака охотника Кооро. Взял шаман бубен, вошел в ярангу Кооро и сказал:

— Посмотри, Кооро, на свою собаку, хорошенько посмотри, и ты увидишь, что это совсем не собака.

— А что же это такое? — спросил перепуганный Кооро.

— О, это страшное существо! — ответил шаман и вдруг ударил в свой бубен.

Жутко стало охотнику Кооро. А шаман продолжал:

— Это совсем не собака. Это злой дух в образе собаки. Я заберу его с собой. Я — великий шаман, и никакой дух мне не страшен. О! Шаман Мэнгылю умеет как следует обращаться со злыми духами.

— Бери, бери его скорей! — закричал Кооро, совсем забыв о том, что любил свою собаку, как лучшего друга.

Ненасытным был шаман Мэнгылю. Чем больше он грабил народ, тем сильнее разгоралась его жадность.

Шел год за годом, и никто не становился на пути грозного и алчного шамана Мэнгылю.

Но однажды по стойбищу разнеслась поразительная новость: Мэнгылю явился к охотнику Ако и стал требовать, чтобы он отдал свою дочь, красавицу Вияль, в жены Экэчо. Злобный был человек Экэчо, брат шамана. Никто не любил его в поселке.

И вот поднялся Ако во весь свой богатырский рост, посмотрел в единственный глаз шамана и сказал, указывая рукой на выход из яранги:

— Убирайся сейчас же отсюда! С сегодняшнего дня я не позволю тебе обижать ни меня, ни других!

Шаман явно оторопел. Засмеялся Ако ему прямо в лицо, взял его за шиворот и вытолкал вон.

Не раз с тех пор выступал богатырь Ако в защиту бедных людей. Много чудесного говорилось о нем в чукотских стойбищах у охотников и оленеводов. И трудно было понять, где в рассказах начало легенды, а где конец точно поведанного события.

Слава Ако бесила Мэнгылю. Много бессонных ночей провел он в тревожных думах, тщетно пытаясь понять, в чем же сила Ако: «Не стал ли он шаманом? Не посетил ли его какой-нибудь могущественный дух? Не победит ли меня Ако в единоборстве?»

И так шаман был занят своими мыслями, что даже во сне искал ответа на них. И вот однажды приснилось шаману, что явился к нему вещий дух Кирвир. Склонился Кирвир над ухом шамана и шепчет: «Пусть отныне тебе, Мэнгылю, станет известно: сила у Ако от его богатырского лука. Тот, кто луком его овладеет, — тот и силой его овладеет, и тогда неразумный Ако станет беспомощным, как детеныш оленя в первый день появления на свет».