Демьян Бедный - Том 1. Стихотворения 1908-1917

• Название: Том 1. Стихотворения 1908-1917
• Автор: Демьян Бедный
• Издательство: Гослитиздат
• Жанр: Поэзия
• Год: 1953

Собрание сочинений русского советского писателя, поэта, публициста и общественного деятеля Демьяна Бедного (1883–1945).

В первый том собрания сочинений известного советского поэта Демьяна Бедного вошли стихотворения, эпиграммы, басни, сказки, повести, написанные до Великой октябрьской революции.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Клад*

Сказка

Жил да был мужик Ермил,
Всю семью один кормил.
Мужичонка был путящий:
Честный, трезвый, работящий;
Летом – хлебец сеял, жал,
А зимой – извоз держал.
Бедовал и надрывался,
Но кой-как перебивался.
Только вдруг на мужика
– Подставляй, бедняк, бока! –
Прет несчастье за несчастьем:
То сгубило хлеб ненастьем,
То жену сразила хворь,
То до птиц добрался хорь,
То конек припал на негу…
То да се, да понемногу –
Дворик пуст и пуст сарай,
Хоть ложись да помирай!
Не узнать совсем Ермила –
Злая дума истомила.
Холод-голод у ворот,
Ни гроша на оборот.
То вздохнет мужик, то охнет,
День за днем приметно сохнет.
«Все, – кряхтит, – пошло б на лад,
Ежли мне б напасть на клад».
Спит бедняк и кладом бредит:
То с лопатой в поле едет,
То буравит огород.
Взбудоражил весь народ,
Перессорил всех соседок.
Сам плюется напоследок
И бранит весь белый свет.
   Кладу нет!
«Клад не всякому дается:
С заговором клад кладется.
Вишь, – Ермил башкой тряхнул, –
Что ж я раньше не смекнул?»
Мчит он к знахарке Арине.
Баба дрыхнет на перине,
Опивается бурдой:
«Что, Ермил? С какой бедой!»
«Так и так, – Ермил старухе, –
Как хозяйство все в разрухе…
Что почать? Куда идти?..
Помоги мне клад найти.
Чтоб узнать к нему дорогу,
Нужен черт мне на подмогу.
Хоть последний самый сорт,
Лишь бы черт!
Вот в награду… поросенок…»
«Ладно… Есть как раз бесенок,
Только мал еще да глуп,
Ты бы дал ему тулуп
Да еды принес поболе,
Пусть бы он в тепле и в холе
И подрос и поумнел.
Клад, не бойся, будет цел».
У Ермила дух спирает,
Сердце сладко замирает,
В голове и стук и шум.
Потеряв последний ум,
Бабий брех приняв на веру,
Он ей тащит хлеба меру.
Потерпев денечков пять,
К бабе мчит мужик опять:
«Как здоровьице бесенка?»
«Съел и хлеб и поросенка.
Ты б еще принес муки».
А меж тем бегут деньки.
Пролетели две недели.
«Что ж бесенок, в самом деле,
Слышь, бабуся, отпусти…»
«Дай мальцу-то подрасти…»
«Хоть взглянуть».
                 «Не сглазь заране,
Твой бесенок вон… в чулане, –
Рад кормежке и теплу,
Под тулупом спит в углу».

Обнищал Ермил до нитки,
За гроши спустил пожитки.
Дом весь по миру пустил:
Беса малого растил!
Потеряв совсем терпенье,
К бабе в полночь под успенье
Мужичонка прыг в окно.
«Бес, бесенок – все равно!
И с бесенком клад достану!»
Подобравшися к чулану
И стрелой шмыгнув туда,
Ищет всюду. «Вот беда!
Бесик!.. Бесенька!.. Бесенок!..
Не спужался бы спросонок…»
Шарит с пеною у рта.
   Ни черта!
«Бесик!.. Бесенька… – Ни звука. –
Что за дьявольская штука?
Тут стена… и тут стена… –
Чиркнул спичкой. – Вот те на!
Провалился, что ли, бес-то?
Ну, как есть, пустое место!!»

