Демьян Бедный - Том 3. Стихотворения 1921-1929

• Название: Том 3. Стихотворения 1921-1929
• Автор: Демьян Бедный
• Издательство: Гослитиздат
• Жанр: Поэзия
• Год: 1953

Собрание сочинений русского советского писателя, поэта, публициста и общественного деятеля Демьяна Бедного (1883–1945).

В настоящий том вошли произведения, написанные Демьяном Бедным в период перехода советской страны на мирную работу по восстановлению народного хозяйства и в годы борьбы Коммунистической партии за социалистическую индустриализацию, то есть с 1921 по 1929 год.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

На боевой страже*

Угрюмый страж порядка,
Средь шумной мостовой,
Во времена былые
Стоял городовой.
   Смотрел он, хмуря брови,
   Туда, сюда, кругом,
   Постукивая грозно
   Тяжелым сапогом.
Гроза простого люда,
Подвального жильца,
Он весь тянулся в струнку
У барского крыльца.
   На барской кухне в праздник
   Топтался он с утра,
   «Промачивая» складки
   Пропойного нутра.
И рявкал – «рад стараться»,
Заполучив на чай:
«Свое я дело знаю:
Тащи и не пущай».
   Тащил в участок, знамо,
   Он только черный люд.
   Был крут он на расправу
   И на поживу лют.
Зато, когда стряхнули
Мы всех его господ,
Холуй господский тоже
Пожал не сладкий плод.
   Средь завали и хламу,
   От страху неживой,
   Был в мусорную яму
   Сметен городовой.

* * *

Простилась Русь навеки
С проклятой стариной.
Страж нового порядка
Имеет вид иной.
   Геройски охраняя
   Завод и Исполком,
   Уж он не козыряет
   Пред барским котелком.
Советской власти – око
И твердая рука,
Он – бдительный и строгий
Защитник бедняка.
   С бандитом уголовным
   В отчаянном бою
   Не раз уже на карту
   Он ставил жизнь свою.
Вокруг него соблазны,
И подкуп, и разврат,
Что шаг, то самогонный
Змеится аппарат.
   И много нужно силы,
   Чтоб вдруг не разомлеть,
   Чтоб злые все соблазны
   Презреть и одолеть.
Наш страж – его работа
Труднее с каждым днем.
Наш общий долг – забота
Любовная о нем,
   Чтоб, ею укрепленный,
   Свершая подвиг свой,
   Стоял он, закаленный
   На страже боевой.

Третьего не дано*

По заявлению Стиннеса, германские рабочие на восстановление «народного» (стиннского?) хозяйства должны в течение 15 лет отдавать ежедневно 2 часа добавочного и безвозмездного труда.

«Пятнадцать лет под каторжным ярмом!»
   «Пятнадцать лет закабаленья!»
«Пятнадцать лет… с гарантией продленья!»
Речь Стиннеса составлена с умом
И смелостью, достойной удивленья!
   Рабочим дан нагляднейший урок,
Который им пойдет, я верю, впрок:
Их не смутят холопские внушенья.
Судьба дала рабочим два решенья:
Вот выбор ваш – «борьба иль кабала»
А третьего решенья не дала.

Не с того начали*

Кадетская газета «Руль» заявила, что отныне кадеты «будут бороться с большевизмом – крестным знамением».

(«Руль».)

Советский строй стал утверждаться,
И на году его шестом –
Чего пришлося нам дождаться? –
Иосиф Гессен ограждаться
От большевизма стал… крестом!

К чему послания синода,
Коль есть кадетская печать?
Выходит: белая порода
Зря просражалася три года.
С креста б ей прямо и начать!

Дерунов 1001-й*

(Хроника в десяти баснях с двумя эпилогами)

Басня первая Сон

«Мать-богородица!.. С чего бы вся причина?..
   Аль торговал ты без почина?..
Гордеич!.. Батюшка!.. Очнись!.. Христос с тобой!» –
Купчиха плачется. Но в тяжком сне купчина
Ревет белугою: «Ограбили!.. Разбой!..
   У… воры… у… злодеи!..
      Вишь… грамотеи!..
         Каки
         Таки…
         Идеи?»
Гордеич, почернев, сжимает кулаки.
«Федосьюшка! – купчиха с перепугу
         Зовет прислугу. –
Воды!» Окаченный чуть не ведром воды,
         Свалился наш купец с постели:
   «Тьфу! Сны какие одолели!..
   Впрямь, не дожить бы до беды!»
   «Спаси нас, господи!» – заохала купчиха.
   «Спасешься, мать, дождавших лиха.
   Сон, чую, не к добру.
Что снилось-то, смекай: как будто поутру
   Вхожу я это в лавку…
   Иду к прилавку…
   Приказчиков ни-ни…
   Где, думаю, они?
   Зову. Молчок. Я в кладовую.
Ну, так и есть: все сбились в круговую –
   Вот угадай ты – для чего?
Картишки? Пьянство? Ох, все б это ничего.
   А тут – взобравшись на бочонок,
Приказчичий журнал читает всем мальчонок
   Микитка… чертов куль… сопляк,
Что из деревни нам зимой привез земляк.
„Товарищи, – орет подлец, – пора нам
   Обресть лекарство нашим ранам!
Пора хозяйскую нам сбросить кабалу,
Губившую наш ум, калечившую тело!..
Объединяйтеся! Спасенья час приспел!..“
         Ну, знамо дело,
   Я дальше не стерпел.
Грудь сперло. Затряслись не то что жилы – кости!
Не разбуди меня ты во-время, от злости
   Я б, верно, околел!»

О басне не суди, читатель, по заглавью.
Что было «сном», то стало «явью».
Вот только в басне нет конца:
Я после расскажу насчет судьбы купца.

1912 г.

Басня вторая Съезд

   Сидит Гордеич туча-тучей.
   «Ох, тяжко, – говорит, – ох, тяжко, – говорит. –
      Душа горит.
Не остудить ее ни пивом, ни шипучей.
   Жена!»
      «Что, батюшка?»
         «Жена!
Ты мне… сочувствовать… должна аль не должна.»
      «Перед бедою неминучей?»
   «Перед какой бедой? Не смыслю, хоть убей.
   Должно, мерещится с похмелья?
   Вот… говорила я: не пей!
На что ты стал похож от дьявольского зелья?»
«Ну-к, что ж? Хочу – и пью. Хочу – за ворот лью.
Спросила б лучше ты, коль знать тебе охота:
         С чего я пью?»
         «С чего ж, Гордеич?»
                    «То-то!..
Ты думаешь, поди, что досадил мне кто-то.
Так знай: не кто-то – свой: приказчик старший Нил.
         Я как его ценил!
Смышленый, разбитной… и преданный парняга:
Добра хозяйского при нем никто не тронь,
         С подручными – огонь,
         С хозяином – смирняга.
Почтительный такой допреж был паренек:
Захочет отдохнуть один-другой денек,
   За месяц раньше клянчит.
А нынче черт его, поди-ко-сь, не унянчит.
   Глядишь: да точно ль это Нил?
Как будто кто его, злодея, подменил!
   Вечор потребовал получку.
         «Зачем?»
            «Как я в отлучку».
(А сам впился в меня глазами – чуть не съест!)
«Спросил бы загодя. Куда с такою спешкой?»
«В Москву я, – говорит, да с этакой усмешкой. –
         В Москву… на съезд».
«Дорожка ровная: ни кочки, ни ухаба.
Садись – кати… на съезд. Скажи хоть, на какой?»
         «А на такой…
   Приказчичий».
         Смекаешь, дура-баба?!
Все молодцы стоят кругом и ни гу-гу…
А я уж совладать с собою не могу
(Чай, есть и у меня… вот эти, как их… нервы!):
   «Так вот вы по каким пошли теперь делам!
   Так вот о чем вы по углам
         Шушукалися, стервы!..»
А кто всему виной? Приказчичий журнал!
Он, он, проклятый, им мозги так взбудоражил!
Да, нечего сказать, беду себе я нажил.
Нет, Нил-то, Нил каков? Да ежели б я знал!
         Спасибо, милый, разуважил:
«В Москву – на съезд!..» Убил! Зарезал! Доконал!..
На съезде, дьяволы, затеют разговоры
         Про наймы, договоры,
Про отдых, про еду… Найдется, что сказать!
         Столкуются сынки с отцами,
         Сведут концы с концами.
Там долго ль круговой порукой всех связать?
Попробуй, сладь тогда с моими молодцами!
И выйдет: у себя ты в лавке – не хитро ль? –
         Сиди, как аглицкий король,
         Не на манер расейский:
Законами тебя к стене-то поприпрут…
Ох, матушка, скажи: я ль был не в меру крут?
Аль чем был нехорош обычай наш житейский?
Ведь всем им, подлецам, я был родным отцом.
Ну, приходилося, обложишь там словцом,
         Ино потреплешь малость, –
Так по вине: прогул, аль воровство, аль шалость…
Неблагодарные!.. Как дальше с ними жить?..»

Тут наш Гордеич стал так горестно тужить,
Что самого меня взяла за сердце жалость.
Так басенку опять придется отложить.

1913 г.