* * *

Жалко, братцы, мужика,
Что Ермила-бедняка!
Уж такая-то досада,
Что не там он ищет клада.,
А ведь клад-то под рукой,
   Да какой!
Как во поле, чистом поле
Реют соколы на воле,
Подымаясь к небесам.
Кабы к ним взвился я сам,
Шири-воли поотведал,
Я б оттуда вам поведал,
Что сейчас наверняка
Не сорвется с языка!

1913 г.

После долгого ненастья
Дождался, Ермил, ты счастья.
Не останься ж в дураках.
Клад теперь в твоих руках.
Этот клад – земля и воля,
Незаплаканная доля.
Крепко кладом дорожи
Да в руках его держи.
Не поддайся мироеду,
Закрепить сумей победу.
Стой, Ермилушка, горой
За народный, вольный строй,
Заступи любому гаду
Путь к отобранному кладу.
   Потерявши снова клад,
Жизни будешь ты не рад:
Мироеды-воротилы
Надорвут твои все силы.
Впрягши вновь тебя в хомут,
На весь век клещи зажмут!
Будешь в горе и в неволе
Бороздить чужое поле
И за каторжный свой труд
Получать… железный прут!

1918 г.

Суд*

Сказка

Все это было в дни, когда так лес душист,
      И воздух чист,
      И небо сине, –
   Ну, попросту, весной.
   Два дятла, муж с женой,
   Найдя в гнилой осине
   Готовое дупло,
Устроились домком, уютно и тепло.
По малом времени – пищат в дупле ребята,
   Малюточки-дятлята.
От радости отец совсем сошел с ума:
   «Дождался деток!.. Слава богу!..
Как все повырастут, – что старость мне, зима?..
Ништо! Я в деточках найду себе подмогу!»
   А вышло дело не тово-с.
Недаром говорят: кто б дятла знал, когда бы
   Не длинный дятлов нос!
   Сам хуже всякой старой бабы,
   Наш дятел по лесу разнес,
      Хвалясь и так и этак:
      Дождался, братцы, деток!
Какую пташечку ни встретит, всех зовет
   На пир честной, крестины.
А кстати подоспел тут праздничек. И вот
   Вы посмотрели б, что за слет
      Был у гнилой осины!
      Был кумом – дрозд,
      Кумой – синица,
   Гостями – вся лесная птица.
      Шел пир с утра до звезд, –
   И пир на славу, в самом деле.
   Перепились и кум с кумой
   И гости – так, что еле-еле
      Доволоклись домой.
«Ну, дятел! показал себя пред целым светом!»
   Молва потом плела о пире чудеса.
   «Ага, так вот ты как! – прослышавши об этом,
      На дятла взъелася лиса. –
Зазнался? Без меня нашлись почище гости?!
Постой же! Я ж тебя! – тряслась лиса от злости. –
      Постой!»
      Проходит день, за ним другой.
      Малюток дятел кормит-поит.
      Никто его не беспокоит.
И вдруг: «тук-тук! тук-тук!» Дрожит-гудит дупло.
Дивится дятел. «Тьфу! какую там скотину
      Сюда некстати принесло?»
Глядит: лиса хвостом колотит об осину.
   «Ты что там разошлась? Каких тебе чертей?
      Перепугала мне детей!»
«Детей?! Скажи ж ты, а! – лиса в ответ лукаво. –
Есть дети у тебя? А я не знала, право.
Ну, выгоняй-ка прочь их из гнезда скорей!»
«Что? – дятел завопил. – Судьба моя лихая!
Ты ж погляди вперед: осина ведь сухая.
На что тебе она?»
      «Известно, на дрова».
      «Дай срок хоть выкормить мне деток.
Аль мало для тебя в лесу валящих веток?!»
«Ну, ты! Не рассуждай! Какие взял права.
Осину эту я давно держала в плане».
«Мне ж все откуда знать?»
      «Мог, дурья голова,
   Спросить меня заране:
   Где можно строиться, где – нет?»
«Но как же быть теперь? Голубка, дай совет».
«Совет? Давно бы так, чем разводить нахальство.
   Я – все-таки начальство.
Вот мой совет: детей – так повелось везде –
Ты, милый, не держи в родительском гнезде,
      У материнской груди,
   А отдавай скорее в люди.
Оно, конечно, так: поплачешь первый день,
А после свыкнешься. Подумай, милый, ну-ка:
      Нужна птенцам наука, –
Ведь дома сгубит их и баловство и лень,
А в людях, знаешь сам, работа и наука.
Глядь – выйдут мастера… Да что тут говорить?
Подмогой став тебе под старость и утехой,
Они ж потом тебя начнут благодарить
За то, что счастью их ты не был, мол, помехой».
«Так, – дятел наш раскис, – пожалуй, ты права.
   Люблю разумные слова.
Но вот: кому б детей я мог отдать в ученье?»
«Да что ж? Согласна я их взять на попеченье».
   «Ой, лисанька, неужто так?»
   «С чего же врать-то мне, чудак!»
«Голубушка, по гроб услуги не забуду.
Ох, как же я тебя благодарить-то буду?»
«Благодарить потом успеется всегда.
   Скидай-ка деточек сюда!»
      Готово!
   Сдался простец лисе на слово.
   Летит дятленок из гнезда.
   А там – известный уж обычай! –
   За куст укрывшися с добычей,
   Лиса зубами щелк да щелк.
   Дятленок пискнул – и умолк.
А через день лиса приходит к дятлу снова.
«Ну, что, кума, куда девала ты мальца?»
   «Пристроила… у кузнеца.
Всем мастерствам, считай, кузнечество основа».
«Спасибо, лисанька! Вот те сынок второй.
   Уж и его пристрой».
   Лиса «пристроила» второго!
Вернувшись через день, она глядит сурово:
«Ох, со вторым сынком измаялась совсем.
Где только не была! Толкалася ко всем,
   Кто ремеслом своим известен,
   Не горький пьяница и честен,
Строг с подмастерьями, но и не слишком яр…»
   «Нашла?»
   «Нашла. Старик примерный.
   Слышь, будет твой сынок столяр.
Для дятла – в самый раз: кусочек хлебца верный!»
      «Кума!»
             «Ну, что?»
                    «Кума!
Позволь еще разок тебя побеспокоить:
Пристрой последнего».
   «Не приложу ума,
   Куда ж мне третьего пристроить?
      Случись какая с ним беда,
         Так я небось потом в ответе?
Ба, вспомнила: бочар один есть на примете.
      Давай-ка мне сынка сюда.
Ну, вот. Теперь, дурак, учись, как жить на свете!»
И тут же, на глазах несчастного отца,
      Последнего птенца
      Злодейка съела.
«Смекай, – промолвила, облизывая пух, –
      Куда я дела
      И первых двух!
Как был ты без детей, так без детей останься,
   А предо мной вперед не чванься!»
      У дятла захватило дух.
Опомнившись, на весь на лес кричал он криком,
      Виня лису в злодействе диком.
Решили птицы все: «Тяни ее к суду!»
         На ту беду,
      Судьею главным в том году
         Был, точно
         Нарочно,
      Искусник-фокусник, щегол:
Все дятел просудил, остался бос и гол.
Да из дупла еще к тому ж был изгнан срочно
И оштрафован – как? за что? – за произвол,
За то, что, – как гласил судебный протокол, –
В казенном-де дупле гнездо украдкой свито.
         С тех пор-то про щегла
         Пословица пошла,
      Что судит, дескать, щегловито!

Будильник*